– Не ссы.
Хлопнув друга по плечу, я шагаю к нашей с ним любимой вип-зоне и попутно изучаю двух молодых парней. Совершенно разные по внешности, они все же неуловимо похожи.
Позы настороженные. Взгляд цепкий. Одинаково резкий поворот головы.
– Привет, – тяну блондину ладонь, и он ее крепко стискивает. Исследует меня долго и пристально, и только спустя пару минут разжимает стальной хват.
– Извини.
Снисходительно хмыкаю. Знал бы он, сколько раз мне ломали ребра и прочие кости, вряд ли бы стал просить прощения.
– Все нормально.
Киваю Крестовскому коротко и опускаюсь на кожаный диванчик напротив собеседников. Жажда деятельности мощной лавой бурлит в крови, но я неторопливо скручиваю пробку с бутылки с минеральной водой, наполняю бокал и невольно кошусь на часы.
Рина по-прежнему не перезвонила. Ничего не написала. И это, блин, бесит.
– У тебя зуб на Леху, верно? – промочив горло, обращаюсь к Игнату и наливаю парням виски, который они планировали распить до моего появления. – Не буду ходить вокруг да около. Есть вариант хорошенько его нагнуть. Ты в теме?
Уперев локти в колени, высекаю жестко и жалею, что не снимаю Игната с Матвеем на телефон. Реакция у них бесподобная. Зимин роняет челюсть и пытается поднять ее с пола, Крестовский давится благородным солодом.
– Это какой-то пранк? Развод? Вот так просто предлагаешь поверить в то, что ты хочешь закопать родного брата? Причина?
Первым отмирает Матвей. Хлопает друга по спине и пытается протереть дыру у меня во лбу.
– Слишком личная.
Равнодушно веду плечами, хоть за грудиной и ломит при мысли о Дарине.
– Гарантии?
Подключается к допросу прокашлявшийся Игнат.
– Никаких, – осушив бокал с водой, я чеканю по слогам и второй раз за день достаю черную с серебряным тиснением визитку, чтобы вручить ее хмурому Крестовскому. – Хорошо провести вечер.
Поднимаюсь из-за стола и бросаю уже через спину. Скатываюсь вниз по лестнице и знаю, что спустя несколько дней – максимум неделю Игнат позвонит. И, я надеюсь, тогда мне уже будет что ему предъявить.
Глава 23
Дарина
– Здравствуйте. Мы рады приветствовать вас на вечере, организованным нашим благотворительным фондом «Филантроп».
Я бы назвала фонд иначе, но Алексей как обычно выбрал что-то пафосное и безликое. Мы дарим деткам шанс на новую жизнь, помогаем им поверить в чудеса, оказываем помощь малообеспеченным семьям, воспитанникам детских домов. И я за долгое время чувствую себя по-настоящему нужной…
Список имен, лежащий в комнате у меня на столе, для меня не просто набор букв. Это маленькие уникальные личности, храбрые бойцы, сильные звездочки. Которые побеждают болезнь и стремятся к свету.
Целую неделю я не вижу Руслана, и мне от этого физически плохо. Я плачу украдкой по ночам, пересматриваю фотографии в его профиле в соцсетях, храню в памяти все переписки. И, если бы не внезапно занявшая приличную часть моего времени благотворительность, я бы просто загнулась от разъедающей душу тоски.
– Скоро нас ждет концерт. А пока вы можете насладиться едой, сделать снимки в фотозонах. Я рада видеть вас здесь сегодня, мои маленькие воины. Я вами очень горжусь.
Говорю это, а у самой ком в горле стоит. Дети смотрят на меня восторженно, с плохо скрываемой надеждой, и я готова драться за них с целым светом. Конечно, я подозреваю, что с финансовыми операциями фонда может быть не все гладко. Но мы делаем хорошее дело, и мне плевать, откуда деньги капают на наши счета.
В украшенном цветами и золотыми и белыми шарами зале многолюдно. Несколько журналистов из разных издательств тоже присутствуют. Они разговаривают с родителями курируемых фондом детей, берут интервью у крох и снимают, снимают, снимают. Меня в том числе.
Леше бы сейчас красоваться перед объективами фотокамер, но его нет. Последние семь дней у него все идет наперекосяк. Как будто карма решила, что задолжала ему, и теперь раздает накопленные бонусы. У него постоянно срываются какие-то сделки, поставщики сбегают к конкурентам, падает прибыль. И он мечется между своими проектами, как ошпаренный, и пытается залатать бреши.
– Дарина Николаевна, а мы с вами еще порисуем?
Когда я пробегаю мимо одного из столиков, меня за руку осторожно трогает Лина. Ей девять лет, волнистые светлые кудряшки обрамляют ее круглое личико, совсем недавно она перенесла операцию на сердце и теперь медленно, но верно восстанавливается. И вместе со мной приобщается к живописи.
– Обязательно. Я заеду к тебе завтра в больницу.
– Спасибо, Дарина Николаевна. Вы – самый настоящий ангел.
Ее мама, так же, как и я, не может сдержать слез. Она воспитывает Лину и младшего сына одна, с ее скромной зарплатной учительницы она бы никогда не смогла собрать нужную сумму.
Таких историй здесь десятки.
– Дарина Николаевна, можно с вами сфотографироваться?
