— Так, в чём беда, купечество? — спокойно, но авторитетно спрашивает Слон.
Голос у него такой командирский, что все сразу замолкают.
— Вот в этом утырке беда, — нехотя сообщает пожилой караванщик. — А вы, собственно, кто?
— Слон я. Потому что большой, добрый и с хоботом. Не могу проехать мимо чужих проблем. И что натворил этот неформал?
— Говорит, что не может дальше вести караван! Сил, мол, не хватает! Предлагает бросить половину машин! С грузом! Ну, не охренел, а?
— Да вмажь ему уже! Сразу силы появятся! — снова предлагает его агрессивный коллега. — Надо было рассчитывать, когда на караван вставал!
— Но, гайз, — разводит руками хипарь, — ну, что вы, как неродные? Когда отправлялись, тянул, норм тянул, без проблем. А потом как будто груза кто подкладывает, каждый перегон всё тяжелее и тяжелее. Я не жаловался, тащил…
— Скажи лучше «тащился»! — зло комментирует кто-то. — Еле ехали!
— Ну, блин, как мог! А теперь всё, народ, не могу. Ну, что вы шумите, я же не виноват!
— Он не виноват, — сказала громко Аннушка, и внимание переключилось на неё.
— Проблема не в глойти, а в самой Дороге, — продолжила она. — Мы тоже еле едем.
— А вы кто, дамочка? — спросил главный караванщик.
— Я Аннушка, курьер.
— Та самая… Та самая… — послышались шепотки сзади.
Экая у меня женщина знаменитая! Каждый раз удивляюсь.
— И что нам делать прикажете? — мрачно смотрит на неё караван-баши. — Не лучшее место, чтобы доживать тут остаток дней.
— Бросайте машины, вывозите людей. Потом вернётесь порожняком и заберёте.
— Да ты офигела? — спросил кто-то. — А груз? Растащат ведь!
— Уверяю вас, в ближайшее время всем будет не до чужих грузов, свой бы довезти. Оставьте записки в кабинах, мол груз такого-то каравана, мы за ним вернёмся. Нормальные не возьмут, а остальные… Жизнь дороже.
Хипарь, воспряв духом, показал ей большой палец.
Караванщики загалдели, заспорили, замахали руками, но мы уже пошли обратно к своей машине. Не знаю, что они там решили, не дождались, уехали.
— И вот так сейчас у всех, — мрачно прокомментировала Аннушка. — Иногда я думаю, что Керта с его бизнес-проектами кто-то проклял.
Док встретил нас нейтрально. Не обрадовался, но и прочь не погнал.
— Ждал тебя, — сказал он Слону, — ну, и вы проходите.
— Да мы, в принципе, просто по дороге заскочили, — пояснил я скромно.
— Заскочили, и хорошо. Как раз обедать скоро сядем, Анахита вечно готовит, как будто нас тут полк. Должен же кто-то это есть? Оставайтесь, посидим, выпьем, отдохнёте, завтра поедете.
Мы не стали отказываться, потому что действительно вымотались в пути.
— Снайперша моя до тебя добралась? — спросил Слон.
— Лирка-то? Да, вон, в саду, с сестрой сидят, чаи гоняют.
Девушка помахала нам издали, девчонка-школьница скромно выглядывает из-за её плеча.
После обеда начался тот разговор, ради которого, как я понимаю, Слон и приехал.
— Докище, — начал он с задушевной интонацией уличного разводилы, — знаю, что сто раз обсуждали, и ты сто раз меня послал, но давай в сто первый, а?
— Вот же ты упёртый, Слон, — ответил Док. — Ну, ладно, мне не сложно отказаться ещё раз. Нет, дорогой ты мой командир, я не хочу обратно. Я хочу лечить чужих детей и растить своих. Я не хочу больше убивать. Я уже убил достаточно. Я приму твоих раненых, я всегда рад тебе, как другу, но воюй без меня. Я слишком старый.
