— И ты согласился? — спросила Аннушка.
— Нет, послал их на хер.
— И что?
— Да ничего, в общем. Они не особо настаивали, на самом деле, сказали только, что торговать мимо себя не дадут, а если буду выпендриваться, то сдадут некой «Конторе» — типа, под госнадзор. Буду там ходить строем, куда Родина велит. Я «куда Родина велит» уже ходил, так что разошлись краями — торговать бросил, один чёрт копейки, работать на них не стал, но заказы «сходи туда, принеси вот это» брал. Платили не так чтобы много, но и не так чтобы мало — жить можно.
— И что им было нужно?
— Всякое. Жирнее всего платили за такие штуки, что хрен пойми что это, и уточняющих вопросов лучше было не задавать.
— А откуда они знали, где те штуки лежат? — заинтересовалась Аннушка. — И почему их не принёс тот, кто нашёл?
— Ты думаешь, сталкерам кто-то объясняет? — хмыкнул я. — Это вообще не так работает.
— А как?
— Когда идёшь в другой мир, фотографируешь всё, что кажется интересным, странным, непонятным, да и вообще всё подряд. За эти фотки тебе платят, копейки, ну так и труд небольшой. Потом, я думаю, их кто-то там отсматривает, и, если видят что-то интересное, просят принести. Обычно того, кто фотал, но могут и другого послать, если этот вне доступа. За это уже платят неплохо, но и тащиться бывает не ближний свет. Но лучше всего платят по каталогу. Там можно реально большой куш сорвать.
— Каталогу?
— Ну да. Всем сталкерам дают распечатку, там предметы и цены. На некоторые есть фото, на некоторые — рисунки, на большинство — только текстовые описания. За хреновины из первого десятка премии такие, что можно всю жизнь больше не работать.
— Я бы глянула, — заинтересовалась Аннушка. — У тебя с собой?
— Нет, всё потерял по дороге. Теперь у меня всего имущества — только то, что в тележке. Словно бомж какой-то.
— И как так вышло?
— Оказался в неудачном месте в неудачное время. Как всегда.
К вечеру добрели до места, которое я в прошлый раз назвал «мегамолл». По аналогии с большими загородными торговыми центрами, которые популярны у нас. Здешний поменьше, и, по моим ощущениям, какой-то «ультрабюджетный», что ли. Может, по местным меркам это и лакшери, почём мне знать, но, по сравнению с нашими маркетплейсами, здешний ассортимент производит впечатление свалки дешёвого одноразового говна. В прошлый раз я набрал тут одежды, так почти всю выкинул — отвратительного качества синтетика, шкура от неё чешется и зудит.
— О, тут есть продуктовый? — обрадовалась Аннушка.
— Угу, — мрачно подтвердил я, — только там всё протухло так давно, что уже даже не воняет. Почти.
— Ты просто плохо искал. Наверняка что-то есть. Консервы какие-нибудь…
— Не рискнул бы есть здешние консервы. Мне кажется, всё, что в магазинах на поверхности, — говённая дешёвая жратва для нищих. Не думаю, что она сохранилась за столько лет. Все, у кого были бабки, жили под землёй.
— Это ты в книжках вычитал?
— Ага. Кстати, книжки я тоже тут нашёл. Вон там, за одёжным рядом полки. Можешь подобрать себе по вкусу, но на многое не рассчитывай. Местная литература… специфическая. Ну, или ассортимент подбирали под запросы страты.
— Обязательно! — крикнула Аннушка, сноровисто перебирая содержимое продуктовых стендов. — Но сначала еда! Не могу больше жрать чипсы!
Полевой опыт этой Аннушки, как минимум, не меньше моего — она таки отыскала рис в вакуумных пакетах, из которого вышла вполне приличная каша, заправленная сублимированными овощами. Не высокая кухня, но и не чипсы с крекерами. Местный чай на вкус сено-сеном, но после приторных газировок и он пошёл на ура.
— А теперь у нас по плану гигиена, — заявила девушка после ужина. — Тут достаточно бутилированной воды, чтобы принять скромный душ, и я не намерена ходить грязной, когда могу этого не делать.
— Прекрасная идея, — согласился я.
— На всякий случай предупреждаю, поливание меня из леечки не является аналогом ванны с пеной!
— И в мыслях не держал!
— Врёшь!
— Вру.
— В мыслях можно, — разрешила она. — Пялиться можно. Любоваться нужно. Распускать руки — нельзя. Справишься или мне самой себя поливать?
— Справлюсь.
В соответствии с полученным разрешением я пялился. Наливал воду из больших бутылей в набранные в садовом отделе лейки, поливал из них голую Аннушку, подавал мыло, мочалку и пялился. Сухая спортивная фигура, отличная грудь, круглая подтянутая задница, узкая щёточка интимной причёски, ноль комплексов, богатый набор шрамов.
— Чёрт, ну и песка у меня в башке было. Целый бархан… — сказала она, вытираясь. — Притащи мою куртку, если не сложно. И тазик, я белье постираю. Здешнее из какого-то говна пошито.
— Тебе полить? — спросила девушка, когда я принёс просимое. — Мне не сложно.
— Не надо, я сам.
— Как знаешь, — не стала она настаивать. — Как нога?
— Паршиво, — признался я честно. — Натёр. Песок этот чёртов везде…
— Покажи.
Я отстегнул протез.
— Да, выглядит говённо. Далеко ты так не уйдёшь.
— Потерплю.
