– Что? – заметила Алиса. – Экзотика! Это вам не метро!
– Медленно едем.
– Так все рельсы старые и ржавые, если разогнаться больше двадцати километров в час, так трамваи сразу же сходят с рельс. Это целая проблема и ритуал в нашем городе! Дождаться трамвая, а потом доехать на нем все-таки до нужной остановки.
– Одна из достопримечательностей? – уточнила Муза.
– Так точно.
– А какие в этом городе достопримечательные места? – поинтересовалась Муза.
– Старый цирк, где выступают все приезжающие из Москвы гости, словно мартышки на арене. Он у нас такой круглый, и арена в нем круглая…
Муза засмеялась.
– Еще полностью разрушенный, но очень красивый с точки зрения архитектуры речной вокзал, куда приписаны мелкие речные суда, которые курсируют по реке. Очень необычная постройка, жалко, что все пропадает. Ну и, конечно, рынок, большой городской рынок. А! Есть еще Путевой дворец императрицы, в котором она останавливалась во время путешествий из Москвы в Петербург и обратно. Сейчас там что-то типа музея или картинной галереи, – сказала Алиса.
– То есть местные жители не ходят в картинную галерею? Про дворец ты так… вскользь… – поняла Муза.
– Да, на рынок они ходят значительно чаще, – засмеялась Алиса.
– Так мы долго будем ехать, – отметила Муза, уже начиная примерзать к сиденью.
– Очень долго. Можно еще воспользоваться маршрутным такси, но это очень опасно.
– В смысле?
– Они в еще более плохом состоянии, – усмехнулась Алиса, – да и дороги все заметены снегом, попадем в занос и вообще застрянем. А сейчас ты мне можешь рассказать, что тебя привело к нам в город? – спросила Алиса.
Муза рассказала ей вкратце всю историю, в которую попала. Алиса ушам своим не поверила.
– Не может быть! Чтобы чужой человек переписал все на тебя в надежде, что ты убедишь в дальнейшем его сына принять эти деньги? Звучит нереально. Да любой бы с этими деньгами дал деру, только бы его и видели!
– Мелькнула ли у меня мысль прибрать все себе – ты это хочешь спросить? Отвечаю – нет, потому что я никогда бы так не сделала, я жила без денег и дальше проживу. Может, дядя Федор был неплохим психологом, если разглядел это качество во мне. Теперь бы мне скинуть этот груз с плеч и вздохнуть свободно, – вздохнула Муза, у которой в неотапливаемом трамвае замерзли конечности.
– А почему этот Федор был настолько уверен, что сын не примет наследство? Почему ему понадобился посредник? – спросила Алиса.
– Он умирал, не было времени для наведения мостов. И я поняла, что он кое-что знал о своем сыне, о его характере. Был уверен, что не примет тот от блудного отца наследство, – пожала плечами Муза.
– Даже от умирающего?
– А он для него чужой человек… Это мы, бабы, такие сентиментальные, а мужчины не такие, они меньше склонны прощать и разводить сопли.
– Класс, – протянула Алиса. – А что, если он нас на порог не пустит? Мы же от его отца придем.
– Все может быть, но мы должны заставить его поговорить с нами.
– А если не возьмет? Что ты будешь делать с наследством? Тогда ведь можно и себе оставить? Ты свою миссию выполнишь, его проблема, если он не примет наследство! – почему-то радовалась за нее девушка.
– Я думала о таком варианте, Алиса. Это не мои деньги, и мне они не нужны. В таком случае отдам на благотворительность, – ответила Муза, давно уже приняв это мужественное решение и полностью укрепившись в нем.
Они проехали еще несколько минут, Муза отвлеклась на пейзаж за окном, и вдруг Алиса повалилась на пол трамвая, закрывая лицо руками. Все тело ее дергалось в жутких судорогах, она билась руками, ногами, головой о ножки сидений и пол.
– Господи! Алиса! Что с тобой! – кинулась к ней Муза, отнимая руки девушки от лица, которое оказалось залито кровью.
– Алиса! Алиса! Помогите кто-нибудь!
Пожилая женщина с переднего сиденья метнулась к ним, крича на весь вагон:
– Что вы делаете?! Не видите, что у девушки эпилепсия?! Держите ее, не давайте ей биться о все углы! Голову! Голову хотя бы держи!
– Она в крови! – выкрикнула Муза.
– Возможно, язык прикусила! Вот ведь черт! – покачала головой женщина.
– Что там? – подошла кондуктор.
– Не видите? Остановите трамвай! Ее надо высадить! «Скорую»! Да вызовите кто-нибудь «Скорую»!
После сильных, интенсивных судорог тело Алисы перешло в противоположное состояние, то есть расслабилось и как-то обмякло. Это уже было в машине «Скорой помощи», зато она полностью пришла в себя.
– Извини, Муза, я нарушила твои планы.
– О чем ты говоришь?! Какие планы? Я рада, что ты жива! Все будет хорошо! Я так испугалась! Все так внезапно произошло, что я растерялась, спасибо одной женщине, здорово помогла! Это было страшно… – ответила Муза, естественно, поехавшая вместе с ней в «Скорой помощи». Не бросать же бедную девушку одну!
Она держала новоиспеченную подругу за руку и всматривалась с большой тревогой в ее бледное лицо в крови, которую оттирала фельдшер с помощью марлевой салфетки с перекисью.
– Извини, – еще раз вздохнула Алиса.
– Похоже на приступ эпилепсии, – буркнула фельдшер.
– Да, я знаю! – согласилась с ней Алиса.
– У тебя эпилепсия? – спросила Муза.
