Наше соперничество закончилось тем, что я экстренно отбыл на смотр в Америку, брат загремел в клинику, а не справившаяся с депрессией Вера – к психологу. Тяжелее всего тогда пришлось родителям. Мать разрывалась между нами двумя, а батя так и не смог найти подход к Лехе, которому дал свою фамилию и пытался воспитывать, как родного сына.
Прокрутив на быстрой перемотке достойную экранизации драму, я встаю с качели и протягиваю руку отцу. Я ценю все, что они для меня сделали, и не хочу доставлять им лишних проблем, так что настойчиво крушу успевшие созреть в отношении невестки наполеоновские планы.
– Я постараюсь держаться от Дарины подальше, – выдавливаю сквозь зубы, хоть этим словам и противится все мое нутро, и, попрощавшись с мамой, отбываю домой.
Чувствую себя выжатым, словно лимон, и отрубаюсь сразу же, как только затылок касается подушки. Просыпаю три звонка будильника, чего со мной никогда не случалось, пока я тренировался в режиме, и добрый час отмокаю под струями прохладного душа.
Смываю с себя как будто прилипший запах чужих свежих духов и методично загоняю в дальний угол все эмоции. Напоминаю себе бомбу замедленного действия и несколько следующих дней забиваю текучкой, чтобы не осталось ни одной лишней минуты.
В конце концов, мне давно не восемнадцать. Я не хочу творить глупости и вполне способен обуздать взбунтовавшиеся инстинкты. Такую мантру я твержу себе под нос, направляясь в бар к Демидову, и ее же вдалбливаю в подкорку, разглядывая вызубренное на зубок меню. Правда, Олег, как назло, поднимает тему, которую я предпочел бы похоронить.
– А что у тебя с той барышней, с которой ты в прошлый раз уехал?
– Ничего.
– Да ну на фиг! Не поверю, что тебе не дала.
– Дала.
– И что? Не понравилось? Горячая вроде штучка.
– Понравилось, – чеканю жестко, вскипая в считанные секунды, и резко себя торможу. Демидов не виноват, что этот базар меня царапает. – Просто… продолжения не будет. Она не свободна.
– Когда тебе это мешало, если девчуля не против?
– Не важно, Демид. Давай замнем.
– Да понял я, понял. Остынь, брат, – товарищ примирительно вскидывает ладони вверх и, действительно, больше не ступает на зыбкую почву.
Делится своими интрижками, с восторгом рассказывает, как спонсоры были рады заполучить спеца из-за бугра вроде меня, и отвозит домой, не упуская случая заценить новенький «Ягуар», стоящий на подземной парковке.
– С такой тачкой любая телка твоя. Ладно, до встречи, Бекет!
– Бывай.
Негромко бросаю в спину удаляющемуся товарищу и гоню от себя даже намеки на мысль, что мне не нужна любая телка. Сейчас бы вытащить из постели сонную теплую Ринку, притиснуть ее к себе, намотать волосы на кулак и уткнуться носом в тонкую шею.
– Соберись, идиот!
Отвесив себе ментальный подзатыльник, я поднимаюсь в квартиру и намеренно выключаю телефон. Сплю шесть часов, подскакиваю спозаранку и мчу в успевшую превратиться в отдушину академию, где завидным рвением меня радуют все те же. Блондинчик Валера и рыжик Степан, видимо, задались целью стать чемпионами и не жалеют сил, приседая, выпрыгивая, отжимаясь.
– Хорошо, молодцы! Минута перерыв, и еще подход.
Маскируя норовящую озарить лицо улыбку, я уверенно командую раскрасневшимся пацанам и не жду, что на плечо опустится тяжелая ладонь. И, если мозг еще туго соображает поутру, то тело реагирует на бесцеремонное вторжение моментально. На рефлексах я швыряю незваного гостя через себя, спустя пару мгновений придавливаю его к мату, впечатывая колено в грудак, и только потом приступаю к анализу.
Безукоризненно отглаженная светло-голубая рубашка. Серый пиджак. Чуть ослабленный галстук серебристого цвета. И извечное недовольство на перекошенной физиономии. Ну, здравствуй, брат.
– Руслан.
– Алексей.
– Побеседуем?
– Через пять минут. В тренерской. Иди, – поднявшись, я указываю Лехе на неприметную дверь в конце зала и обращаюсь к замершей ребятне. – А вот что бывает, если ко мне подкрадываются со спины.
– Вау!
В два голоса выдыхают Валерка со Степаном, но я быстро призываю их к тишине и заканчиваю тренировку, как положено, заминкой. Отпускаю уставших, но довольных парней в раздевалку, а сам превращаюсь в оголенный нерв. Дребезжащий от разливающегося по венам предчувствия, вынуждающего принять оборонительную стойку, стоит только ногам перешагнуть через порог небольшой клетушки.
– Я тебя не звал, – цежу твердо, изучая сидящего за моим столом брата.
Лощеный весь, без особого интереса переворачивает листы еще не заполненного журнала. Хмурится, безотчетно жуя нижнюю губу. Бесит.
– Как будто мне нужно твое приглашение.
– Ну, вываливай, раз пришел.
– Я хочу прояснить один момент, Руслан, – вздернув подбородок, чеканит Леха и судорожно стискивает пальцы в кулаки. Знает, что он мне не противник, но все равно хорохорится, приосаниваясь. – Та хрень, которую вы с Дариной на ужине у родаков устроили, больше не должна повторяться.
– А не то что?
