— Ты довольна?
— Ну… Любой вариант лучше, чем я, поверь. Они хорошие люди, в целом. Док нас с сестрой вытащил тогда из полнейшей жопы. Он всех вытаскивает, человек такой, неравнодушный.
— Да, я заметил. Нам он тоже помог.
— Оньке у них хорошо. Димка с Алькой к ней как к родной. А что она иной раз с трудом припоминает, кто я такая, так оно и к лучшему. Я та ещё сука бешеная.
— Молода ты ещё для «суки бешеной», — засмеялся я. — Так, «сучечка бесючая», не больше.
— Проверять не советую, первый.
— Принято, снайпер.
— А ты, Лёха, чем занимаешься, когда не разминируешь древние артефакты?
— Да так и не скажешь в двух словах… — задумался я. — Встретил Аннушку, влюбился, таскаюсь с ней с тех пор, куда занесёт. Приключенец второго плана, в общем.
— А она?
— Что она?
— Любовь-то у вас взаимная, или так, одни твои страдания?
— Слов «люблю тебя, Лёха» я от неё не слышал. Но надежды не теряю.
— Берёшь упорством и терпением?
— Так уж вышло. Что есть, тем и работаем.
— Ну, счастья в личной жизни тебе тогда.
— Спасибо.
— Не за что. Как я понимаю, мы тут только на прочность её чувства и рассчитываем. Так что моё пожелание более чем искреннее.
— А, ну да, верно. А у тебя как с личной жизнью, снайпер? Или лучше не спрашивать?
— Не спрашивай.
— Почему-то я так и подумал. Ну, может быть, однажды, ты тоже найдёшь кого-то, ради кого стоит жить или сдохнуть.
— Звучит как говно в сиропе, Лёха.
— Кому как, Лирания. Давай уже спать ложиться. Кровати тут пыльные, но мягкие. Или здесь у камина, или, хочешь, в соседнюю комнату иди, там такая же. Мне всё равно, выбирай ты.
— Лягу тут, если ты не против.
— Да на здоровье. Тогда я там. Надеюсь, завтра нас разбудят клаксон «Чёрта» и ругань Аннушки.
Глава 28Жара и жажда
Воды хватило на три дня. Увы, дожди тут, похоже, редкость. Решил бы, что не бывает вообще, но зачем-то у крыш делали водостоки? Есть плюс — когда мучает жажда, есть меньше хочется, поэтому еда ещё не кончилась.
— Не очень-то спешит к тебе твоя любовь, да? — скрипит пересохшим горлом Лирания, пока мы качаем в подвале рычаг насоса.
Насос тоже скрипит, но толку ноль. Хорошо, что у него есть ручной привод, а не только электрический, плохо, что вода, которую он раньше качал, куда-то делась. Это уже сотый насос или около того. Мы обходим дом за домом, спускаемся в подвалы, надеясь, что где-то сработает. Зачем-то же их тут ставили?
— Наверное, что-то пошло не так, — отвечаю я не менее скрипуче.
— Например, она про тебя забыла. С глаз долой, из сердца вон.
— Не в её стиле. Захотев избавиться, она бы меня нашла, спасла, обругала и выгнала. Аннушка не из тех, кто зассыт поставить в конце точку.
— И где она?
— Скорее, вопрос, где мы.
— Мы в полной жопе, это и так понятно.
— Из жопы есть выход, а тут нет, — возразил я. — Бросай, всё равно даже не булькает. Пойдём дальше.
— Ладно, — Лирания отпустила рычаг. — Твоя версия?
— Какая-нибудь хрень с метрикой, я думаю. Мораториум поломался особенно неудачно, локаль хитровывернуло, теперь хода нет ни к нам, ни от нас. Двери-то так и не отвисли, может, и по Дороге не добраться. Аннушка небось рвёт и мечет.
— Угу, верь в это, если тебе легче.
— А ты что думаешь?
— Думаю, что с насосами мы зря время тратим. Наверное, водоносный слой пересох или ушёл глубже. Тут зелени нет совсем, ты заметил? И жара эта чёртова…
— Да, все деревья мёртвые и трава высохла, — подтвердил я. — Но насосы хоть какой-то шанс.
Жара, и правда, тяжёлая, сухая, выматывающая. Даже в подвале хреново, а уж на улице… Небо за три дня не показало ни облачка. Я хожу в одних штанах, Лирания в импровизированном топике из разорванной рубахи, но всё равно теряем с потом драгоценную влагу.
Следующий подвал тоже ничем не радует — сухая пыль, сухие трубы, влагой даже не пахнет. Насос скрипит и щёлкает, рукоятка ходит почти без сопротивления, не похоже, что шток пытается поднять воду, он мотается вхолостую. Не могут они все быть сломаны, наверное, вода ушла, и скважины пересохли.
К вечеру добираемся до окраины. Последний дом, а дальше как обрезано — пустошь. Сухая, ровная, растрескавшаяся земля без единой травинки. Смутная надежда, что за городом найдётся какой-то водоём или хотя бы перспективное место для рытья колодца, сгорела на солнце вместе со здешней природой.
— Говорят, можно пить свою мочу, — сказала Лирания. — Но я совершенно не хочу писать.
— Сомневаюсь, что это сработает, — ответил я. — Если хочешь, я могу поднапрячься, и…
— Ну уж нет, ещё мне мужики в рот не ссали. Свою ещё туда-сюда. Тем более, что всё равно сдохнем, похоже. Забила на тебя твоя красотка.
— Я уже начинаю бояться, что всё хуже.
— Куда уж хуже-то… — мы развернулись и побрели обратно, к центру города.
