Выдыхаю длинно и шумно. Кровь в висках стучит, тело дрожь прошивает, но я прилагаю усилие и разлепляю пересохшие губы.
Свой каркающий голос не узнаю.
– Было очень много крови. Лобовое стекло раскрошилось на тысячу мелких осколков. Машина того парня в хлам. Я целая осталась почти, только руки были поцарапаны и щека, рёбра ушиблены. А у мальчишки того сотрясение, множественные переломы, внутренние повреждения. Его когда на носилки в реанимобиль грузили, думала – умру.
– А саму аварию… помнишь?
Напрягаю извилины. Пытаюсь по крупицам собрать общую картину, но не могу.
– Нет. Как садилась в машину и заводила ее – помню. Как ехала по трассе и перестраивалась из-за ремонтных работ – помню. Дальше сплошное черное пятно. Я не помню само столкновение. Может, это так организм защищается от того, что его травмирует?
– Может. В любом случае, нам нужен рычаг давления на твоего мужа. Сделаешь кое-что?
Выдав мне подробные инструкции, Руслан терпеливо дожидается, пока Ангелина заканчивает набросок, и невыразимо нежно целует меня на прощание, отчего мурашки начинают маршировать вдоль позвоночника, и колени подкашиваются.
Я так сильно скучала по своему Бекетову, что не в состоянии от него отклеиться. Глажу его каменные плечи, трусь носом о его нос, любуюсь каждой черточкой. И издаю разочарованный вздох, когда он делает шаг назад и возвращает на лицо маску с грустным, но твердым «пора». Я же сижу еще какое-то время, как истукан, и не спешу покидать палату, чтобы никто не заметил нас вместе.
– Мы же еще порисуем, Дарина Николаевна? – встрепенувшись, спрашивает Лина, когда я иду ее обнимать, и смотрит на меня с такой надеждой, что щемит сердце.
– Конечно. Я приеду к тебе послезавтра.
Завтра у меня сложный день.
Попрощавшись с Ангелиной, я спускаюсь на парковку и очень стараюсь не выдавать эмоций. На реплики Валерия не реагирую и моментально запираюсь в спальне, стоит ему привезти меня домой.
От волнения тошнота подкатывает к горлу. Если все получится, как рассчитал Руслан, совсем скоро я смогу обрести свободу.
Глава 26
Руслан
Я ужасный человек. Я не просто хочу забрать жену у родного брата. Я хочу его утопить.
Это отвратительно, аморально и, вместе с тем, так… правильно, что становится страшно. Угрызений совести практически нет. Единственный нюанс, который тревожно скребется на задворках сознания – последствия моего поступка разобьют матери сердце. Но чаша весов безоговорочно склоняется в пользу Дарины.
Поэтому я еду в банк, где обслуживается благотворительный фонд «Филантроп», с утра пораньше и уверенно миную стеклянные двери, хоть внутренности еще со вчерашнего дня стянуло тугим узлом напряжения.
– Здравствуйте. Чем я могу помочь? – молоденькая девушка в кипенно-белой рубашке с бейджиком на груди улыбается так широко, как будто за каждого клиента получает, как минимум, миллион. Смотрит открыто и прижимает к себе небольшой служебный планшет.
– Здравствуйте. Я хотел бы открыть у вас вклад.
– Отлично.
Кивает радостно и, выбив талончик, провожает меня к специальному окну. Где такая же доброжелательная сотрудница начинает оживленно рассказывать о достоинствах обслуживания в их организации.
Не слушаю ее почти. Вся инфа мимо летит. А время наоборот отщелкивается мучительно медленно, как будто превратилось в загустевший клей, не желающий вытекать из банки.
– Мне кажется, вам прекрасно подойдет вклад «максимальный доход» или «биржевой».
Миловидная блондинка с длинными пушистыми ресницами сыплет цифрами, как из пулемета, а я поднимаю ладонь, призывая ее помолчать. Затылком чувствую приближение момента икс и встаю на ноги, бросая прохладное.
– Спасибо за консультацию. Мне нужно какое-то время, чтобы все обдумать.
– Но…
– Спасибо.
Давлю стальным тоном, а у самого по венам течет раскаленная лава – не кровь. В эту секунду в помещение проскальзывает Рина и застывает, встречаясь со мной взглядом. Столько всего в ее глазах сейчас плещется. Паника, робкая надежда, страх.
Ничего. Потерпи, девочка, осталось чуть-чуть.
– Здравствуйте, чем я могу помочь?
Все та же девочка-консультант подходит к Дарине, а за спиной у них тенью маячит бритоголовый охранник Валера. Он еще не знает, что через две минуты его скрутит служба безопасности банка и передаст в руки ментам. Он не виноват в том, что похож на разыскиваемого уголовника-рецидивиста, и в том, что ориентировка попала к нужному адресату.
Просто так расположились звезды.
– Сука.
Заметив меня, выплевывает посеревший телохранитель. По губам читаю и с удовлетворением наблюдаю, как его уводят. Ничего личного, чувак. Ты просто выбрал хренового работодателя.
– Держите талончик. Ожидайте своей очереди.
– Спасибо.
Пока разыгрывается драма, Дарина трясущимися пальцами сминает клочок бумаги и на негнущихся ногах двигается к белому кожаному диванчику. По цвету лица она успела сравняться с ним. Спина прямая, как будто палку проглотила. Но держится.
