у, покрутил, как ребёнка, отчего она радостно завизжала, и поставил на землю.
— Лёха! Друг! — завопила она. — Я так рада тебя видеть! А Эрзал не рада, вообще ни капельки! У меня дикая аллергия на эту чёртову ботанику!
Донка доказательно чихнула и потёрла курносый носик.
— Я раньше тут всегда сразу накидывалась в жоповеничку и лежала, пуская пузыри, пока назад не поедем. Впрочем, потерплю, раз надо.
Она чихнула снова.
— Но почему ты не с Костлявой? — спросил я.
— А! — беззаботно махнула рукой Донка. — Они уже который день ковыряются с этими своими дверями, а бедная Доночка скучает. Вот Костлявенькая и одолжила её этому представительному джентльмену! Кстати, он врёт, что аж маркиз!
— Когда я видел его в последний раз, титул ещё действовал, — заверил я, — хотя само владение выглядело не очень. А ты что, положила глаз? Он женат.
— Ой, я тебя умоляю, кому это когда мешало перепихнуться? Но нет, он не в моём вкусе, слишком ушлый. А вот ты, — она подпрыгнула, повисла у меня на плечах, обхватив ногами поясницу и горячо зашептала на ухо: — Ты как раз в моём, Лёха! Мне чужого не надо, но, если Аннушка тебя бортанёт, сразу найди Доночку! Я тебя отменно утешу!
Экая балдосья.
— Простите, что задержался, — говорит Андрей, глядя на то, как Геманта обнимается с матерью. — Но ваш кросс-локус исчез. Мне пришлось добираться до Терминала, чтобы найти глойти, который знает дорогу в Эрзал. Их, кстати, нет — сюда, оказывается, уже давно никто не ездит. Мне очень повезло, что одна загадочная дама уступила мне эту юную особу. Что случилось с вашим зообизнесом, Меланта? В Мультиверсуме исчез спрос на шмурзиков?
— Это долгая история, Андрей, — ответила та, — но, вкратце, всё плохо. Располагайтесь, я пока переговорю с дочерью.
— Кросс-локус недоступен? — уточнила Аннушка. — Это точно?
— Точнее некуда, — ответил блондин недовольно, — уж я-то в этом разбираюсь, поверь.
Я сосредоточился и просканировал окрестности — ни одного не нашёл. Если и был, то теперь не работает.
— Значит, это всё-таки нечто вроде коллапса, — сказала моя подруга задумчиво. — Но что-то тут не вяжется… Коллапс без фокуса? Очень необычно.
— Разве коллапсы повторяются? — спросил Андрей. — Эрзал ведь уже раскатало однажды.
— Обычно нет. Но есть исключения.
— Какие? — заинтересовался он.
— Из тех, что известны мне, первое и главное — возвращение элиминированного фокуса. Но это относится, скорее, к ситуации, когда коллапс не был завершён. Как именно было в Эрзале, я не знаю, но если его фокус извлекли, то такая вероятность существует. Второе — если собрать достаточно много синеглазых в одном месте, то даже в глухом постколлапснике, где вообще ничего не шевелится, может начаться какая-нибудь хрень. Не уверена, что это тот же самый коллапс, потому что непонятно, откуда берётся сенсус, но своими глазами видела, что да, хрень таки случается. Сама недавно узнала.
— В общем, ничего не понятно, — подытожил бывший (или действующий, я забыл уточнить) маркиз.
— Так бывает, — пожала плечами девушка. — Чаще, чем как-то ещё, кстати. В любом случае, каковы бы ни были причины, следствие из них одно — кайлитам стоит свалить из Эрзала.
— А скажи-ка, — спросил я Аннушку, когда все сообщили друг другу свежие новости и перешли к обсуждению практических вопросов будущей эвакуации, — я правильно понимаю, что никто кроме кайлитов в этом срезе долго не протянет? Либо сам мутирует, либо мутанты сожрут?
— За подробностями лучше к Меланте, но в общих чертах…
— В общих устроит.
— Да, генетический код кайлитов у здешней фауны в стоп-листе, то есть в норме она не воспринимает их ни как еду, ни как врага. Мелкий кайлитский детёныш может поковырять пальчиком в носу самого лютого хренозавра, и тот разве что забрызгает его, чихнув.
— Хренозавра?
— Просто пример. Я без понятия, как они называются.
— А меня или тебя сожрут?
— Как нехрен делать. Кроме как тут, в посёлке — на нём особый запрет, сюда даже насекомые не залетают.
— И как это сделано?
— Не знаю. А тебе зачем?
— Видишь ли, я, конечно, в ваших делах ни черта не понимаю, но что-то мне припомнились рассказы твоих синеглазок. О том, что Конгрегация вызывает коллапсы. Вот я и подумал: а вдруг, ну, чисто в порядке бреда, тут та же история? Сидит где-то в кустах десант «корректоров первого сорта», или как там они называются, и, злобно хихикая, синими глазами лупает. Коллапс нагоняет. Но, раз, кроме как в посёлке, выжить они не могут, то это, конечно, ерунда. Здесь бы их точно заметили.
— Хм… — задумчиво сказала Аннушка. — Это, конечно, вряд ли. Но всё же… Никуда не уходи, я уточню кое-что.
Вернулась она через несколько минут, весьма озадаченная.
— Меланта говорит, есть ещё одно место. Старый лабораторный комплекс. Туда уже лет десять никто не ходит, потому что незачем, все материалы вывезли, но он был защищён от местной фауны ещё до коллапса. В целях чистоты экспериментов или типа того.
— Помню это место, — сказал Андрей. — Мы с Эвелиной там Артура лечили.
— Где она, кстати? — спросила Аннушка.
— Эви? Организует вывоз коллекции и прочего из поместья. Слугам такое не поручишь, а она хозяйственная.
— Так ты решился, значит?
— Увы, — вздохнул маркиз, — мы больше не можем чувствовать там себя в безопасности. Его Величество расстроится, он привык иметь в казне мои налоги. Остальная аристократия там, между нами говоря, совершеннейшие нищеброды с титулами.
— В общем, покупать баронство не рекомендуешь? — слегка расстроился я.
— Надо было лет двадцать назад подсуетиться, — ответил он, — сейчас монархия уже не та. Конституцию почти приняли, парламент обещают собрать… Скоро уйдёт вся романтика.
Ну и ладно, не очень-то и хотелось. Подумаешь, титул…
Лабораторный комплекс снаружи похож на небольшую пирамидку в три ступени из очень тёмного красного камня. Но вокруг вымощенная чёрными каменными плитами площадь. Растений на ней нет, а значит, запрет работает.
Приехали на здоровенном внедорожнике Андрея, он самый вместительный. С нами Артур и Геманта — кайлитка в качестве открывашки, а парень просто с ней. Вход открывается кайлитским генокодом, так что без рыжих тут никак.
Под порталом входа есть ниша, а в ней чёрная дверь.
— Сколько воспоминаний, — поморщился Андрей. — Неприятных, в основном.
— Эй, — воскликнула Геманта, осматривая чёрный кубик консоли у двери, — а тут открыто!
— Отойди, — сказал Артур и, взяв её за плечо, одним движением переставил себе за спину. В другой руке у него уже пистолет.
Дверь дрогнула и поехала в сторону, из сумрачной глубины входа вышли двое — седая строгая женщина в тёмных очках и совсем молодая девушка с недовольным лицом. Очков на ней нет, и глаза самые обычные.
— Грета, — мрачно констатировала Аннушка, — это мы, значит, удачно зашли.
— Смотри, Дашенька, — сказала женщина, обращаясь к девушке, — это та самая Аннушка, про которую я тебе рассказывала. Видишь, до чего доводит хороших девочек эгоизм и упрямство. Такая была перспективная кандидатка, и что?
— Что? — отстранённо спросила та, с интересом разглядывая мою спутницу.
— Стала жалкой бродяжкой, связалась со всякой шушерой, не исполнила предназначения, даром небо коптит. И даже одеваться прилично не научилась.
— Знаешь, Грета, — сказала Аннушка, — зря я не пристрелила тебя сразу, как увидела. А ведь собиралась же. Ничего, ещё не поздно…
Она потащила из-под куртки пистолет, но черноволосая девчонка сделала странный жест рукой, и всё застыло. Я вдруг понял, что не могу шевельнуться, словно меня эпоксидкой залили. И не только я, все остальные тоже полностью неподвижны. Не только люди — прекратился ветер, навалилась глухая ватная тишина, застыла в воздухе летевшая мимо помесь птицы с ящерицей. И только эти двое, женщина и девушка, спокойно подошли ближе.
— Видишь ли, дорогуша, — сказала Грета, рассматривая Аннушку вблизи, — я тоже тогда сомневалась. Потенциал у тебя был шикарный, сенсус впитывала великолепно, но характер, характер… Обыкновенная неблагодарная сволочь, да и перестарок. Слишком себе на уме, такие не обучаются. Я предлагала потом Мелеху слить тебя на обмен, но он просентиментальничал. Зря, конечно. Впрочем, вреда до недавних пор не было, и я не настаивала. Ещё одна пустоголовая синеглазая шалава болтается по Мультиверсуму, подумаешь. Но ты выбрала влезть в наши дела, и результат предсказуем. Дашенька, солнышко, сделай… Ну, как обычно. Пора тут заканчивать.
— Не, мам, не хочу, — ответила ей девушка, подойдя к нам вплотную.
Она сняла с Аннушки очки и заглянула в её пылающие ледяным бешенством синие глаза. Пару секунд смотрела, потом вернула очки на место. Повернулась ко мне, сделала шаг. Теперь я смотрю на неё почти в упор. Глаза тёмные, волосы чёрные и короткие, на лице слегка равнодушное любопытство.
— Что значит «не хочу»? — удивилась Грета. — Я же сказала.
— Просто не хочу, — пожала плечами девушка, переходя к Геманте.
Взъерошила ей рыжие волосы, с интересом потрогала пальцем сосок большой груди под тонким платьем.
— Даша, — строго сказала седая женщина. — Не лучший момент для твоих капризов.
— Тебе всё капризы. Плевать тебе, что я хочу, да?
— И чего же ты хочешь?
— Не знаю. Не этого. Хватит размахивать мной, как дубиной, я живой человек, мам.
— Никто не спорит, — недовольно согласилась Грета, — но давай обсудим это в другой раз, ладно?
— Не-а, — лениво отмахнулась девушка. — У тебя все разы другие. Мне надоело. Я уже не ребёнок.
— Дарья! Немедленно прекрати! Что за глупости? Нашла время!
— Ага, — кивает та, — нашла, точно.
Возвращается к Аннушке, подходит поближе, щупает кожу куртки, щёлкает пальцем по стволу пистолета в руке, присаживается на корточки, рассматривает ботинки.