— Нутро к делу не подошьешь, — не без иронии заметил Крис.
— Я все понимаю, но эти следы…
Крис перебил ее, желая прекратить разговор на эту тему:
— Послушайте! Все, кто так или иначе связан с этим делом, не видят в самоубийстве Редмонда ничего странного. Да, я знаю, что существуют свидетельства, общие для нашего дела и самоубийства этого парня, но, как я уже отмечал ранее, их наличие может объясняться довольно просто. — Он попытался придать голосу мягкий сочувственный тон и добавил: — Кажется, мы договорились некоторое время рассматривать самоубийство Редмонда в связке с убийством Райан — главным образом из-за найденных вами волосков, — но рано или поздно нам придется предъявить начальству нечто более существенное, чем ваша интуиция и какие-то жалкие чешуйки краски.
Рейли упрямо выпятила подбородок.
— Возможно, вы и правы, но есть еще одна вещь, которую я бы хотела уладить с Карен, прежде чем мы уйдем отсюда.
— Какая именно? — спросил Крис, начиная уже от нее уставать. Неужели эта женщина никогда не угомонится?
— Помните, она брала у него мазки в области пениса? Я хочу тщательно рассмотреть образцы выделений, выяснить, что они собой представляют.
— Что же это, по-вашему, может быть? — осведомился он, не веря своим ушам. — Кажется, мы только что сошлись на том, что Редмонд скорее всего скрытый гомосексуалист?
— Думаю, не будет большого вреда, если я лично все проверю, чтобы удостовериться в этом…
— Но… — Продолжить фразу он не успел, так как в эту минуту в холле появилась Карен, уже в своей обычной одежде, и присоединилась к ним.
— Все в порядке? — спросила она, одаривая взволнованную Рейли пронизывающим взглядом.
— Разумеется, — ответила Рейли. — Хочу, однако, попросить вас об одолжении. Помнится, вы брали у Редмонда мазки из паховой области. Мне бы хотелось, если это только возможно, унести их с собой в лабораторию и основательно там над ними поколдовать.
— Как, сейчас, на ночь глядя? — Карен, казалось, поразила подобная просьба. — Конечно, можете взять их, если хотите. Мы и без того собирались завтра утром переслать все полученные образцы в ОСЭГ. Но если это так срочно, я немедленно выпишу разрешение на их выдачу.
— Благодарю вас. Для меня это очень важно, поверьте.
По пути в офис Карен внимательно смотрела на Криса и Рейли, переводя взгляд с одного на другую.
— Вот уж не ожидала, что детектив из отдела тяжких преступлений почтит своим присутствием вскрытие самоубийцы, не говоря уже о визите шефа ОСЭГ, — сказала она.
Рейли дала на эту реплику весьма неопределенный ответ:
— Честно говоря, доктор, то, чем мы сейчас занимаемся, относится к области догадок. При расследовании самоубийства Редмонда обнаружены некоторые несообразности, связанные с уликами, собранными на месте происшествия. Мы пытаемся проверить, не имеют ли они хотя бы косвенное отношение к другому расследованию.
— Вы имеете в виду возможную связь с убийством Райан? — Карен была умна и сразу ухватила суть дела.
— На данной стадии расследования ничего не могу утверждать.
— Не можете — значит, так тому и быть. — Карен села за письменный стол, вынула из ящика нужный бланк и выписала разрешение о передаче части образцов Рейли, поставив внизу документа внушительную роспись с завитком. Вручив бумагу Рейли, сказала: — Получите.
— Благодарю вас.
Когда детектив и эксперт уже двинулись к двери, Карен крикнула:
— Мисс Стил?
Рейли остановилась в дверном проеме.
— Уж не упустила ли я что-то при вскрытии?
— Полагаю, мы все кое-что упустили, — ответила Рейли и сжала губы. — И я намерена выяснить, что именно.
Глава одиннадцатая
Любовь Джерри Уотсона к простым человеческим радостям, казалось, не соответствовала возрасту молодого человека. В то время как большинство его двадцатишестилетних ровесников искали прибежище в барах или ночных клубах, он предпочитал, взвалив на плечи рюкзак, отправляться далеко за город, в холмистую местность, где ставил палатку и разводил костер. Он чувствовал, что живет по-настоящему только среди дикой природы, нисколько не страдая от отсутствия телефонных звонков, электронных сообщений и социальных сетей. Это все для других. Джерри же испытывал истинное наслаждение, находясь в лесу, в горах, долинах, на берегу озер или на открытых просторах равнин. И чем больше времени ему удавалось провести среди не тронутой человеком природы, тем быстрее и легче он избавлялся от разного рода тревог и волнений.
Место, где он разбил лагерь на этот раз, казалось лучшим из всех, что ему довелось посетить. Надо сказать, что такому специалисту по части отдыха на природе, как Джерри, признать подобное было не так-то просто — ведь не он открыл этот своеобразный оазис. Джерри расположился на горе, откуда открывался чудесный вид на заповедный край, ничуть, на его взгляд, не уступавший Земле обетованной. Из своего укромного уголка он мог наблюдать за бурными пенящимися водопадами, окутанными облаком брызг реками, несшими свои воды среди изумрудных берегов, и залитыми солнечным светом горными кряжами. Он лежал в своей палатке рядом с походной печуркой и сковородкой с давно остывшей едой, ибо дневное зимнее солнце давало слишком мало тепла. Впрочем, Джерри было на это наплевать: главное, он находился за миллион миль от треволнений мира, и это имело для него определяющее значение.
