Все очень плохо. Мне нужно выбираться отсюда. Иначе я не вернусь живой.
– Тупая Стелла. – Фред резко выпрямляется и обходит стул, останавливаясь за моей спиной. – Если бы она была хотя бы чуточку умнее, Торнтон никогда бы не вернулся к тебе. Я ведь всему ее научил. Все разжевал и подал. Бери и глотай. Жуй блюдо из моих рук. Наслаждайся. Но Стелла вдруг решила сама воспользоваться ножом и вилкой… – Мой подбородок падает к груди, и я вижу лишь ноги Фреда, вставшие напротив меня.
– При чем тут нож и… Стелла? – бормочу я.
– Совенок, не расстраивай меня. Ты ведь достаточно сообразительная, чтобы смекнуть самостоятельно.
Он приближается ко мне снова. Его потные руки отпечатываются на моих щеках. Его нос прижимается к моему виску. Тянется ниже вдоль скулы. Рваное дыхание касается моих губ. Я крепко зажмуриваюсь. Мне противно и тошно. Из последних сил стараюсь не выпустить предательских слез, что жгут глаза.
– Ты спрашивала, что я буду делать дальше? – Его язык касается моего подбородка и оставляет влажную линию вдоль челюсти. Рвотный ком подскакивает к моему рту. – Я буду наслаждаться тобой, пока ты не издашь последний всхлип.
– Не в этой жизни, Девис. И уж точно не сегодня.
Я открываю глаза и кошусь в сторону доносящегося голоса.
Этого не может быть.
С моих губ срывается жалобный стон. Я больше не сдерживаю слез. Они катятся по щекам, размывая очертания любимого лица, и я снова хватаюсь за брошенную нить надежды.
Глава 33. Утонем либо всплывем
Перед глазами трепещут узкие вертикальные полосы. Они мешают разглядеть очертания красной комнаты. Это дрожат ресницы под весом тяжелых век. Я пытаюсь открыть глаза, и когда у меня наконец получается, картинка по-прежнему смазана и плывет. Алые краски смешиваются с черными. Линии ходят волнами. Я витаю в сознании художника-абстракциониста. Или экспрессиониста. Или сюрреалиста. Какого-то сумасшедшего, но не в своем уме.
Я перекатываюсь набок. Самолет, застрявший в моей голове, совершает мертвую петлю, и я едва не сблевываю себе на грудь.
– Черт… – тянусь пальцами к затылку и тут же морщусь от боли.
Девис тот еще удачливый ублюдок, раз смог вырубить меня с одного удара.
Я осторожно касаюсь раны и отнимаю руку от головы. Распрямив ладонь перед глазами, обнаруживаю отпечаток крови.
– Вот же сукин сын… – Я стискиваю ладонь в кулак и медленно вскарабкиваюсь вверх, примыкая плечом к стене.
Похоже, чертовски повезло и мне, раз я не сдох после такого столкновения.
Я морщусь от боли, пронизывающей голову, и упираюсь виском в кирпичную стену. Встать не получается. Только сесть. У меня еще мало сил. Я снова прикрываю вздрагивающие веки и впиваюсь пальцами в джинсы, заляпанные кровью.
Надеюсь, только моей кровью.
Сердцебиение учащается. Руки начинают трястись. Я открываю глаза и утыкаюсь взглядом в снимок, свисающий с потолка на прозрачной нити. Оттуда, из пучины грязных фантазий психа, на меня смотрит моя полуобнаженная чистая девочка.
– Вивьен!
Я вскакиваю на ноги, но меня ведет в сторону, и я падаю. Не успеваю зацепиться за крепление гребаной полки, вбитой в стену, и врезаюсь животом в угол металлического стола. Все содержимое желудка мигом извергается наружу.
– Главное, что ты жив, Эйсто. Главное. Что. Ты. Жив, – кашляю и вытираю губы тыльной стороной ладони.
Превозмогая боль и головокружение, я медленно выпрямляюсь в полный рост.
Вивьен ждет меня. Она в опасности. Я должен ее спасти.
Я готов умереть за нее в любой из реальностей. Наверное, для этого я и выжил здесь – чтобы уберечь ее. И я должен спешить. Возможно, Фред уже добрался до нее. Возможно, прямо сейчас он делает Вивьен больно.
Эта мысль заставляет меня сорваться с места и толкает к выходу из подвала.
Я найду ее, чего бы мне это ни стоило. Я не успокоюсь, пока башка кудрявого мудака не протрещит под подошвой моего ботинка.
Бросив последний взгляд на логово извращенца, я застываю на лестнице. Фред был настолько уверен, что я вне игры, что оставил здесь свою биту. Самонадеянный кретин. Он рано списал меня со счетов.
Должен признаться: найти Девиса было довольно просто. Я бы даже справился быстрее, если бы не травма головы, которая отвлекает пульсирующей болью. Радует, что Фред промахнулся и не размолотил мне череп битой, иначе я бы уже стучался в ворота преисподней. Поправочка: виртуально сконструированной преисподней.
Я понял, что при вмешательстве в эксперимент третьего управленца его границы расширяются, и происходит это ровно настолько, насколько хватает воспоминаний управленца об этом дне и местности в целом. Мы ведь с Вивьен смогли покинуть пределы особняка, когда отправились к озеру. Значит, и Фред тоже может.
Поэтому я начал отметать варианты, чтобы сузить круг. Первым отбросил возвращение в особняк. Здесь слишком шумно и полно лишних проекций. А Девис точно хочет остаться с Вивьен наедине.
