Непосредственная, яркая, любознательная.
Размыкает наши затянувшиеся объятья, хватает меня за руку и в самый дальний угол ведет. Упирается пятками в паркет, чуть приподнимает подбородок и что-то вещает про технику рисования. Я же ни слова из ее лекции разобрать не могу. Только завороженно слежу за тем, как двигаются ее губы, и отчаянно борюсь с желанием смять их требовательным поцелуем.
Подтаскиваю Рину к себе ближе, пока она полотном восхищается, и переплетаю наши пальцы. По какой-то дикой причине столько эмоций испытываю, что они внутри не помещаются. Распирают грудную клетку, наружу просачиваются, наполняют чем-то новым.
Все теперь другим кажется. Я. Она. Мир.
– Руслан, ты меня совсем не слушаешь, – замечая мою отстраненность, хмурит брови Дарина и останавливается на полуслове, пытаясь прожечь дырку у меня во лбу.
– Слушаю, но не слышу.
Соглашаюсь, повинно опуская голову, и спустя пару минут уже тащу Рину к черному входу. Прощаюсь с хитро подмигивающей нам Алиной и выскальзываю в пустынный темный двор, где припаркован мой «Ягуар». Дышу рвано, наполняю легкие кислородом и притискиваю свою спутницу к блестящему черному боку автомобиля.
Снова в серо-голубых омутах утопаю. Жадно изучаю запавшие в душу черты. И проигрываю не бой – войну. Теперь точно от девчонки не отступлюсь, каким бы аморальным мое поведение не виделось кому-то со стороны.
– Бекетов, ты меня пугаешь! Отомри, – вздрагивая, Дарина несильно стучит ладошкой мне в грудь. Отщелкивает какую-то пружину, и я возвращаюсь в действительность. Осознаю, что на улице прохладно, и торопливо запихиваю Ринку на пассажирское сидение, укутывая ее в свою куртку.
– Извини, – усаживаюсь в водительское кресло и рассеянно трогаюсь. Снова поднимаю тревожащую меня тему. – Неужели родители не догадываются, что ты несчастлива в браке?
Задаю вопрос и тут же об этом жалею. Потому что шумно сопящая девушка нахохливается и отгораживается, прикипая к какой-то точке на лобовом стекле. Облизывает пересохшие губы и выцеживает отстраненно.
– Отцу с его вечными командировками, в принципе, некогда догадываться о таких мелочах. Маме достаточно того, что я сыта, одета и не нуждаюсь в деньгах.
Вроде бы ровно все это произносит, без перебоев. А меня почему-то на живую полосует от этих пронизанных обреченностью интонаций. Раскатывает и распластывает по скрипящей от моих скомканных движений кожаной обшивке.
Глава 17
Дарина
Не знаю, случайно или намеренно, но Руслан поднимает со дна души не самые приятные воспоминания. И меня швыряет в котел давних событий, крутит в их водовороте, как щепку, перемалывает в мясорубке. Пространство передо мной расплывается, и я вынужденно пересматриваю кадры из невеселой киноленты.
Около года назад
– Все-таки уезжаешь?
Я мнусь в коридоре, косясь на небольшой дорожный чемодан, и мысленно корю отца. Он пропустил мой выпускной, не пришел на вручение аттестатов и сегодня уезжает в Сургут, потому что его партнеру что-то срочно там понадобилось.
Не извиняется даже. Какие-то дежурные слова выдает скомкано и исчезает за захлопывающейся с глухим щелчком дверью. А я неловко тереблю край шелковой сорочки и чувствую себя нелюбимой дочерью, хоть у родителей я и одна. Возможно, если бы у меня были братья и сестры, и внимание делилось между нами поровну, все ощущалось бы несколько иначе.
– Рина, господи! Через полчаса твой будущий супруг явится, а ты не собрана! – мама с грацией ледокола врывается в мою трещащую по швам реальность и уверенности в себе не добавляет.
Ухватывается за запястье, тащит в спальню и подталкивает вперед. К шкафу, где на вешалке болтается свадебное платье. Вычурное, пышное слишком. С обилием кружев, узорчатой вышивки и бусин. Никогда бы себе такое не купила, но оно понравилось Алексею. И его мнение стало решающим.
Изучаю наряд с гнетущим пренебрежением и леденею изнутри. Покрываюсь изморозью. Вот бы такую броню сверху нарастить, чтобы ничего больше не волновало.
– Давай, давай! Шевелись, дочка! – деятельная родительница не позволяет мне медлить и провоцирует целый шквал раздражения.
Тошнота подкатывает к горлу, разноцветные круги расплываются перед глазами, но я послушно избавляюсь от ночной рубашки и обнимаю себя руками за плечи. Влезаю в ненавистное платье, закрепляю волосы на затылке в пучок и трогаю губы прозрачным блеском.
Сборы отнимают не больше пятнадцати минут. Столько же мы ждем жениха в прихожей. В ЗАГС приезжаем на черном пафосном лимузине, слушаем торжественные речи регистратора и, поставив росписи, получаем свидетельство о браке. Другие детали не отпечатываются.
Простояв в пробке дольше запланированного, в ресторан прибываем с опозданием и входим в роскошно украшенный зал под громкую музыку, долбящуюся в барабанные перепонки. Спотыкаюсь о ковровую дорожку, подхватываю подол жутко неудобного наряда и мечтаю отсюда сбежать.
