– Где он? Что ты сделал? – шепчет Вивьен, едва размыкая иссохшие губы.
– Этот извращенец получил то, что заслужил, – вздернув подбородок, сурово отвечает Ривз. – Тем более он мне больше не нужен. Его дальнейшее участие в проекте утратило необходимость.
– Джонатан, что ты сделал? – Вивьен предпринимает попытку подтянуться на локтях, но ей не хватает сил. Ее голова падает обратно на подушку.
– В связи с тем, что твой бойфренд был слегка не в сознании, – псих в белом халате ехидно усмехается и кивает в мою сторону, – я примерил на себя его геройскую роль и избавился от Девиса. – Он разводит руки и склоняет голову к груди, будто ожидает аплодисментов. – Не требую громких оваций, но буду не против скромной благодарности.
Гребаный заносчивый ублюдок.
– Что ты сделал, Джонатан? – сглатывает Вивьен, прикрывая дрожащие веки.
– Организовал ему посмертную встречу с алтарем его обожания. Как думаешь, Фреду свойственна аутоасфиксиофилия52? Мне кажется, имитация смерти от эротического удушения – идеальное завершение его никчемной жизни. Что скажешь, ангел?
– Ты… не мог…
– Ладно, можешь не благодарить. Пусть покоится с миром. Или как там говорят? – Ривз смахивает со своего халата невидимы мусор и теребит в пальцах уголок воротника. – Представь, как удивятся его мамочка и папочка, когда обнаружат любимого отпрыска в подвале новенького особняка среди полуобнаженных фотографий его красавицы-подруги? Представила? А теперь вообрази в руке Девиса его член, а на шее – ремень Gucci, передавливающий горло. Здорово я все обставил, правда? Кстати, ты знала, что эти ремни такие прочные?
– Ты псих, – в ужасе всхлипывает Вивьен.
– Думаешь? А ты как считаешь, Торнтон?
Его взгляд сталкивается с моим лицом, и я вижу, с каким упоением он рассказывает об убийстве. Ривз не просто наслаждается, он восхищается проделанной работой. Он в восторге от себя.
– Может, ты будешь более благодарным, чем Вивьен, и оценишь великодушие моего поступка? – лукаво прищуривается он. – Я ведь выполнил за тебя всю грязную работу, не так ли?
Мои ногти уже прорыли кровавые тоннели в линиях ладоней. Зубы стерли друг о друга эмаль, отчего теперь больно всасывать внутрь воздух.
– Подойди ближе, Ривз, я выражу свою благодарность тебе в морду, как уже делал это раньше. Не прячь далеко платок, сволочь. Ты ничем не лучше двинутого кудрявого ублюдка.
– Жаль… Очень жаль… Я рассчитывал хотя бы от тебя услышать короткое «спасибо». Что? – Он смотрит мне в глаза, изображая искреннее замешательство. – Даже слабых аплодисментов не будет? Ах ну да, о чем это я… – хмыкает злой гений. – Ты ведь не можешь. Обидно. – Бросает взгляд на мои прикованные к креслу руки и внезапно рявкает: – Трей! Запускаем «DiveIN2». Неси таблетки. Мы и так потратили на разговоры слишком много времени.
Рыжий пес Ривза быстро выполняет его команду и подает хозяину таблетки, едва тот успевает отдать приказ.
– Нет! Джонатан, нет! – начинает извиваться Вивьен, как только к ее лицу приближается ладонь Ривза. – Джонатан, умоляю, не надо! У меня нет сил. Я не выживу. Джонатан!
Он не слушает ее. Отчаянное рыдание Вивьен не меняет его намерений.
– Прошу, остановись! Не надо, Джонатан! – Вивьен бьется в истерике и мотает головой из стороны в сторону.
Я уже не разбираю слов. Ее дикие крики смешались в один сплошной вопль. Моя душа рвется в клочья, и я начинаю истошно орать:
– Ривз, нет! Не трогай ее! – Дергаюсь в своих оковах, пытаясь сорвать гребаное кресло с места. – Пытай меня! Не ее! Только не ее! Ривз! Мать твою, Ривз!!!
Его ладонь накрывает рот Вивьен. Пальцы разжимаются. Я реву так громко, что, кажется, сейчас треснут стены этой чертовой лаборатории и обрушатся на наши головы.
Внезапно иступленные всхлипы Вивьен затихают, но не в моих ушах. В моем сознании до сих пор отдается эхом ее неистовый протест.
Я рвусь грудью вперед. Раздираю кожу тугими фиксаторами. Я не чувствую боли. Она внутри. Она толкает меня и выплескивается наружу моим пронзительным яростным криком:
– Вивьен! Вивьен!!!
Мои глаза горят от жгучих слез. Я почти ничего не вижу. Жжет так, что хочется упасть под стаю голодных птиц, чтобы они выклевали мои глазные яблоки.
– Ви-вьен… – Я резко ловлю воздух ртом.
Ее имя сохнет на моих губах, так и не достигнув ее сознания, когда чей-то кулак впечатывается прямо мне в диафрагму. Я задыхаюсь, смотря, как веки Вивьен плавно опускаются.
– Ну вот зачем так орать? У меня от вас голова разболелась. – Ривз разжимает пальцами мою челюсть и заталкивает таблетку прямо в горло, как в пасть непослушной собаки.
Последнее, что я вижу перед тем, как отключиться, – самодовольная улыбка Ривза, растягивающая его щеки углами словно лезвием.
Они не дают мне времени даже да лишний вдох.
Я не успеваю взглянуть на Вивьен, как мне в рот суют новую таблетку.
