Черт…
Прости, что игнорировал тебя месяцами. Прости, что молчал. Прости, что хранил все в себе. Прости, что не разделил с тобой свои мысли.
Я бы не смог, Кортни.
Я и не смог.
Поэтому прости за жалкие нацарапанные буквы вместо прощальных объятий. Ты достойна большего, чем такой убогий друг, как я. И не смей лить по мне слезы. Я их не заслуживаю.
Я не смирился, Кортни. Я никогда бы не смирился с ее отсутствием. С отсутствием души внутри себя. Ведь так жить невозможно, а существовать я больше не хочу…
Мое тело спасли из обители злого гения. А мою любовь? Кто спасет мою любовь, Кортни? Кто?
Может быть, полиция штата? Федералы? Или сухопутная армия? Может, военно-воздушные силы? Магия? Или божественное чудо? Может быть, ты, Кортни?
Никто. Никому нет дела до моего сердца. Никто не в силах спасти его, вынести вместе с телом из той лаборатории, где я потерял все.
Мое сердце не спасти, потому что оно, живое, погребено вместе с той, которая приковала его к себе гвоздями. И они жгут его плоть.
Да, я обратился к Богу. Ко всем всевышним богам. Я молил. Я рыдал на коленях. Я ныл, уповая на их милость, но они не ответили мне. На мой зов не откликнулся даже сам дьявол.
Неужели даже он не способен мне помочь и вынести мою любовь из стен проклятой лаборатории? Кто, если не он, Кортни? Я подпишу любой контракт. Я пойду на все условия. Я кричал об этом. Я искал его. Но, видимо, я не нужен даже Сатане.
Скажи, Кортни, кому еще мне молиться? Кого воспевать, лишь бы спасли любовь?
Я спятил, Кортни.
Еще тогда, когда вновь поверил, что мы с ней снова сможем быть.
Я сошел с ума, когда поддался иллюзии близкого счастья, что так манила и заставляла улыбаясь шагать в пропасть.
Мне либо в смирительную рубашку, либо обратно в пекло. Другого пути нет.
В те минуты, когда мне удается уснуть, я вижу сон. Один и тот же сон каждую ночь, в котором нет никаких утрат. В котором она живее всех живых. И целует меня. А потом ее губы синеют и становятся холодными, как тогда в лаборатории.
Всегда один и тот же сон…
И каждый раз кто-то будит меня. Заставляет вновь очнуться в пустой квартире в лихорадочном ознобе.
Кортни, уже, наверное, пора срывать февраль с календаря, а я до сих пор не нашел в себе сил прикрыть дверь на нашем балконе. Она ведь всегда держала его распахнутым, помнишь?
Знаешь, почему я до сих пор жив? Знаешь, как продержался все эти месяцы? Теперь я дам тебе ответ.
«DiveIN2» – набор букв, закопавший мою душу в груду земли на городском кладбище, где под неподъемной плитой «покоится с миром мой путеводный свет».
Куда я без нее, Кортни?
Но, возможно, благодаря этому набору букв, сегодня я смогу излечиться и спастись.
Я знаю, что ты все равно придешь, Кортни, хоть я и запретил тебе навещать меня. Надеюсь лишь на то, что ты переступишь порог квартиры, когда меня будет невозможно вернуть обратно. Только, прошу, не отключай ее ноутбук.
Я так устал без нее, Кортни. Я так… устал.
Я больше ничего не хочу.
Лишь нас.
Знай, что там я снова счастлив.
Эйсто.
P. S. Обещаю обнять за тебя Вивьен».
Эпилог. Для любви есть лекарство
Стук моего сердца отбивает все те же биты сумасшедшего техно. Кровь приливает к мозгу и создает в голове шумовые помехи. Дикий адреналин бьет единой силой по всем внутренним органам, вынуждая кожу покрыться ледяным потом.
Только открыть глаза. Открыть глаза. И увидеть ее. Живую.
Предвкушение подгоняет пульс к бешеной отметке. Чувствую, как немеют пальцы рук. Как всплеск эйфории заполоняет организм и подлетает к горлу.
От груди отскакивает обратный отсчет.
Три. Кроет круче, чем от экстази, амфетамина, ЛСД или крэка.
Два. Сердце крошит ребра, вырываясь на свободу.
Один. Критический вброс адреналина в кровь поджигает фитиль, тянущийся к пороховой бочке вместо мозга.
Оглушительный взрыв прорезает мне глаза.
Я здесь.
И я чувствую ее приближение по мере расширения легких.
Я оживаю каждой клеткой тела. Я собираю себя по крошечным осколкам обратно в одного целого человека. Я чувствую, как начинает срастаться душа с каждым моим шагом к парадной двери.
Я «проплываю» сквозь толпу размытых бездушных проекций. Меня несет к той единственной, живой. Уже физически ощущаю ее присутствие. Сердце дергается, обрывает свой поводок и запускает таймер на внутреннем детонаторе. Не найду ее за считанные секунды – окончательно погибну от тоски.
Время пошло.
Но вместо того, чтобы бежать за сорвавшимся сердцем, застываю в дверном проеме и забываю, как дышать.
Она стоит в футе от меня, едва не сбитая с ног моим неудержимым порывом.
Моя Вивьен.
Такая же, как раньше. Стоит и дышит. Смотрит на меня безумными сияющими глазами. Молчаливо прикусывает нижнюю губу и окидывает меня растерянным взглядом.