— Эти штуки, ну, мораториумы, они со временем что-то крутят. А что, если нас куда-то закинуло? В прошлое, например? Мы тут ждём помощи, а Аннушка, может, и не родилась ещё.
— Ну у тебя и фантазия.
— Не скажи, слыхала про Основателей?
— Что-то смутно… Скорей нет, чем да.
— Они что-то не то сделали с Мораториумом, и их зашвырнуло в начало времён. Так они, собственно, Основателями и стали.
— И что основали?
— Да вроде как всё. Но это не точно, я сам по верхам.
— Я не хочу в начало времён. Я пить хочу. Куда мы идём?
— К площади. Под мораториумом должен быть, по идее, технический подвал со всякой древней машинерией. Может, там что-то найдётся.
— Типа чего?
— Ну, не знаю, насос поглубже.
— С чего вдруг?
— Без понятия. У тебя что, есть занятия поинтереснее?
— Нету. Ладно, пошли.
В подвале под площадью полно мёртвого железа и, к сожалению, полнейшая сушь. Никакого вам водяного охлаждения. Насосов тоже не видать, да и зачем они? Правда, надо сказать, заметно прохладнее, потому что глубже.
— Давай тут останемся, — сказала Лирания. — Всё не так жарко. Меня аж познабливает на контрасте.
Она улеглась на каменную лавку.
— Это от перегрева, — ответил я. — Зря ты по солнцу с открытыми плечами таскалась, вон, обгорела.
— Да и чёрт с ним, всё одно воды нет. Как долго мы протянем?
— Ну, сутки-двое. Я не пробовал. Хреново, говорят, от жажды помирать.
— Патронов у нас дофига, можно застрелиться.
— Я как-то не склонен.
— Я, бывало, думала о суициде, — призналась девушка. — Очень хреновые были времена. Если б не сестра, то, наверное, с крыши бы прыгнула. Теперь не стала бы, это тупо. Но если другого выхода не будет, то можно. Какой смысл мучиться зря? Я не сильно дорожу жизнью, так-то. Сестра пристроена, за неё я спокойна, а больше у меня никого и нет. Слон, конечно, расстроится, столько времени на меня потратил, но ничего, найдёт нового снайпера.
— Дело хозяйское. Не одобряю, но жизнь твоя. А я поброжу тут ещё, осмотрюсь.
Вернулся почти сразу.
— Ты ещё живая?
— Вроде да.
— Не спеши помирать. Пошли.
— Куда?
— Я нашёл кое-что.
— Если это не вода, то я даже не встану.
— Пошли, говорю. У тебя все вещи с собой?
— Винтовка и рюкзак, больше ничего и не было.
— У меня тоже. Плюс сумка с кристаллом. Двинули. Вставай, снайпер, я фигни не посоветую.
Дверь, которую я нашёл, расположена ровно там, где в аналогичном подвале в локали герцога стоял активатор кросс-локусов. Вид эта дверь имеет древний, не открывалась давно, но вблизи есть слабое, почти погасшее ощущение прохода. На грани моей чувствительности, чуть живое, но есть. Много времени прошло с тех пор, как этим проходом в последний раз пользовались, чудом не закрылся навсегда.
— И что там, за дверью? — спросила Лирания почти без любопытства.
Открыла, глянула:
— Чулан, что ли, какой-то? С чего ты так возбудился на него, Лёха?
— Это кросс-локус. Старый, почти мёртвый, но только почти. Знаешь, что это?
— Конечно. Слон же проводник. И куда он ведёт?
— А не пофиг?
— Ты прав, хуже вряд ли будет. Открыть сможешь?
— Очень, чёрт меня дери, постараюсь.
Усилия пришлось приложить немалые, чуть ёжика не родил, но когда мы вышли из пыльной кладовки, то увидели другой коридор. Похожий, но не тот.
— И где мы?
— В каком-то другом месте. Думаю, это тоже локаль. Мне кажется, служебный вход. Через дома — это для жителей, а тут для технического персонала.
— А вода-то тут есть?
— Пошли, посмотрим.
Вопреки моим ожиданиям, место, где мы оказались, вовсе не очередная копия того же подвала. До сих пор я видел три: под замком герцога, тот, из которого мы пришли сейчас, и тот, что в обжитой нами локали. Наш обследовала Крисса, перенастроившая мораториум, подключившая к нему городскую энергосеть и что-то там ещё накрутившая, и он был такой же, как остальные два. В деталях отличия, но общая планировка и тому подобное более-менее совпадают. А здесь совсем не то.
Коридоры расходятся в разные стороны, они шире, их больше, подземелье совершенно нескончаемое. На стенах висят странные железки, соединённые не то трубами, не то кабель-каналами, и что-то где-то гудит так, что каменный пол вибрирует.
Из плюсов — здесь прохладно, мы надели куртки. Из минусов — воды не видно. Может, она и течёт в какой-нибудь из многочисленных труб, но снаружи это никак незаметно.
Некоторые помещения выглядят совершенно фантасмагорически — вроде огромного круглого зала, где по стенам висят грубо сделанные металлические приблизительно антропоморфные фигуры. Как будто выставка авангардистской скульптуры на тему роботов, созданная художниками-роботоненавистниками. Почему ненавистниками? Потому что ощущение такое, словно их прибили к стенам в наказание. Или победив в жестокой человеко-роботской баталии. Тогда это выставка трофеев или некрополь из юнитов поверженного противника. Вывесили в назидание и на страх агрессору — уж больно вид у них некомплектный и потрёпанный. И подключили к сети, чтобы батарейки зря не пропадали, — провода уходят в тела и головы, на корпусах кое-где светятся лампочки.