Не понимаю, что происходит вокруг. Связь с реальностью теряется. Сознание будто расщепили на части и давят одну за другой, чтобы я уже никогда не собрал разум воедино.
Я не могу сосредоточиться на мыслях. Ощущаю только слабость. Как она карабкается по моему телу. Завладевает им с каждой… Минутой? Секундой?
Я потерял счет времени.
Не могу сконцентрироваться.
Перед глазами только образ Вивьен. Ей тяжелее, чем мне.
Господи, насколько же ей тяжелее, чем мне.
– Сэр, нужно притормозить. Она не вытянет. Она даже не открывает глаза. Еще раз – и мы уже не сможем привести ее в чувства.
– Плевать я хотел! Мне важны показатели. Вы все записали?
– Да, сэр.
– Отлично. Продолжаем, пока Аулет подает признаки жизни. Что с Торнтоном?
– Он тоже плох. Нужно дать ему отдохнуть, доктор Ривз. Мы не можем точно сказать, что является причиной резкого спада мозговой активности: его физическая слабость либо последовательность смертей в рамках «Погружений». Ведь он несколько раз был управленцем проекта вместе с Аулет, помните? Это может влиять на ухудшение его состояния. Мы должны это учитывать, доктор Ривз. Обоим испытуемым необходим отдых.
– Тогда у нас не будет результатов критических показателей, кретин! Этого требует заказчик! Мы должны предоставить статистику о максимальных воздействиях проекта на организм управленца и отдельного участника!
– Да, сэр. Извините. Я понял.
– Мы не первые, кто жертвует жизнями людей ради прогресса, Трей. Все развитие науки стоит на черепах неповинных испытуемых. Иначе никак. Но мы будем первыми, кто добьется колоссального прорыва, поверь мне.
– Я верю вам, сэр.
– Перерыв пять минут и возобновляем эксперимент. В этот раз ставим таймер на двое суток внутри проекта. И запрограммируй Девиса снова пришить Торнота. Пусть Аулет пострадает. Эмоциональный фон заметно прогрессирует отрицательный сдвиг ее кривой.
– Но, доктор Ривз… Вы же видите ее состояние. Все показатели давно упали ниже нормы. Она очень слаба. Ее организм даже не отреагировал на завершение последних двух экспериментов.
– Она вытянет. Хотя бы этот раз, но вытянет. И покажет идеальные для нас результаты. Вивьен Аулет – ценный экземпляр. Выносливый образец. Будет очень жаль с ней прощаться. Но увы, наука всегда была жестока к своим подопытным… Так, ладно. Приведи их в чувства. Я скоро вернусь.
Хлопает дверь или разрываются мои барабанные перепонки. Мне хочется прикрыть уши руками, но они по-прежнему прикованы к подлокотникам кресла.
Мыслить сложно, но я понимаю, что должен что-то сделать, чтобы меня освободили. Должен воспользоваться шансом, когда в комнате стало слишком тихо, а значит – ее покинули практически все.
Мой измученный мозг посещает единственная идея – изобразить приступ рвоты. Во-первых, это мерзко. Во-вторых, как я успел заметить, этот придурок Трей – до хрена внушаемый тип. Им легко манипулировать. Надеюсь, это сыграет в мою пользу.
Я склоняюсь к руке насколько позволяет мое положение и пытаюсь дотянуться пальцами до горла. Блевать нечем, но я начинаю кашлять, и, как я и рассчитывал, рыжий недоросток Трей мигом оказывается около меня.
– Эй! Эй! Спокойно, – тараторит он, придерживая мою голову, и откидывает ее набок. – Тебе плохо?
– Я… сейчас… – Я надуваю щеки.
– О ч-черт… Погоди! Ведро… Нужно ведро!
Я задерживаю воздух в легких и опять кашляю, имитируя подкат извержения.
– Блин, Торнтон, держись. Ривз меня убьет, если мы потеряем тебя сейчас.
– Умывальник… Умывальник… – бормочу я, Моя голова повисает на шее. Подбородок упирается в грудь. – Быстрее…
– Я не могу… Ты привязан.
Я хриплю, высунув наружу язык и падаю лицом в руки Трея.
– Торнтон, да ты совсем плох. Черт-черт-черт! – начинает паниковать он, а это именно то, что мне нужно. – Блин… Да и в принципе, что ты мне можешь сделать, правильно?
Неправильно.
Хорошо, что этот тупица не умеет читать мысли, иначе он бы точно не отстегнул мои ноги и не приступил бы к рукам.
Я наконец-то чувствую свободу, но не должен ей радоваться. Еще слишком рано.
– Так, идем. – Трей протягивает мне руку. – Держись за меня, ладно? Можешь идти?
Ты только доведи меня до умывальника, а там разберемся.
Мои ноги заплетаются без имитации. Кажется, я просидел в этом кресле гребаную вечность и разучился ступать. Мои конечности словно атрофировались. Они ватные, и я почти их не чувствую, но делаю шаг. Я все равно смогу. Ради Вивьен.
– Вот так, – придерживает меня Трей. – Стой здесь. Я тебя держу. Тише… – Его руки просунуты мне под мышки. Я склоняюсь к струе воды, продолжая кашлять, и медленно утягиваю его за собой. – Ты как, Торнтон?
– Что?
– Говорю: как ты?! – Он наклоняется ниже и повторяет в самое ухо.
– Как я? Хочешь знать, как я? – едва бормочу, уткнувшись лбом в край раковины.
– Давай быстрее. Я должен вернуть тебя на место до того, как вернется Ривз.