В общем, возиться с созданием и доставкой «трехчетвертушек» имело смысл лишь в том случае, если бы обычные, давно проверенные временем и горами яки вдруг по какой-то причине совершенно перестали годиться в качестве военного транспорта. Но они не перестали.
Да и автомобильные дороги через Памир 50-х годов уже были проложены…
Хайнык под грузом. В современном Тибете (и не только) эти полукровки до сих пор остаются ценными транспортными животными – но лишь в долинах: на склоне им с яком не тягаться
Якогаял первого поколения. Роскошный зверь, вполне пригодный для военно-транспортной работы в горах Индостана, – но вот для Памира он недостаточно тепло одет
Молодые якогаялы второго поколения в заповеднике Аскания-Нова. Эти безрогие «чертики» обладают достаточно хорошей шубой для высокогорной службы
Папа якогаялов второго поколения: чистокровный «черт» с асканийской пропиской. Как видим, комолостью тут и не пахнет
Бык по кличке Нежданный: помесь бантенга и зебу. Год его рождения – 1937. К планам создания улучшенных «чертей» Нежданный прямого отношения не имеет, но появился он на свет как побочный эпизод массовых экспериментов по межвидовой гибридизации бычьих, которые проводились в довоенной Аскании-Нова
Рисунок, сделанный во время второй экспедиции Семенова Тян-Шанского (1857). По «сырту», холмистой равнине, примыкающей к высоким хребтам, ездят порой даже не на хайныках, а на самых обыкновенных быках…
III. Горбатые альтернативы
– Только вы, северяне, считаете верблюда медленным животным. Да будет тебе известно, молодой маг, что скаковой верблюд легко обгоняет лошадь!
– Совершенно верно! – подхватил купец. – На последней гонке «Дархиан», что проводится по велению Великого Визиря и Маркеля вот уже больше тридцати лет, личный верблюд Великого Визиря опередил всех лошадей и пришел первым с отрывом в полтора суток!
Сергей Лукьяненко «Непоседа»
Кама-сын и лама-мама
Итак, парно- и непарнокопытные гибриды – получившиеся или «неполучаемые» в принципе, перспективные и не очень – регулярно фигурировали в планах советского руководства 1920—1950-х годов (включая и военные планы). Ездовых оленей по-прежнему оставляем на закуску (не в прямом смысле слова), хотя на эту тему тоже есть что сказать. Лосей тоже. Пока же давайте временно сменим отряд, переключим внимание с копытных на мозоленогих. А именно – на семейство верблюжьих, Camelidae.
Надо сказать, для дореволюционного животноводства планы дальнеродственной гибридизации Camelidae были своего рода идеей фикс: особенно соблазнительной казалась мысль породнить семейство верблюжьих и лошадиных, объединив таким образом их ценнейшие, но несовместимые комплексы достоинств. То, что это был бы даже не межсемейственный, а межотрядный брак, селекционеры-практики не всегда осознавали: в этой среде, к сожалению, еще за десятилетия до Лысенко культивировалось нарочитое дистанцирование от научных методов, так что «мичуринская биология» пришла на подготовленную почву. Однако законы природы никуда не делись – и потенциальные объекты скрещивания ко всем этим планам оставались абсолютно равнодушными.
В Аскании 20—30-х годов столь экзотические гибриды создавать не пробовали, а вот на межродовой гибрид «покушение» было. Речь идет о попытке примешать к среднеазиатским трудягам кровь безгорбой американской родни: ламы и даже гуанако. Такой «брак по расчету» выглядит слишком неравным хотя бы только из-за разницы в росте – однако на то и существует искусственное осеменение, по которому тогдашняя Аскания-Нова была впереди планеты всей благодаря разработкам профессора Иванова, создателя асканийских зеброидов. Так что гибридизация имела шансы на успех, более того – потомство не было автоматически обречено на бесплодие: у обоих видов верблюдов и ламы одинаковое число хромосом (чего, правда, селекционеры тогда еще не знали).
Тем не менее успеха в этом вопросе асканийцы все-таки не добились – возможно, отчасти потому, что Илья Иванович Иванов с середины 20-х переключился на разработку чрезвычайно «странных» биологических вопросов (об этом в одной из следующих глав), а уже в 1930 году попал под репрессии. Но само стремление интересно. Что, собственно, ожидали получить «на выходе»?
