Разрядил обстановку тот, кого воздушный шарик назвал свёкром:
– Пошли чай пить, а то некоторым дамам переодеться нужно, и вообще.
Я не поняла, что вообще, но аппетитно запахло баранками и Серёжа, как маг волшебник, по пути на кухню стал доставать чай и малиновое варенье. Дядька совсем на Уксуса похож не был. Самое странное, что я всё восприняла, как должное, без возмущения, за неожиданное вторжение, всё так и должно было случиться. У меня не было страха, я незваных гостей приняла, как лучших друзей. Но когда за столом заговорил Романов, я всё вспомнила. До появления луны ещё было шесть часов. Пришельцы ждали открытия двери. В разговоре мне задали несколько наводящих вопросов, я пообещала притащить куб из сейфа. Полутен сказал, что это стационарное обычное записывающее устройство, несущее в себе массу информации, которую можно расшифровать на Империале или другой высокоразвитой планете. Игл усмехнулся: ему не нравился этот навязавшийся гуманоид, от него пахло собакой и хитрости тоже были собачьи. Ещё нет куба, а он информацию стремится утащить на родину, дипломат. Мы с Урусом и не такое расшифровывали, зверь вспомнил про первое безвременье. Если девочка принесёт куб, то он никому его не отдаст, Велд сам раскусит этот информационный орешек. Чай не пил только полутен, он не любил этот горячий напиток, а баранки ему очень понравились. Неля оказалась очень приятной собеседницей, они с Матрёшкой обсуждали современную моду. Время за чаепитием шло медленно, мне было интересно, а что дальше, что там есть за этой дверью, закрытой на амбарный замок? Издержки профессии, наверно?
***
Дверь открылась, как всегда – растаяла с последними лучами солнца. Разношерстная компания последний раз проштудировала свои действия, перед тем как войти в неизведанное. Неля, должна быть на контроле и не пытаться проникнуть через дверь, она была наблюдатель. (Одновременно она была «оком» кукловода, только ничего не знала об этом) Первым в открытую дверь вошел Романов. Он уже успел побывать в безвременье, поэтому знал, что его ожидает. Потом дверь закрылась, и впустила очередного гостя, только через время, определившее следующую стадию безвременья. В карнавальный город шагнул полутен; дождался своей очереди Игл, последним ушёл Урус (мне его представили, как Серёжу, а для меня было удобней его назвать дядей, дядя Серёжа. Человек в летах, неудобно как – то.) Из всей компании, Урус больше всех походил на человека.
– На робота, – так и слышался, везде, этот глас без именного, меня он почему-то к роботам не относил, а Матрёшку с её несносным характером, отнёс, наверное, к бракованным изделиям.
Она, к собаке тоже относилась, как к полуфабрикату, с презрением. Полутена недолюбливали все, он одним своим видом вызывал антипатию. Его терпели, а он терпел нас, подчиняясь приказам своих начальников; и когда он ушёл в безвременье, все вздохнули с облегчением. Но только не в первый день, ни во второй никто не вернулся назад. Неля сидела каждую ночь на стуле без толку. Матрёшка нашла каких – то подруг и пропадала в своём кругу, я ходила на работу, иногда выпадали дежурства, домой приходила редко. Неля всё стремилась помочь друзьям, но я отговаривала её, да и дверь перестала впускать пришельцев. Неля пыталась, но у неё ничего не выходило. Тяжелее всего ждать, я сочувствовала Неле, женщина почти перестала есть и таяла на глазах. Она возненавидела эту дверь вместе с тем, что находилось за ней. Друзья попали в беду, и она не в силах была помочь.
***
Циклус первым вошёл в безвременье. Город по-прежнему был пуст, ветер гонял сухие прошлогодние листья, время от времени скрипела калитка и раздавался бой метронома. Романов подошел к тумбе, на которой были наклеены объявления. Клей был не качественный и половину объявлений сорвало ветром, чудом болталась афиша местного театра. Романов оторвал её и успел прочитать: – Мы ждём вас… Следующее, что он помнил: был прозрачный ящик, он не мог шевельнуть ни рукой, не ногой. Ящик дрожал, его либо перевозили, либо перетаскивали. Циклус не дышал и ничего не чувствовал, кроме передвижения, было такое ощущение, как будто он умер, циклус даже говорить не мог. Он попытался применить другие свои свойства, доступные только организму циклопа, но бесполезно, его выключили из жизни, оставив только зрение и мозг. Да и смотреть он мог только вверх, с трудом вращая глазами. Романов стал тренировать глаза, через некоторое время у него получилось вращать глазными яблоками по желанию полутрупа. Он увидел, что ящик летит в каком-то туннеле, передвигаясь с остановками, перед незримыми светофорами, подчиняясь законам чуждого разума. Романов возобновил тренировки, он попытался оживить мимику. У него получилось, он продолжил дальше. Романов не знал, сколько прошло времени, когда он ватными обессиленными руками смог сдвинуть крышку этого пластикового саркофага, прошло ещё много времени, пока он смог подняться. Романов понял, что его поймали на обыкновенную статическую мышеловку, только вместо сыра, в данном безвременье был любой предмет, изменивший своё положение по желанию жертвы.