– Да, лет в двенадцать поставили такой диагноз. С первого же приступа, – ответила девушка, выглядевшая очень изможденно.
– Такой диагноз и ставится с первого же приступа и пожизненно, так же как и шизофрения, – снова сказала фельдшер.
– Но у меня не шизофрения, – сразу же напряглась Алиса.
– Что шизофрения, что эпилепсия – заболевания вроде и разные, но все равно – психические. Давление вроде в норме.
– У меня было несколько приступов в подростковом возрасте, а потом вроде все прекратилось. Всего два повторились во взрослом состоянии. Я уже надеялась, что больше не будет. И вот через четыре года опять. Извини, это всегда так внезапно! Я и не предупредила, что это может быть, потому что совсем не ждала. Зачем только я увязалась с тобой? Нарушила тебе все планы. Наверное, перенервничала я с этим отчислением из института да с этими приставаниями…
– Даже не думай об этом! Здоровье превыше всего! Я так испугалась за тебя! Я еще успею навестить сына Федора, – успокоила ее Муза, – меня все равно из города сейчас не выпустят.
Машина «Скорой помощи», надо было отметить, передвигалась отнюдь не быстро, как и весь транспорт в Верхневолжском.
– Черт! Черт! Черт! – сказала фельдшер. – Хорошо, хоть ты сказала, что приступы редкие, то есть второй не случится прямо сейчас?
– Не дай бог! Теперь, надеюсь, через несколько лет, так не было ни разу, чтобы два подряд… А почему вы спрашиваете? – ответила Алиса.
– Вот и славно! А то мы крепко застряли на дороге. Придется постоять в пробке.
– Не надо стоять, – вдруг села на носилках Алиса. – Я не поеду в больницу!
– Как это – не поедешь? – спросила фельдшер. – Нас же вызвали!
– Ну, во-первых, вас вызывала не я, – решительно одернула подол пуховика девушка.
– Ты была без сознания! – напомнила Муза.
– Не важно! Я не вызывала! А когда пришла в сознание – ничего не хочу! Кто сейчас насильно госпитализирует? Никто! Никто и никуда! Так что я отказываюсь! Чем мне помогут в больнице? Диагнозом? Так я его знаю! Лекарствами? Так это неизлечимо, да и есть у меня списочек… Приступ? Так теперь он будет не скоро. Я отказываюсь от госпитализации, и баста! И вы не имеете права нас задерживать, – твердо сказала Алиса.
– Да, мы не можем, это точно, – согласилась фельдшер. – Но как вы пойдете-то? Слабая совсем – после таких судорог.
– Я хочу вернуться в гостиницу. Мне поможет Муза, да?
– Конечно, помогу! – ответила Муза. – Я просто за тебя боюсь, может, стоит к врачу обратиться? Во рту зашить что-нибудь надо?
– Ничего ей шить не надо, губу прикусила, – покачала головой фельдшер.
– Ничего мне не надо, слышишь, что врач говорит! Просто отлежаться. Я не поеду в больницу! – твердо заявила Алиса, и ей все поверили.
– Хорошо-хорошо. Тебя высаживать где? – спросила фельдшер.
– Прямо здесь… все равно стоим.
– Поможете ей? – посмотрела фельдшер на Музу, словно требуя от нее гарантий.
– Конечно! Всем, чем смогу! Мы вместе! – заверила ее Муза, чувствуя, что здесь медицинские работники не такие черствые, как в Москве, где видят в горе пациентов только материальную выгоду для себя. Пожалуй, это открытие стало пока первым положительным для Музы в провинции.
– Ладно. Валера, останови, идите на трамвайную остановку и езжайте в гостиницу. Нечего вам шататься по городу в таком ослабленном состоянии, извините, что подвезти не можем, не такси все же… – сказала фельдшер.
– Не волнуйтесь, мы сами доберемся.
Водитель остановил машину, и Муза помогла девушке выбраться из нее.
– Ты как?
– Да ничего. Я нормально. Мне надо просто спокойно полежать хотя бы полдня, и я полностью приду в норму, – ответила Алиса.
Они на такси вернулись в гостиницу, и весь день Муза хлопотала, так сказать, по хозяйству. Она дошла до начальницы горничных и устроила скандал, что в номере безумно холодно. Ей пошли навстречу и прикатили в люкс два обогревателя. Муза сразу же их включила, и в номере стало значительно теплее. Алиса лежала на кровати, виновато моргая глазами, слушая, как приятно потрескивает масляный радиатор.
– Из-за меня у тебя одни хлопоты. Вот ведь свалилась на твою голову! Называется, сделай человеку добро…
– Прекрати! Все нормально! Тут вообще черт знает что творится! Я тебя в обиду не дам! Главное, если хуже себя почувствуешь, сразу же мне скажи! Тогда поедем в больницу, и точка!
– Нет-нет, все хорошо, мне даже лучше. Но, если честно…
– Что? – спросила Муза.
– Я хочу есть и выпила бы немного коньяка. Мне еще лучше станет, он расслабляет.
– А тебе точно можно? – уточнила Муза.
– Обижаешь…
– Я поняла!
Муза сходила в магазин, приготовила салатик, сделала бутерброды и выпила с Алисой коньяка. Девушка рассказала ей о себе, о своей первой любви, очень сильной и трагически закончившейся, о своей мечте, о родителях, а Муза рассказала о своей непутевой жизни. Алиса отметила, что у нее все еще «лучше» сложилось, чем у Музы. Музе же стало себя мучительно жалко, и она рассказала о Григории, тут же назвав его подлецом и бабником.