— Не гони, Докище, ты в отличной форме, я вижу. И я же не в штурмовики тебе предлагаю. Никакой стрельбы вообще не предполагается. Просто прогуляемся.
— Вспомни, чем это кончилось в прошлый раз? Когда ты меня выдернул из бессрочного отпуска? Тоже «просто прогуляться»?
— А чем, Докище? — тон Слона неожиданно стал жёстче. — Напомнить? Мне ж нетрудно. С чего там началось? Экзальтированная белобрысая девица с прыщами. Хм… И что же с ней сталось в итоге? Не она ли жена твоего сына и мать твоего внука?
Все невольно повернулись в сторону дома, где на веранде, сидя в плетёном кресле, читает сыну Алиана.
— Кстати, я тебя тогда, между прочим, из застенков местной сигуранцы вытащил! Если бы не я, и ты бы сгинул, и девчонка эта, а до внуков и вовсе бы дело не дошло.
— Ладно, ладно, — скривился Док, — я уже понял, что ты хочешь сказать…
— Нет, уж Докище, позволь мне договорить. Давай дальше пройдёмся по итогам того анабазиса, который тебе так не хочется вспоминать. Нагма. Дочь твоя любимая, за которую ты всех порвать готов. Умница-красавица-талант и море обаяния. Откуда она взялась, напомнить?
— Не надо…
— Надо, друг мой, надо. В кои-то веки я решился натыкать тебя носом в ту лужу, в которой ты сидишь и квакаешь своё «невермор», и ты меня, глядь, выслушаешь. Итак, это прелестное дитя ты подобрал в горном кыштаке, где она росла среди домашних коз и диких аборигенов, а её мамашу, которая сегодня нас так прекрасно накормила, держали там за ведьму и собирались сжечь, кажется?
— Побить камнями, — уточнил Док.
— Точно, это же совсем другое дело, извини. Но я продолжу. Если бы ты не пошёл тогда со мной, вы бы не встретилась, и судьба этой девчонки была бы печальна. Кто там ещё на твоём попечении? Катя? Тоже милая девчушка, натуральная принцесса, не кот насрал. Помню, как я офигел, увидев, что ты пихаешь её ко мне в багажник. Напомню, она должна была умереть в возрасте пяти лет от Алой Смерти. Да, я знаю, что всё могло быть не так, и Лейхерот чёртова задница, но…
— Я похоронил там семью.
— Ты нашёл там семью. Я знаю, как тебя перепахала та история, но разве ты хотел бы, чтобы всё вышло, как планировалось, и тот мир отменился, не оставив памяти?
— Нет, — коротко ответил Док.
— Об этом я и говорю, дружище. Ты слишком много думаешь о том, что потерял, но лучше бы ты подумал, что получил. Всё то, над чем ты так трясёшься, обретено там. Но я еще не закончил. Ония, сестра моей снайперши, приёмная внучка. Их обеих ты вытащил из немыслимой по глубине задницы, но встретил где? В том чёртовом срезе засранца Креона, куда я тебя приволок чуть не за шиворот. Посмотри на них — они есть. А ведь не было бы. Сгинули бы в той самой жопе, куда мы как раз собираемся вернуться.
— Стоп, — озадаченно перебил его Док, — вы собираетесь в тот срез? Так вот к чему это внезапное пение военных песен хором вприсядку! Какого хрена вы там забыли, Слон?
— Как-то так складывается, Докище, что все пути ведут туда. Там всё началось, там, похоже, всё и закончится.
— Что закончится?
— Если мы не подсуетимся, то, походу, всё. Предчувствие у меня вот такое. Никогда всей этой мистикой не страдал, но, хочешь верь, хочешь нет — надо нам туда.
— Я тоже это чувствую, — сказала тихо подошедшая к нам Лирания. — Поэтому и приехала сюда, с сестрой повидаться. Что-то не закончили мы там, прем.