Зовут меня с соседнего столика, и я направляюсь к другой семье, украдкой оттирая влагу со щек. Сейчас я счастлива. И, если мне суждено застрять в ненавистном браке надолго, я готова выжать максимум из опрометчиво подаренной мужем возможности.
Лешу, конечно же, не интересуют все эти клиники, диагнозы врачей, выписки из болезней. Я же не могу спокойно смотреть на чужое горе.
Спустя полчаса на импровизированную сцену поднимается молоденькая исполнительница, и ею я тоже горжусь. Агата росла в детдоме, обрела популярность благодаря тиктоку, и теперь ее песни занимают верхние строчки в чартах. Она простая, искренняя, открытая. И каждый из присутствующих здесь сегодня детей способен повторить ее звездный путь.
– Дарина Николаевна, можно вас на пару минут?
Пока я наслаждаюсь чистым звонким голосом, кто-то трогает меня за плечо. И я оборачиваюсь и удивленно хлопаю ресницами, узнав в молодом человеке в сером стильном костюме своего прежнего охранника.
– Антон?
– Вы, наверное, обознались. Меня зовут Артур.
Улыбнувшись, качает головой парень и направляется в сторону одной из фотозон, где не так шумно.
– Но…
– Не волнуйся. Твой бульдог отошел покурить, – улыбается то ли Антон, то ли Артур и достает из-за спины букет нежнейших пионов. – Держи. Руслан просил передать.
На этих словах мое бедное сердце пропускает удар, а потом начинает тарабанить громко и оголтело. Кажется, на весь зал слышно. А цветы красивые. Невероятно красивые.
– Он очень по тебе скучает, Дарина.
Серьезно говорит мне парень, а я молчу. Рассеянно касаюсь тонких полупрозрачных лепестков и не знаю, что делать с глыбой льда, растущей в груди. Моргаю часто-часто, чтобы позорно не разреветься на глазах у всех, и облизываю в раз пересохшие губы.
Как же это все больно. Сложно. Мучительно.
– Послушай, Антон, Артур… – запинаюсь и все-таки извлекаю из себя что-то отдаленно напоминающее человеческую речь. – Я худший человек, которого он мог только выбрать. Не подходящий. От меня одни неприятности. А я не хочу, чтобы он из-за меня страдал. Лучше так… Спасибо за букет. Он чудесный.
Прижимаю цветы к груди и планирую вернуться к столикам, когда в спину врезается.
– Он тебя уже не отпустит.
Шага не прекращаю. Сердечная мышца работает на износ. А во мне и так столько противоречивых чувств, что достаточно одной капли, чтобы они расплескались и затопили все к чертям. Господи, кто бы знал, как это сложно по-прежнему держать номер Руслана в черном списке.
Остаток вечера проносится, словно в тумане. Я на автомате отвечаю людям на вопросы, черкаю что-то на салфетки, чтобы не упустить и завтра перенести в свой блокнот. Улыбаюсь сквозь силу, хоть внутренний резерв и близок к истощению. Фотографируюсь. С детками. С их родителями. С Агатой. Делаю селфи с журналистами.
И падаю в изнеможении на заднее сидение автомобиля, когда моя миссия здесь завершается. Даже пальцами ног не могу пошевелить. Так устала.
А дома меня ждет отчет перед вернувшимся откуда-то хмурым и злым мужем. Пусть я бы и предпочла откиснуть в ванной и сразу же завалиться спать.
– Как все прошло?
– Хорошо. Концерт получился отличный. Еда по высшему разряду. Все довольны. Статьи будут положительные.
Выдаю необходимый минимум. Про детей опускаю. Ему все равно это не интересно.
– Ну, хоть кто-то в этой жизни доволен, – Алексей злобно щурится и грохает стаканом с апельсиновым соком по столешнице. Оранжевые кляксы расползаются по стеклу. – А у меня очередные поставщики слились. Заказы горят. Документы на тендер отклонили. Узнаю, какая падаль мне палки в колеса вставляет, убью суку.
Дергаюсь. За Руслана страшно становится. Не могу отделаться от уверенности, что это именно он основательно взялся за своего старшего брата.
– Спокойной ночи, Леш.
Произношу равнодушно и ухожу к себе. Замыкаюсь. Так мне спокойнее. Супруг, конечно, может вынести дверь, если ему заблагорассудится, но у него есть дела куда важнее. Звонить кому-то и что-то возмущенно орать в трубку.
Пусть орет. Я отдыхать.
Сплю долго. Восстанавливаю потребности потрепанного организма в двенадцатичасовом сне. Поднимаюсь, когда давно уже рассвело, а Бекетова и след простыл. Потягиваюсь сладко и планирую целый день провести дома. Тем более, что я получила «добро» и Валера через «не хочу» и «не могу терпеть эту женщину дольше пяти минут» должен привезти ко мне Лесю.
В конце концов, если я заперта в золотой клетке, это не значит, что я превращусь в затворницу.
– Да, Ринка. Красиво жить не запретишь.
Спустя полчаса Олеська уже расхаживает по моей гостиной, щупает шторы, инспектирует ковер и восхищенно присвистывает. Конечно, на фоне ее квартирки наш особняк пышет роскошью. Только я бы без колебаний съехала в однокомнатную халупу на самой окраине, если бы у меня не было ярма на шее, и рядом готовил завтрак Руслан.
– А, фигня. Богатые тоже плачут, – вспомнив название старинной мыльной оперы, которую смотрела моя мама, ухмыляюсь и тащу приятельницу на кухню. – Голодная?