– А не то я тебя сгною. Тебе ведь важны это место, уважение, репутация? – поверив в собственную непогрешимость, спрашивает Алексей, у меня же руки чешутся сломать ему челюсть и пару ребер.
– Если это все, считай, что я тебя услышал.
– Надеюсь.
Надменно кривится брат и покидает тренерскую, отвечая на звонок и ругаясь с кем-то по поводу несостоявшегося аукциона. Я же какое-то время кручу в пальцах телефон и набираю номер той, кого обещал не трогать.
– Ты где?
Получив адрес, я строю нехитрый маршрут и пулей несусь к девчонке, ломающей все мои принципы. Или это я ломаю их сам, затыкая глухо пищащую совесть, и без жалости палю занимающиеся огнем мосты?
Глава 10
Дарина
Воздух между нами с супругом вязкий и спертый. Он словно пропитан непониманием, ревностью, злобой. Каждый сантиметр разделяющего нас пространства искрится от колючего высоковольтного напряжения, и, кажется, достаточно чиркнуть спичкой, чтобы все вокруг полыхнуло.
Я не хочу уже ничего: ни воды, ни чая, ни, тем более, торта. Я мечтаю лишь о том, чтобы скорее покинуть треклятую кухню и спрятаться в спальне, юркнув под одеяло. Грежу о том, чтобы сомкнуть веки и провалиться в беспамятство без сновидений. Не думать. Не ощущать. Не чувствовать.
– Не веришь, значит? Ну, конечно, твой муж – чудовище, а Русланчик – святоша! Да, Рина? – безошибочно распознав язык моего тела, бесится Алексей и отрезает путь к бегству, упирая ладони в подлокотники.
Всегда так поступает. Не отступится, пока не выплеснет все, что у него там кипит.
– Хватит, Леш. Хватит! Сегодня я впервые увидела твоего брата. Я его не знаю, чтобы делать какие-то выводы.
– Но ты их, тем не менее, делаешь, – пропустив мое жалкое оправдание мимо ушей, шумно сопит муж и нависает ниже, вынуждая сильнее вжиматься лопатками в кресло. Поливает сердитым огнем темно-карих глаз, совсем не таких, как у Руслана, и едко выплевывает слово за словом. – А хочешь, расскажу, почему Русланчик шесть лет назад свинтил в Штаты? Не хочешь? А я все равно расскажу. Тогда я встречался с девчонкой на курс младше, ее звали Вера. Скромная, порядочная, правильная. Мой брат разрушил наши отношения и ее заодно. Потом Вера долго лечилась от невротической депрессии, а он чирлидерш за кордоном клеил. Хорошая история, правда?
– Замечательная, – резко отбиваю я и с вызовом заглядываю в темнеющие бездонные омуты, сбрасывая Лешину руку с подлокотника. – А теперь можно я все-таки пойду спать? Я устала.
Оставив супруга за спиной, я стремительно шагаю вперед, хоть окружающие предметы и теряют свои очертания, расплываясь. Преодолеваю пару пролетов лестницы, даже не запыхавшись, и запираюсь в комнате, только сейчас позволяя себе длинно выдохнуть и без сил прислониться к стене.
Пульс отчего-то начинает частить. Слезы подкатывают к горлу. А имеющиеся факты перемешиваются в невообразимую кашу. Человек, который кутал меня в свою огромную мастерку, когда мы стояли у раскрытого окна, который вливал в меня горячий чай с бальзамом, когда я насквозь промокла под дождем… Тот, кто первый и единственный заикнулся о возможной выставке моих картин, мог ли он морально искорежить другую девушку?
Не знаю.
Придумав и отвергнув сотню разных раскладов, я окончательно выматываю себе нервы и все же перебираюсь в постель. Долго ворочаюсь, переворачиваюсь с одного бока на другой бок и, как ни стараюсь, не могу избавиться от ярких образов, застрявших в памяти.
Квадратный подбородок. Мужественные скулы. Слегка волнистые волосы. И испещряющие кожу татуировки. Древние боги, скандинавские символы, дикая пантера. И множество других мелочей, образующих единый гармоничный рисунок, атакующий мое воображение.
Конечно же, я не высыпаюсь. Поутру с трудом выползаю из кровати и беспрестанно зеваю. Все тело ломит, мышцы сводит судорогой, и я целых тридцать минут греюсь в горячей ванной. Отчаянно нуждаюсь в порции крепкого чернющего кофе и хорошем психологе. Поэтому звоню сонной Леське и через пару часов стою у двери ее квартиры, оббивая порог.
– Господи, Ринка, краше в гроб кладут, – оценив лиловые мешки у меня под глазами, вздыхает подруга и затаскивает мою не сопротивляющуюся тушку в коридор.
Сама стягивает с моих сгорбленных плеч кардиган, заботливо провожает на кухню и выдает теплый пушистый плед, лежащий на диване аккурат для таких случаев. Суетится возле плиты, жарит сырники и не торопит меня с откровениями, пока я собираюсь с мыслями.
– Руслан никуда не уезжает. Открывает спортивную академию. Наверное, решил осесть здесь всерьез и надолго.
– А ты? – ненадолго отвлекается от сковороды подруга и грозно шипит, когда горячее масло брызгает ей на запястье.
– А я старательно притворяюсь, что нас с ним ничего не связывает.
Выдаю грустно и вздрагиваю, когда телефон начинает трезвонить. Гипнотизирую высветившееся на экране имя затуманившимся взглядом и с трепыхающимся сердцем принимаю вызов.