– Боже мой… – выдыхаю я в промозглый воздух, кажется, без единого звука.
– Эйсто, ты что… плачешь? – Ее обеспокоенный взгляд приобретает темно-зеленый оттенок и касается моего лица горячее, чем это бы сделали ее руки. – Эйсто, с тобой все в порядке?
Я падаю перед ней на колени. Обхватываю руками ее худые ноги и припадаю губами к обнаженной коже. Зацеловываю ее, дрожа от счастья.
Она здесь.
– Эйсто! Что ты?! Что… Что ты делаешь?! – Ее пальцы впиваются мне в плечи в попытке оттолкнуть, но это фикция – сама она не отступает ни на шаг.
Ее колени мокнут под моими слезами. Я прижимаюсь к ее ногам слишком крепко и делаю глубокий вход, пуская в организм наркотический запах, что не чувствовал бесконечно долгое время.
Пионы и лаванда.
Как будто это было вчера. Как будто я не выпускал ее из объятий и не поднимал лица из копны белокурых волос. Как будто я все тот же наркоман, сорвавшийся на очередную дозу.
Я безнадежен и слаб. Но я счастлив, как ни один человек в этой вселенной.
– Господи, Вивьен… Моя Вивьен… – Я сжимаю в руках ее бедра и утыкаюсь носом в край платья.
Хватка ее пальцев на мох плечах ослабевает, и они нерешительно скользят вдоль моей шеи к затылку.
Чувствую ее неровное дыхание. Такое же, как и мое. Знаю о каждой слезе вдоль ее щеки. Такой же, как и у меня. Принимаю на себя ее дрожь. Соединяю ее с точно такой же по всему моему телу.
Ее угловатые колени сгибаются. Скользят мягкой кожей вдоль моей щетины. Вивьен присаживается на корточки напротив меня, и ее лицо оказывается в дюйме от моего лица. Одна нежная ладонь касается моей колючей щеки. Затем вторая повторяет то же самое действие и обрамляет мое лицо, заставляя взглянуть в зеленые глаза.
Я прыгаю туда, в этот болотный омут. Я снова тону, как тонул все годы вместе с ней. Я вязну и прощаюсь с той жизнью напротив этих глаз.
Это именно то, чего я так ждал.
– Эйсто, ты сошел с ума? – улыбается Вивьен. – Ты в курсе, что стоишь на коленях?
– А ты в курсе, что присела на корточки в таком коротком платье и светишь своими черными трусиками?
– Извращенец. – От ее легкого шлепка по моей щеке улыбка растягивается еще шире.
– И весь твой. Пользуйся.
Вивьен усмехается, а по мне бежит дрожь. Не могу перестать касаться ее. Ладони скользят вдоль локтей к плечам и сильнее продавливают материал платья.
Я больше никогда ее не отпущу.
– Может, мы встанем на ноги? – спрашивает она, когда мой нос трется об ее скулу.
– Да, надо… – Дышу ею. Жадно собираю одурманивающий аромат, скользя вдоль шеи.
– На нас смотрят люди. – Вивьен облизывает губы и запрокидывает голову.
– Плевал я на них всех.
– И мне плевать.
Моя ладонь захватывает ее затылок, а большой палец другой руки скользит по ее нижней губе. На долю секунды ловлю сноп искр в ее глазах и вспыхиваю сам.
Жар ее губ слишком нетерпим.
Сладость ее языка слишком мучительна.
Отпечатки ее пальцев на моем лице слишком жгут.
А я слишком ее люблю.
Так, как будто завтра уже никогда не наступит, и мы проживаем последний день.
– Места лучше не нашли, – ржет кто-то за спиной, но знал бы он, как мне плевать.
Я запускаю руку во внутренний карман ее платья и вытягиваю ключ от «Понтиака», на котором все еще красуется тот самый брелок, который еще не успел выкрасть ублюдок Девис. И никогда больше не успеет.
– Что ты делаешь? – смеется Вивьен, выпрямляясь на ногах следом за мной.
– Я подарю тебе другой. – Я прикладываю край слова «Amor» к кирпичной стене дома и надламливаю его.
– Эйсто!
– Погоди. – Проделываю ту же операцию и с другой стороны, чтобы отколоть букву «O». Получается почти ровно.
– Эйсто! – Вивьен дергает меня за локоть, требуя остановиться. – Ты ненормальный? Верни брелок!
– Секунду. Подожди всего секунду.
– Ты ненормальный, – утвердительно заключает она.
– Я понял свою ошибку… – Я возвращаюсь к Вивьен, провожу свободной рукой по ее волосам, закладывая за ухо выбившуюся прядь, и перекручиваю в пальцах выковырянную из надписи букву «О».
– Эйсто… – Слежу за тем, как округляются ее глаза.
– Вивьен Аулет… – Снова опускаюсь перед ней на одно колено.
– О боги…
– Ты станешь моей женой? – Протягиваю ей оборванную со всех сторон «О» и касаюсь ее руки.
– Эй-сто… – Чувствую, как она дрожит.
– Ты мой путеводный свет, Вивьен. Не покидай меня, пожалуйста. И не заставляй меня это тебе петь.
– Дурак, – сквозь слезы усмехается она и позволяет импровизированному кольцу скользнуть по ее безымянному пальцу.