Второе: далеко Фред не уйдет, потому что слишком любопытен и не сдержан в своих эмоциях. А учитывая то, что это его первое «Погружение», уверен, с его и без того поехавшей крыши уже слетает черепица. Ему наверняка не терпится получить от Вивьен ответы. Помню себя в подобном состоянии.
И наконец, полагаясь на свое чутье, я предположил, что Фред не решится увозить отсюда Вивьен. От нее и в реальной жизни не знаешь, чего ожидать, а здесь, в рамках проекта, создателем которого она же и является, кудрявый ни за что не рискнет своей задницей. Он хоть и псих, но тот еще трус, когда дело касается собственной жизни.
Круг поиска сузился до предела. Если Фред и нашел ее, то держит где-то рядом. Ему незачем бежать или торопиться, ведь он уверен, что я уже мертв.
И тут мне вспомнилась одна незначительная деталь из общения с Девисом: он ненавидит своих соседей и избегает любых контактов с ними. Ему довелось пообщаться лишь с Доусенами. И это был не самый приятный визит в их дом. А знаю я это потому, что однажды нам с Вивьен пришлось выслушивать от Фреда целую тираду о том, что он был вынужден тащиться к Доусенам с извинениями за очередную вечеринку. Соседи были слишком возмущены, поэтому Фреду даже пришлось испечь тортик и выпить с Доусенами чаю на их скромной кухне. Целый час Фред изображал милого кудрявого мальчика, а Доусены даже не подозревали, что торт он купил в супермаркете и добавил к списку ингредиентов сгусток своей слюны. Фред не попробовал ни кусочка, а соседи остались довольны его манерами.
Я не знал, который из домов особняк Доусенов, но отыскал его почти сразу. Здесь работает тот же принцип, что и с подвалом: верный дом тот, где будут для меня открыты двери, благодаря вмешательству Фреда в эксперимент.
Клянусь, пробежка от одного запертого дома к другому составляет всего двадцать секунд. Стиснув зубы, я несусь туда, куда меня гонит сердце. Оно утопает в бурлящей крови и ударяется в грудь с воплем: «Быстрее». Я игнорирую мимолетное помутнение в глазах. Я не сбавляю скорость. В голове пульсирует только одно имя. Стремление к Вивьен изгоняет из меня остальную боль.
Понимаю, что лучше проникнуть в дом незамеченным, но как только я приближаюсь к особняку, слышу ее крик. Вдоль сердечной мышцы образовывается еще один надрыв. Я бросаюсь к заднему двору Доусенов сломя голову. Голос Вивьен отдается эхом в моей голове. Я больше не помню свой план. Мозг не работает. Его разрывают образы мучений Вивьен: как он истязает ее тело, как издевается над ней, как в ее глазах тухнет огонь, и она теряет надежду на спасение.
Я путаюсь в ногах, стараясь бежать быстрее. Цепляюсь за ветки кустов, перепрыгиваю, а не огибаю их. Спотыкаюсь о свою же обувь. Падаю. Проезжаюсь локтями и подбородком по газону, но поднимаюсь и снова бегу.
Он мучит ее. Он причиняет ей боль.
Вивьен сильная, я это точно знаю. В разы сильнее меня. Но сейчас она беззащитна и безумно напугана. Она нуждается во мне как никогда.
Я близко, Совенок, я совсем рядом.
Планировка жилых строений в этом спальном районе ничем не отличается одна от другой, поэтому я знаю, куда ведет дверь, возле которой я наконец останавливаюсь. Примкнув спиной к кирпичной стене, я слышу шорохи и невнятные фразы. Мне приходится подкрасться еще ближе, чтобы разобрать речь говорящего, но лучше бы я этого не делал.
– Я буду наслаждаться тобой, пока ты не издашь последний всхлип.
Каждое слово, вылетевшее из уст ублюдка, простреливает мою грудь. Сердце стынет. Дыхание сбивается. Тело лихорадит от вскипающей крови. Вены набухают, и я взрываюсь. Резким ударом ноги я выбиваю гребаную дверь и врываюсь в дом Доусенов.
– Не в этой жизни, Девис. – Из моего рта вместо слов брызжет яд. Ноздри раздуваются от яростных вдохов. – И уж точно не сегодня.
Нас разделяет всего пара шагов. Я бросаю взгляд на испуганную Вивьен, привязанную к стулу, и, вцепившись в биту двумя руками, завожу ее за голову.
Я тоже в свое время увлекался бейсболом, сукин ты сын.
Я не зажмуриваюсь, когда наношу удар. И я не промахиваюсь. Под вопль Вивьен тощее тело Фреда валится к ее ногам. Сгустки крови разбрызгиваются по белой скатерти и кремовым кухонным тумбам. Вокруг пробитой головы Девиса разливается бордовая лужа, и Вивьен рефлекторно поджимает босые ступни, чтобы не касаться пола. Она дрожит, закусив губу. Ее слезы смывают со щек долетевшие до лица алые капли, но я не могу пошевелиться. Я замираю, тяжело дыша. Мои руки все еще держат перепачканную биту. Я перевожу взгляд вниз и наблюдаю, как кровь впитывается в волосы Фреда. Лужа растекается все шире и шире.
Не знаю, в какой момент мои кулаки распрямляются. Бита падает на заляпанную светлую плитку. Жуткий грохот разносится по кухне и поражает мое сознание. Только тогда я начинаю выходить из шокового состояния и понимаю, что весь трясусь.