– Не надо было трогать афишу, – подумал циклус:
– Теперь вот еду из пункта «А» в пункт «Б».
Мыслей в голову не приходило ни каких, поэтому все усилия Романов направил на тренировку тела, пока он ещё был очень слаб. Организм ввели в странное состояние: он не дышал, у него не было пульса, температуры, он не хотел есть, пить, не чувствовал боли, но был жив. Это отличалось даже от консервации на комете. Казалось, что кто-то пытается доставить пойманный экземпляр в наиболее свежем виде, своего рода заморозка. Романов не хотел гадать, это было глупо придумывать заранее страшилки, но мысли о пользе быстрого и рационального питания не уходили из его головы. Вероятность того, что по ту сторону туннеля, его с нетерпением ждёт монстр, питающийся исключительно живыми циклопами, была очень велика. Романов, частично освободившийся от пут, готовил сюрприз для принимающей стороны. Он дождался туннельного перекрёстка, с двигающимися пластиковыми гробами и подменил содержимое. Романов всматривался в то, что он смог выловить на перекрёстке, оно больше похоже было на рыбу, это даже пахло морем.
– Господа! Вас ожидает рыбный день, – сыронизировал циклус.
Перекрёстков стало больше.
– Наверно скоро конец путешествию, – подумал Романов, приготовившись к решительным действиям.
Циклус не знал, чем его отравили, но напавшие просчитались, Романов не заметил, как появился пульс, воздух был разрежен, но дышать можно было. Романов восстановил свои функции, не присущие людям: невидимость и левитацию, если бы ещё ментал вернулся, то мы ещё повоюем…
***
Полутену не нравилась эта командировка в компании с недоумками, тем более нужно было терпеть их руководство, не только терпеть, а и подчиняться этим уродам. Его вырвали из вполне благополучной планеты, где очаги сопротивления местных голубых обезьян были давно подавлены и планета строилась и развивалась по плану. Заканчивали строительство первого каскада тюрем, стали завозить роботов с соседних планет для работы на шахтах и обогатительных фабриках. Полутен руководил строительством космодромов, и надо же было попасться на глаза одному из помощников кукольника! Полутен, по уставу, подчинялся приказу вышестоящего руководителя. И вот, он здесь. Он абсолютно не понимал, что ищут эти придурки, для чего нужен весь этот спектакль, и почему они пьют горячую воду, называя её чаем. Но туда, куда он попал, войдя через прозрачную дверь, он не пожелал бы никому. Перед ним развернулся театр абсурда, полутен никогда не видел пьяных весёлых людей, для него они все были ненормальными. И всё-таки, они смогли угостить пришельца медовухой, полутену понравился этот высококалорийный напиток со странным вкусом. Проснулся он на третий день, без одежды с цепью на шее. Рядом спал мохнатый, которого цыгане называли медведем. Полутен быстро освободился, сделал одежду из соломы и пошёл гулять, выписывая немыслимые кренделя по дороге. Праздник был в разгаре, у полутена трещала голова и была сухость во рту.
– Ты куда прёшь, чучело? Сейчас салюты пускать будем.
Бородатый, перегородил ему путь, выталкивая с дороги. Полутен не мог простить такой обиды и со злостью вцепился в бороду изделия, в голове вспыхнул сноп красивых искр, и вскоре по всей дороге была куча мала. Полутен опять очнулся возле медведя, с цепью на шее. Болело всё: голова и что к ней прикручено, руки и ноги казались переломанными, а всё лицо состояло из сплошных гематом. Было плохо, очень плохо, а потом проснулся медведь. Полутен забыл зачем его произвели на свет, медведь пол часа строил из него космодром, не давая взлететь за пределы этого сарая. Полутен не мог понять, что весёлого в этих праздниках, и почему лица у этих роботов такие довольные. Он всё – таки набрался смелости, чтобы уползти от мохнатого чудовища, но двери назад не нашёл. Зато нашли его:
– Вот эта собака, что осмелилась мне бороду выщипать.
И всё веселье началось сначала. У полутена терпение кончилось, он послал всех Кукольников с их подкаблучниками и отделал целую группу скоморохов. Весело было! Потом отомстил медведю, на его рёв сбежалась толпа. Медведи тоже плачут, когда их не понимают. Веселье закончилось тем, что полутен связал всех цыган цепью и подвесил на колесе обозрения, потом разогнал весь веселящийся народ. Вскоре город стал похож на первый лунный сегмент, он стал пустым и безлюдным. Грузчики приходили в себя, вытаскивая головы из бочек с сельдью, выли цыгане на колесе обозрения, на тумбе отклеилась афиша местного театра… Полутен сорвал её…Последнее, что он помнил, по рукам струилась энергия, растекаясь по всему телу. И всё. Он очнулся на витрине магазина, возле менеджера, рекламирующего товар. Аккумуляторы были включены в щадящий режим, он мог только смотреть на прохожих, через витринное стекло и слышать рекламу для детей, где его предлагали в качестве охранника дома, с функциями будильника, под роботом, на табличке, вместо названия, было написано: