— Сколько Даше лет, как ты думаешь? — спросил я Аннушку.
— Да чёрт её знает, — ответила та задумчиво. — Выглядит на восемнадцать примерно. Но может быть и младше. Не похоже, что Грета стремилась продлить её детство. Кроме того, разные временные векторы…
— Ты думаешь, она правда уничтожила этот срез?
— Могла, — соглашается Аннушка. — Дарья природный дисруптор в силу происхождения, а Грета натаскивала, создавая оружие.
— И здорово снесла ей крышу.
— Да, девка совершенно безумная. Но знаешь, что? Я в её возрасте была сиротой, курьером-разведчиком рейдерского клана и фокусом коллапса. С головой у меня тогда было ничуть не лучше.
— Уже не хочешь её убить?
— Это было бы гуманно, правильно и предусмотрительно. Сплошные плюсы, ни одного минуса. Очень рациональное решение, которое избавило бы нас от множества проблем в будущем…
— В общем, тебе её жалко, — подытожил я.
— Ещё скажи, что тебе нет, солдат.
— «Жалко» неподходящее слово. Я не чувствую от неё опасности, вот в чём дело. Она может втравить нас в неприятности, факт, но я не сторонник профилактических ликвидаций. Этак патронов не напасёшься.
Парк, как ни странно, не вполне заброшен. Одна карусель даже работает. На ней задумчиво катается седой морщинистый старик с пустым лицом. Конструкция крутится с душераздирающим скрипом и скрежетом, но ему всё равно, сидит, глядит в пространство.
— Вот, он постоянно на ней, — объясняет Сашке Даша. — Прёт его от вращения, дебила. Эй! Эй ты, старый дурак! Оторви свою жопу и запусти моё колесо! Я кому сказала! Бегом!
Седой дед проехал ещё круг не реагируя, но потом встал, неторопливо подошёл к краю медленно вращающейся платформы и перешагнул на неподвижную площадку. Спустился по короткой лестнице и зашагал в сторону обзорного колеса.
— Пошли, — затормошила Даша Сашку, — вид оттуда отвал башки!
— Подожди, — ответила та, — мне надо сперва пописать.
— Ты что! Половина удовольствия в том, чтобы сделать это сверху!
— Уверена?
— Как ни в чём другом! Попробуй хоть раз! Где ещё можно обоссать за один раз целый парк?
— Тебе не кажется, что она нашу Сашку дурному научит? — забеспокоилась Аннушка.
— Сашка сама кого хочешь научит чему угодно, — пожал плечами я. — Но нам лучше отойти подальше и встать с наветренной стороны.
Дед дотопал до будки управления, кряхтя засунулся внутрь, чем-то пошурудил. Завыл натужно электромотор, заскрипел привод, заныли изношенные подшипники, запахло нагретой изоляцией и озоном. Колесо тяжело стронулось и медленно завращалось.
— У тебя ещё печенье есть? — спросила Даша.
— Есть, две пачки, — ответила Сашка. — В рюкзаке.
— А у меня бутылка вина и настолка.
— Я пробовала алкоголь, мне не понравилось.
— Глупости! Мне тоже вино не нравится, кислятина, но башка от него прикольно дуреет. Впрочем, не хочешь не пей, я взяла ещё бутылку лимонада. Он сладкий. Настолки любишь?
— Что это?
— Игра. Ну, такая, с кубиками, фигурками, картами…
— Я умею играть в шахматы.
— А я их терпеть не могу. Меня мамка заставляла, говорила, полезно, а я ненавижу всё полезное. Настолки совсем другое дело. Полезли, я тебе покажу. Наконец-то смогу сыграть не сама с собой! Только надо чем-то карты придавливать, а то ветер…
Они забежали на посадочную платформу и, дождавшись кабинку, запрыгнули внутрь. Колесо медленно повлекло их наверх.
— Одна робот с электронным мозгом, вторая безумная машина дисрупции, — констатировала Аннушка. — А так, посмотришь: детский, мать его, сад.
— Пошли, пока им не захотелось писать, — фыркнул я. — Пусть катаются.
Вечером Сашка спросила:
— Можно я пойду к Даше ночевать?
— Зачем? — удивился я.
— Будем сидеть в пижамах при свечах, пить сок, грызть печенье, играть в настолки. Как нормальные обычные девочки.
— Тебе этого хочется?
— Да, пап. Очень. Когда ещё попробую?
— Ну, иди. Много не пейте.
— Я только сок. А Даша почти не пьянеет. Её мама как-то раз…
— Не надо, — остановила её Аннушка, — не хочу снова слушать, как Грета измывалась над дочерью. Однажды эта старая сука подставится, и я не упущу шанс.
— Даша говорит то же самое, — сказала Сашка. — Где моя пижама?
Наутро Даша и Саша спустились к бассейну, зевая.
— Хорошо повеселились? — спросил я их.
— Да, сначала играли, потом рассказывали страшные истории, — сказала Сашка, — я победила.
— Ага, блин, — признала Даша, — я думала, меня хрен чем напугаешь, но чуть не обоссалась, потому что боялась пойти в туалет.
Девочки быстро искупались, позавтракали — снова кашей, но другой — и убежали в парк аттракционов.
— Надолго у нас каникулы? — спросил я Аннушку.
— Нет, всё это очень мило, но дел дофига, — ответила она. — Пора ехать. Пусть покатаются часок, потом заберём Сашку и рванём. Там небось уже Теконис вернулся с ключом, надо разбираться с мораториумом. И вообще что-то придумывать с этими балбесами, пока они со скуки опять чего-нибудь не наворотили.
— Есть идеи?