До конца отыгрывает роль. Запрашивает нужные данные у специалиста, заполняет все необходимые бланки и маленькими шагами преодолевает разделяющие нас метры.
– Привет.
Выдыхает устало и утыкается носом мне в рубашку. Всхлипывает. Беззащитная такая. Слабая и одновременно такая сильная, что гордость берет.
Красивая невыносимо в простеньком трикотажном платье бежевого цвета. На лице почти ни грамма косметики. Глазищи огромные, испуганные. И я в них тону. Без шанса на выживание.
Захлебываюсь в этом серо-голубом водовороте.
– Привет, малышка. Я скучал.
Обнимаю ее крепко и веду ладонью вдоль острых позвонков. Жадно вдыхаю ее запах и дурею от едва уловимой смеси ванили и земляники. Сладкая. Нежная. Чувственная. Заботиться о ней хочется. Защищать.
– Но… как? – поднимает подбородок и смотрит на меня доверчиво. До конца не понимает, что только что произошло.
– Ловкость рук – и никакого мошенничества.
Наконец, улыбаюсь открыто и искренне, оттого что с плеч свалился неподъемный груз, и невесомо целую ее в висок. Она обвивает меня руками за талию и прилипает плотнее, как будто боится, что я исчезну, и все встанет на круги своя.
– А дальше? – спрашивает смущенно и дрожит мелко в моих руках.
– А дальше едем домой.
– К тебе?
– Естественно. К Алексею ты больше не вернешься.
Колеблется. Хлопает своими пушистыми ресницами и жует нижнюю губу. Я же стаскиваю с себя пиджак и накидываю ей на плечи, потому что ее пробивает крупная неконтролируемая дрожь.
– Все хорошо будет.
Высекаю твердо и переплетаю наши пальцы. Необходимый жест – без него, кажется, с места не сдвинусь. А от физического контакта легчает.
Здание банка мы покидаем неторопливо – оба в растерянности. Я какие только варианты не просчитывал на случай, если не выгорит с бульдогом-Валерой. Выгорело. И теперь у нас есть, как минимум, день передышки, пока до Лехи долетит известие об аресте охранника, и пока он врубится, что Дарина свинтила.
Потом апокалипсис неизбежен.
– Как думаешь, у нас все получится? – робко спрашивает Рина, усаживаясь на пассажирское сидение моего «Ягуара», и улыбается несмело. Шокирована, конечно. В детали ее не посвящал. Слишком на многих людей был завязан результат.
– Обязательно.
Киваю уверенно, хоть самого атакуют сомнения, и плавно выруливаю с парковки. Скорость не превышаю, держусь положенных шестидесяти – нам некуда спешить. А Дарина наклоняется, расстегивает ремешок изящных босоножек и растирает тонкие лодыжки.
Меня же топит в щемящей нежности. В этой девушке мне нравится все. Жесты ее плавные, движения грациозные, отсутствие фальши.
Сейчас она как на ладони. Считывай эмоции. Напитывайся искренностью.
– Мама, когда узнает, что я развожусь, с ума сойдет, – прокашлявшись, шепчет Рина и прикладывает ладони к вискам.
А я снова злюсь. Ну, как можно так не любить своего ребенка, чтобы в упор не замечать, как плохо ей в навязанном браке?
– Переживет, – произношу равнодушно и мимолетно касаюсь ее щеки. – Ты контракт с собой взяла?
– Да.
– Хорошо. Покажу знакомому юристу, подумаем, как выкрутиться.
Наверняка можно сделать что-то с кабальными условиями. Оспорить их, в конце концов.
Пока мы добираемся до дома, погода постепенно портится. Небо заволакивает свинцовыми тучами, начинает завывать злой ветер, в воздухе пахнет грозой. Консьерж встречает нас лишенным интереса взглядом – скорее всего, помнит, как я несколько раз провожал Дарину. Вручает мне какие-то бумажки, надо проголосовать за повышение тарифа или что-то еще, и утыкается носом в книжку. Мы же направляемся к лифту и в одиночестве поднимаемся на нужный этаж.
В груди закипает предвкушение. За то время, пока мы не виделись с Риной, я успел переоборудовать для нее комнату. Поставил к окну мольберт, затарился красками, карандашами, бумагой. Советовался с Алиной, что пригодится моей художнице. И теперь, словно подросток на первом свидании, волнуюсь, оценит ли Риша мои старания.
– Пойдем, кое-что покажу, – разувшись, хватаю Дарину за руку и веду демонстрировать сюрприз.
Застываю нерешительно на пороге, а она открывает рот и вцепляется в полы моего пиджака. Не шевелится пару секунд, растерянно моргая, и устремляется к мольберту. Ведет пальцами по холсту и медленно оборачивается.
Купает меня в восторге и благодарности.
– Боже, Руслан. Это… невероятно, – выдает хрипло, а в глазах большими бусинами блестят слезы. – Для меня никто никогда не делал ничего подобного.
Признается растроганно, а у меня срывает какую-то чеку. Над полом подбрасывает, и я в несколько шагов приближаюсь к ошеломленной девчонке. Бережно глажу ее предплечья, запутываюсь в густых волосах и осторожно надавливаю на затылок, чтобы она подалась вперед.
Недолго гипнотизирую ее завораживающие омуты и, теряя связь с реальностью, приникаю к ее манящему рту. Увлекаю ее в упоительный поцелуй и вообще за грань вылетаю.