— Я давно не прем, Лир.
— А ты, блин, вернись и проверь!
Не знаю, дожали ли они Дока, мы с Аннушкой были уставшими и вскоре ушли в дом, а наутро уехали сразу после завтрака. Остальные, похоже, засиделись под виски допоздна, и ещё спали, так что пообщались только с Нагмой, которая спустилась со второго этажа на запах кофе.
— Привет, — сказала она, зевнув, — уже уезжаете?
— Да, пора нам, — ответил я. — Передай отцу нашу благодарность за гостеприимство.
— Агась. Непременно. Но позже. Вчера ему Лирка и Слон весь мозг сожрали чайной ложечкой, он на нервах выпил лишнего, будет спать до обеда. Я по храпу умею определять, — хихикнула она.
— А ты как к этому относишься? — спросил я.
— К тому, что мы вернёмся туда?
— «Мы»?
— Ну, одного-то я его точно не отпущу. Что ему там без меня-то делать? Это же не их тот мир зовёт, а меня, до них так, эхо долетает.
— То есть, ты за?
— Ну, я бы повидалась с ребятами. С Шоней, Дженадин, Кери и другими. Интересно же, как там у них что теперь. Ой, кстати, папа говорил, у вас дети из клана Костлявой? Вот с кем бы я поболтала! Они та-а-акие прикольные…
— А ты знаешь Костлявую? — удивился я.
— Агась, — засмеялась Нагма, — папка её из-за меня чуть не пристрелил. Я уж думала всё, буду её мозги из волос вычёсывать. Но потом они подружились даже. Ну, почти.
— Тесен Мультиверсум…
— Я тебе сто раз говорила, солдат, — сказала Аннушка назидательно, — Фрактал предпочитает сплетать привычные нити.
Я не без труда отговорил Аннушку от идеи доехать от Доковского дома до моего просто по дороге, а не по Дороге. Ей вдруг захотелось посмотреть на наш срез, а мне пришлось объяснять, что тысяча с лишним километров по федеральному шоссе на винтажном спортивном пикапе без номеров и документов, зато с пулемётом в кузове, не самая лучшая идея.
— Чёрт, да у вас бюрократия хуже, чем в Альтерионе! — расстроилась она. — Там денег заплатил, маячок на стекло получил, и катайся где хочешь.
— Ну, если ты сможешь просквозить Дорогой до моего гаража, то мы загоним туда «Чёрта», перейдём к маяку…
— Ладно, ладно, никакой, блин, романтики…
— Можем заняться сексом на маяке. Разве это не романтично?
— А о чём-то другом ты думать можешь?
— Рядом с тобой? Нет.
— Ладно, буду считать это неуклюжим, но искренним комплиментом. Поехали, солдат.
Выскочили с Дороги в Гаражищах. Оказалось, что это сложнее, чем я думал, — через три «зигзага» кругаля давали. Но зато точно в центральном проезде финишировали, оставив стоящих возле здешней разливухи колдырей обалдело протирать глаза и подозрительно принюхиваться к пластиковым стаканчикам — не каждый день увидишь, как такое примечательное авто возникает из ниоткуда и с визгом резины тормозит.
Гараж цел, замки закрыты, сторожки́ на местах, ключи у меня, по счастью, с собой.
— Загоняй, — сказал я, открыв ворота.
Предыдущий владелец, я думаю, проезжал кросс-локус на колёсах, но я с той стороны сделал нечто вроде домика, и, чтобы протащить машину, пришлось бы его весь разломать. Проще туда-сюда ногами сбегать быстренько. Тут дел-то на полчаса, если мне правильно объяснили. Вставить кристаллы в устройство в подвале и свалить. Ну, может быть быстренько предаться романтике на маяке, но потом свалить всё равно. Инструктировавший нас Лейхерот предупреждал, что включившийся маяк заметят многие, и среди них найдётся немало желающих проверить, кто это балуется со светом.