— Ни единой. У корректоров узкая специализация, ни к какому делу их не приспособишь, а занять чем-то надо. Не могу же их вечно содержать за свой счёт? Мои резервы почти исчерпаны. Костлявая давно вышла на самоокупаемость, а эти так и сидят на жопах ровно, да ещё и ноют, что им скучно.
— А что они — то есть вы — можете, кроме как выманивать синеглазых детишек из дохнущего среза?
— Да почти нихрена, блин. Кататься по Дороге — но глойти это могут лучше. Запрыгивать через Изнанку в коллапсные срезы — это, так сказать, наша главная фишка, но спрос на такую услугу невелик. Единственный, кто ухитрялся на этом зарабатывать, был Калеб, но он плохо кончил. Я пристроилась курьером, но это уникальная ниша, мои услуги требуются не так чтобы часто, хотя, надо сказать, оплачиваются щедро. Понятия не имею, чем этих капризных детишек нагрузить.
— Не переживай, — сказал я не очень уверенно, — не может быть, чтобы никакой ниши под такой уникальный коллектив не нашлось. Надо у Керта спросить, у него под любую фигню есть бизнес-план.
Даша и Саша вернулись почти сразу.
— Прикиньте, карусельный дед кони двинул, — сказала Даша с досадой. — Так и катается по кругу дохлый. Колесо запустить некому. Облом.
— Я предлагала его похоронить, — добавила Сашка, — но Даша решила, что пусть так и крутится. Типа символично.
— Ну да, ему вроде при жизни нравилось. Похоже, это место испортилось, тут стало совсем скучно. Куда дальше едем?
— Едем? — удивился я. — Ты что, с нами намылилась?
— Разумеется, — с не меньшим удивлением ответила Даша, — вы же не думали, что я от вас просто отстану? Когда только-только стало весело? Мы с Сашкой ещё не доиграли.
— Да, пап, — подтвердила та, — там длинные кампании, с ума сойти. Мы только второе подземелье проходим.
— И нафига ты нам сдалась? — мрачно спросила Аннушка.
— Чтобы быть на глазах, конечно. Иначе вам придётся постоянно озираться, ожидая, что я до вас доберусь!
— Зачем? — спросил я.
— Зачем что?
— Зачем доберёшься?
— Ну-у-у… Не знаю. Грета хотела, чтобы я вас нашла и убила. Но это скучно. Я вообще не очень люблю убивать, на самом деле. Есть куча вещей интереснее. Кроме того, вы мне нравитесь. В основном, Сашка, но вы тоже ничего, терпимо. Если с мамкой сравнивать, так вообще зашибись, я Сашке даже завидую немного. Но, если вы меня прогоните, я могу обидеться и передумать. Прикиньте, вот зачем вам постоянно думать о том, где я таскаюсь и что замышляю?
— А ты будешь замышлять? — уточнила Аннушка.
— Обязательно. Я вообще такая… замышлятельная. А ещё злопамятная и мстительная. И на всю башку сумасшедшая. Таких, как я, лучше держать под присмотром! — подумав, добавила: — Ну, или убивать сразу. Но меня не так просто убить, предупреждаю сразу. Я дико живучая. Меня мамка как-то раз…
— Поняла, поняла, — отмахнулась Аннушка. — Саш, что думаешь?
— Я ей ещё не все страшилки рассказала.
— А ты, солдат?
— Да пусть прокатится. Соскучится — сама сбежит.
— Чур, я спереди еду! — тут же закричала Даша. — Кстати, куда?
— Всё тебе скажи, — фыркнула Аннушка.
— Не-не, ты обещала!
— Я? Что именно?
— Боты! — девушка ткнула пальцем в её обувь. — Ты мне обещала показать, где такие берут! Едем за ботами!
Мне пришлось ехать сзади, и я решил, что больше этого не будет, потому что задний диван тут узкий и неудобный. Сашка пристроилась к моему уху и зашептала:
— Правильно сделали, что Дашу взяли. Пусть будет при нас, так спокойнее. Она, конечно, шумная, но умная и много умеет. Представь, Грета годами делала из неё оружие, а мы его раз — и себе утащили!
— Это такое себе оружие, — зашептал я. — Вроде тухлой гранаты. Не то во врага полетит, не то в руке рванёт.
— Да, — шепчет в ответ Сашка, — она сумасшедшая. То как взрослая, злая и сильная, то как ребёнок, весёлая и беззащитная. Сейчас у неё просветление, ей нравится играть со мной, она как будто впадает в детство, которого у неё не было. В любой момент может измениться и стать опасной, но лучше пусть будет у нас на глазах, понимаешь?
— Она тебе не навредит?
— Нет, вряд ли. А если и да — пусть лучше мне. Отвезёте мою голову маме Алине, она что-нибудь придумает.
— Ездить с твоей головой в багаже не особо удобно. В целом виде ты мне больше нравишься.
— Конечно, пап. Но я думаю, Даша ничего мне не сделает. По крайней мере, пока мы не доиграем кампанию, а они очень длинные!
Сашка привалилась к моему плечу и заснула, вскоре усыпив своим ровным сопением и меня.
Здешний срез похож и не похож на постколлапсник. Вроде бы и пустовато, но дорога накатанная, на ней свежие следы. Вскоре навстречу нам проехал удивительный аппарат — шасси от какого-то старого трака, поверх которого водружена самодельная деревянная кабина, покрашенная в красный и расписанная золотыми цветами. Вместо кузова — фургон, в который вполне можно было бы запрягать лошадей. Вид у него жилой — из окон немедленно высунулись чумазые дети, завопили и замахали нам руками. Бородатый водитель поприветствовал «Чёрта» длинным пронзительным сигналом, Аннушка ответила тем же, и мы разъехались.