– Улыбайся, Дарина! Нас фотографируют.
Новоиспеченный супруг шепчет мне на ухо, и я вымучиваю жалкое подобие улыбки. Каким-то чудом добираюсь до стола молодоженов, и выжатая опускаюсь на стул. Вокруг столько незнакомых лиц – Лешины коллеги, друзья, одноклассники. С моей стороны никого, кроме мамы. Даже на роль свидетельницы мы позвали однокурсницу мужа.
– Горько! Горько! Горько!
Разносится откуда-то сбоку, пока я безуспешно копаюсь в себе, и мне приходится разомкнуть губы для поцелуя. Ничего не испытываю из того, что положено нормальной невесте. Ни радости, ни трепета, ни удовольствия. Только отсчитываю длящиеся вечно секунды и незаметно промокаю салфеткой рот.
Морально готовлюсь к тому, что повторить дурацкий ритуал нужно будет еще многократно, но нервы все равно сбоят. Пальцы подрагивают, за грудиной тугой комок образовывается. Тошнота снова подкатывает к горлу.
– За молодых! – дружок, криминальной внешности брюнет, сидящий по правую руку от Алексея, произносит короткий тост, и все как по команде тянутся к бокалам.
Я тоже беру фужер с шампанским и залпом осушаю добрую половину. До одури хочу сегодня напиться и забыть происходящее.
Не получается. Отвлекают постоянно. Кто-то то и дело подходит к нам с поздравлениями, все фоткаются, снимают нас на телефон. И я раз за разом цепляю праздничную гримасу и терпеливо выслушиваю пожелания.
Боже, сколько в них фальши.
Потоптавшись на собственной гордости, как сомнамбула отбываю номер, и с облегчением выдыхаю, когда настает время ехать в принадлежащий Бекетову дом. Только вот тревога нарастает и затапливает меня от самой макушки до пят по мере того, как мы приближаемся к высоким воротам.
Холодею при мысли от неизбежной близости и мечтаю повернуть время вспять. На негнущихся ногах выпадаю из лимузина, снова путаюсь в подоле платья и шагаю робко вперед.
Следую за супругом на второй этаж и растерянно останавливаюсь неподалеку от спальни, не понимая, как дышать. Судорожно хватаю порции кислорода и все-таки нахожу в себе смелость задать грозящий меня убить вопрос.
– А брачная… ночь?
Получается задушено и хрипло. Как будто я наелась колкого стекла, и оно теперь безжалостно режет мой язык.
Тяжелая тишина расползается между нами с Алексеем и давит на грудь. Пауза кажется неловкой и напряженной. И я лихорадочно мну кружевную ткань и почти умираю, когда Бекетов с дикой злобой выталкивает из себя.
– Не будет. Иди спи.
Недовольно указывает на соседнюю с его спальней дверь, и я спешу за ней скрыться.
Это потом я узнаю, что у супруга какие-то серьезные проблемы с интимом. Сотню раз поблагодарю бога за то, что Бекет не будет меня касаться. Сейчас же меня хватает лишь на то, чтобы стянуть с себя свадебный наряд, свернуться на постели калачиком и беззвучно расплакаться, кусая губы.
– Дарина…
Севший голос Руслана вторгается в мою Вселенную и осторожно вытаскивает из этого гребанного омута памяти. Лечебным бальзамом проливается на истончившиеся нервы и заставляет торопливо запихивать осточертевшие картинки в дальний ящик.
Глаза Бекетова, выразительные и цепкие, слишком много всего говорят. В них плещутся щемящая тревога, забота и нежелание ранить сильнее. И это вконец меня расшатывает. Что-то новое открывает.
– Я так рада, что ты появился в моей жизни.
Высекаю взволнованно, ничуть не кривя душой, и трясущимися пальцами отстегиваю ремень безопасности. Тянусь сама к Руслану, потому что нуждаюсь в нем больше, чем в глотке воздуха, и сгораю от нетерпения ощутить его дыхание на своей коже.
Нахожу в темноте его губы, медленно языком их касаюсь. Смакую. И все вокруг перестает существовать. В этот раз поцелуй какой-то другой. В нем нет разрушающей страсти – только море трепета и крепнущее с каждой секундой доверие. В объятьях этого мужчины я согреваюсь и нахожу в себе новые грани. Как будто заново мир познаю. Складываю недостающие кирпичики, собираю правильный паззл. Забываюсь.
– Не отдавай меня ему.
Нерешительно прошу и сама себе противоречу, разрывая наш тесный контакт. Дышу глубоко, прислушиваюсь к аритмии и нехотя выбираюсь из уютного салона. Потому что в паре десятков метрах от нас уже призывно мигает фарами такси.
С сожалением сдергиваю с плеч куртку Бекетова и заторможено шагаю к белому с шашечками автомобилю, пока не передумала. Застываю на пару мгновений перед дверью, но все же ее распахиваю.
Руслан провожает. Заложив большие пальцы за ремень джинсов не двигается, пока водитель заводит машину, и не уходит до тех пор, пока мы не трогаемся с места.
А дома меня, конечно же, ждет вечно что-то подозревающий муж.
– Валерия задержала охрана на выставке, – с порога «радую» новостью Алексея и уже ничего не боюсь. Устала.