Природа, разумеется, — это не ложе из роз, и существование на ее просторах сопряжено с различными проблемами и трудностями даже в это время года. Так, из-за необычно мягкой зимы пребывавшие в активном состоянии летучие насекомые слетелись сюда, казалось, из всех окрестных лесов, чтобы не давать ему покоя, но к чему волноваться из-за того, чего невозможно избежать?
Однако в дикой природе существуют и куда более назойливые обитатели, чем летающие насекомые. Когда первая крыса, скрывавшаяся некоторое время за большим валуном, проникла наконец в палатку и, приблизившись к Джерри, плотоядно обнюхала воздух, он ничего не заметил.
Когда же острые зубы грызуна вонзились в его плоть, она отозвалась на это лишь шевелением кожных покровов, ибо под ними обитало великое множество личинок, выведшихся из отложенных мухами яиц и жадно пожиравших тело. Выражение ужаса, исказившее черты Джерри, вполне соответствовало ситуации, если не считать того, что оно запечатлелось на его лице несколькими днями раньше, когда у него медленно, не спеша отбирали жизнь.
Рейли поняла, что это крайне неприятное дело, еще до того, как достигла лагеря: мрачные лица офицеров, встреченных ею по пути, без слов передавали необходимую информацию.
Стоявший у входа констебль кивком отметил ее приближение.
— Может, защитную маску наденете? Уж больно там внутри гнусно.
Она также кивком поблагодарила его за совет, после чего прошла в дверь белого шатра, воздвигнутого сотрудниками службы экспертизы, для того чтобы отгородить от остального мира дорогую четырехместную туристскую палатку фирмы «Норт фейс».
Принимая во внимание, что обоняние было лучшим инструментом из ее арсенала, Рейли меньше всего хотела надевать маску. Тем не менее, когда она вошла в палатку, волна чудовищного запаха едва не сбила ее с ног.
Она замерла на месте и прикрыла глаза. Сначала ей пришлось бороться с головокружением и сильнейшими позывами к тошноте, но довольно скоро Рейли справилась с дурнотой и «подключила» фильтры обонятельных органов для определения различных запахов, выхваченных из хаоса окружавшего ее ужасного зловония. Эти запахи предоставляли ей бесценную информацию, опираясь на которую можно было приступать к работе.
Самым сильным запахом, перекрывавшим все прочие, был запах смерти — иначе говоря, смрад разлагающейся плоти, который невозможно спутать ни с каким другим. Но имелись и другие запахи, пробивавшиеся к ней, и она попыталась расслабиться, чтобы позволить им достичь ее обонятельных фильтров. Прежде всего она определила запах рвоты — сравнительно свежий. Возможно, рвало того человека, который обнаружил труп.
Рейли открыла глаза и увидела Карен Томпсон, удалявшуюся от трупа, залитого ярким светом прожекторов. Осмотревшись, Рейли сразу заметила, что место преступления сильно загрязнено и истоптано. Всюду на траве виднелись следы ног — особенно много их было у выхода из палатки. Вероятно, они тоже принадлежали тому, кто нашел тело. Кроме того, Рейли увидела рядом с палаткой лужицу рвоты — судя по всему, одну из первых на месте преступления.
Проклятие.
Суровое лицо патолога слегка просветлело, когда она увидела Рейли.
— Привет. Жаль, что приходится снова встречаться в таком месте. Да еще так скоро.
Рейли кивнула в знак приветствия.
— Ночка у вас, наверное, была та еще. — Она перевела взгляд на тело. — Ну-с, что мы имеем на этот раз?
— Мужской труп с единственным входным отверстием от пули в груди. — Карен покачала головой и снова помрачнела. — Полог был распахнут, обеспечивая доступ холодному воздуху, в связи с чем установить время смерти на месте не представляется возможным. Это все, что я могу пока сказать по данному поводу. — Доктор ободряюще потрепала Рейли по плечу и направилась к выходу.
Рейли же осталась стоять на месте, исследуя взглядом картину преступления. Она попыталась сосредоточиться на окружающей обстановке, а уж потом заняться изучением трупа, но глаза вновь и вновь возвращались к телу.
«Сосредоточься, — сказала она себе. — Ищи детали».
Ее внимание привлекла эмблема «Норт фейс». Рейли знала этот логотип, так как сама, живя в Калифорнии, частенько устраивала вылазки на природу и пользовалась палаткой той же фирмы. В частности, во время неоднократных походов с ночевкой в Йосемитский национальный парк. Потом внимание вновь переключилось на труп. Убитый был молод, лет двадцати с хвостиком — как и жертвы в квартире Райан, и имел самую непримечательную внешность. Как говорится, дважды на такого парня на улице не взглянешь.