— Ну да, — покачала она головой, — а потом гангрена и придётся отрезать то немногое, что осталось. Нет уж, это хреновая идея. Послушай, я понимаю, что мы недавно знакомы, ничего друг о друге не знаем, но блин, похоже тебе придётся мне довериться. Здесь есть жратва и вода, крыша над головой, стены от ветра и куча книжек, чтобы не заскучать. Где бы ни был тот бенз, который ты обещал, одна я дойду туда вдвое быстрее, чем с тобой. И, клянусь задним мостом моего «Чёрта», я вернусь.
— Я верю тебе.
— Значит, договорились?
— Нет.
— Вот с этого места подробнее, пожалуйста, потому что звучит тупо. Если ты веришь, что я за тобой вернусь, то в чём проблема?
— Я верю, что ты собираешься за мной вернуться. Но я не верю, что у тебя получится. А до выхода пешком я уже не дойду, слишком много времени потеряно.
— Я чертовски живучая, — усмехнулась Аннушка. — Меня, сука, ломом не убьёшь.
— Догадываюсь. Шрамы видел.
— О, так вот ты на что так пялился! На шрамы! А я-то, дура, думала, что на сиськи. Послушай, я серьёзно. У меня опасная работа, я часто оказывалась в жопах поглубже этой. То машина сломается, то подстрелят, то бандиты, то катаклизмы, то ещё какая-нибудь хрень. Пережитые мной апокалипсисы я уже и считать устала. Обычные будни курьерской компании «Аннушка и Чёрт». Почему ты считаешь, что я не справлюсь с плёвой задачей «сбегать за бензиком»?
— Он под землёй.
— Не поняла.
— Мне не улыбалось ковылять пешком, и поначалу я искал транспорт. Заглядывал во все дыры и двери, смотрел везде, куда смог пролезть. Нашёл подземную станцию чего-то вроде железной дороги, точнее, грузового метро. Там стоят десятки, а может, и сотни цистерн с реагентами, видимо, где-то неподалёку химический завод, и возможно, это его товарный узел. Толуол, кислоты, щёлочи, спирт и да, бензин. Что-то за эти годы разъело ёмкости и утекло, там тот ещё бардак, но одна цистерна с бензином точно полная. Я тогда ещё надеялся отыскать машину с ДВС и проверил. Он, скорее всего, не автомобильный, но можно добавить спирта в качестве антидетонационной присадки, на безрыбье сойдёт.
— Отлично! — обрадовалась Аннушка. — И в чём тогда проблема?
— Под землёй что-то есть. И оно трындец опасное. У меня… скажем так, чуйка. Если б не она, я бы шесть лет в штурмовых не выжил. Да, блин, никто шесть лет в штурмовых не выжил! На меня в госпитале дивились, как на жирафа: «С какого-какого года воюешь? Да быть не может! Гонишь!» Понимаю, звучит глупо…
— Не глупо, — покачала головой Аннушка. — То, что ты здесь, говорит само за себя. Ты — человек Мультиверсума, тот, кто чувствует резонансы Фрактала, иначе никакие двери бы тебе не открылись. Это у всех проявляется по-разному. Наоборот, было бы странно, если бы у тебя не оказалось какой-нибудь необычной способности.
— Я всегда знал, куда можно просто зайти, куда надо сначала кинуть гранату, а где с гарантией прилетит в башку. Чуял, куда уложит снаряд арта. Пригибался за секунду до детонации дрона.
— А нога что же?
— Было очень нужно. Пренебрёг. Поплатился.
— Ага, то есть какая-то история за этим всё же есть?
— Забей, неважно. Я не в курсе, что там, на подземной станции. Но я не могу отпустить тебя туда одну. Ты не вернёшься, я это просто знаю.
— А с тобой вернусь?
— Со мной есть неплохой шанс.
— Это ещё почему?
— Вот поэтому.
Я подтянул к себе тележку, разгрёб барахло — продукты, спальник, одежду, книжки, посуду. Достал с самого дна свёрток, развернул и показал содержимое.
— Хрена себе, — сказала Аннушка. — Офигеть.
Глава 5Добрым словом и изолентой
— То есть ты знаешь, что это, — сказал я, не особо удивившись. Почему-то мне показалось вполне очевидным, что Аннушка в курсе.
— Ага, — уверенно сдвинула ползунок включения на рукоятке, откинула боковой экранчик, посмотрела на цифры, закрыла обратно. — У подружки моей такая была. А может, и сейчас есть, давно не виделись. А вот ты откуда знаешь, что это?
— Я не знаю. То есть я, разумеется, вижу, что это оружие. Его ни с чем не спутаешь. Но понятия не имею, откуда такое берут.
— А сколько стоит, ты представляешь?
— Оно есть в каталоге. Входит в ТОП-20. Так что да, представляю.
— Да хрен там. Готова спорить, что тебе за неё и сотой части цены не дадут.
— Это просто винтовка, — удивился я. — Да, навороченная, с интеллектуальным наведением, да, стреляет как чёрт знает что — я пробовал, бетонную стену шьёт насквозь, — да, хрен пойми на каком принципе работает. Но даже самая крутая пушка — просто пушка. Миллион первый способ убить ближнего своего. Тем более, снайперка. Никто не выиграл войну высокоточкой, всё решают калаши и арта.
— Дело не в ружбайке как таковой.
Аннушка подтянула к себе свою куртку, достала из её кармана мультитул, упёрла винтовку прикладом в пол и ловко выкрутила шлицевую пробку в це