В случае удачи чисто гипотетически должен был возникнуть очень необычный зверь: ростом примерно с лошадь, скоростной и выносливый, особенно в пустынных районах. Напомним, что как раз в те годы, когда на территории пускай и не пустынной, но степной Аскании-Нова происходили эксперименты в области гибридного верблюдоводства, Красная армия если еще где и не довоевала, то именно на басмаческом фронте. Последнее из больших сражений с басмачами на советской территории имело место в 1927 году, последнее заметное сражение – в 1933-м, а эпизодические стычки с отрядами, базирующимися за иранской и афганской границей, продолжались до 1942 года, когда СССР и Великобритания, союзники по Второй мировой, договорились о «наведении порядка» в этом регионе с двух сторон.
Итак, потенциальный «заказ» на камелоида выглядит не прихотью и не анахронизмом: он был в высшей степени актуален. Нужно еще учитывать, что для тех краев очень характерно сочетание войны степной, пустынной и горной, а вот по горным тропам лама ходит отлично, конь – довольно сносно, верблюд же… вообще никак. Так что отряд, использующий ламо-верблюжьи гибриды в качестве верховых и вьючных животных, при погоне через пустыню мог от конницы не отстать, а прижав ее к горам – и вовсе настигнуть.
Если же говорить о действиях только на открытой местности, то в прямой гонке такой гибрид, положим, все-таки уступит коню – ведь даже гуанако ему уступает! Но всадники на камелоидах, умело используя большую выносливость своих ездовых зверей в условиях жаркого безводья (а также их способность пить воду с высокой соленостью: важное достоинство для пустыни, где имеющиеся источники часто солоноваты!), в ходе противобасмаческого рейда загонят конницу насмерть. Пусть не сразу, даже не на второй день, но все же с большей гарантией, чем обычная верблюжья кавалерия.
Последняя тоже на многое способна, особенно в экстремальных (для лошади) условиях пустыни. Но все-таки хороший конь, идущий даже не галопом, а просто ускоренной рысью, где-то в полтора раза резвее, чем самый высокоскоростной верблюд, перемещающийся предельно быстрым аллюром. При пересчете на долгие знойные дни и барханные километры преимущество конницы сходит на нет, но не сразу и, главное, не всегда. Дромадер чемпионских достоинств (и, добавим, под всадником в весе пера) пройдет за полный световой день 240 км, но это и вправду экстрим, такие достижения в воинскую статистику не внесешь, как не является олимпийский рекорд примером для спецназовцев, совершающих марш-бросок. Кстати, тогда уж учтем, что аналогичный конский экстрим заметно превышает 300 км. В норме же отличный беговой верблюд без лишнего груза, неся на себе только вес всадника, его винтовки и патронташа, за день преодолевает порядка 100 км и выдерживает такой режим около недели (потом, правда, «берет отпуск» месяца на полтора), причем не совсем без питья и по не совсем уж барханной местности.
Да, иногда законы открытых пространств таковы, что конный «верблюдного», преследуя, не настигнет, а спасаясь – не уйдет. Однако даже в таких случаях на семисоткилометровом маршруте конные басмачи имели шансы стряхнуть погоню со следа, пересечь границу, уйти в горы или просто выйти на каменистые участки. По которым даже двугорбый бактриан, сравнительно тихоходный, перемещается с большим трудом, для резвого же дромадера это вообще смертельный номер – а вот для ламы или гуанако абсолютно не проблема!
И все же для армии именно дромадер представляет основную ценность как ездовое и «грузовое» животное. Но если Британская империя в дромадерах недостатка не испытывала, то в тогдашнем СССР таких верблюдов, особенно хороших, было мало (их разводили лишь на самом юге Средней Азии). Так что эти «внутренние» соображения делают потребность в скоростном камелоиде еще более насущной.
Интересно, обогнал бы его всадник на зеброиде? Конечно, да! Конечно – потому что зеброиды, какие-никакие, все же реальность, а камелоид – несостоявшийся проект…
Точнее, не состоялся он именно в тогдашнем СССР (впрочем, и во всем остальном мире). А вот на исходе ХХ века в Дубае (ОАЭ) был спонсирован международный конкурс по созданию такого гибрида. И канадские ученые, специально приехавшие для этого в Эмираты, добились успеха, создав абсолютно фантастическое животное, получившее название «кама» (камелолама). Одним только искусственным осеменением там дело не обошлось, потребовались оплодотворение in vitro и обратная трансплантация в матку, так что, пожалуй, можно не сетовать об упущенном шансе: ни в Аскании-Нова, ни где-либо еще в довоенные десятилетия подобные технологии не существовали даже на уровне эксперимента.
А теперь приготовьтесь к небольшой, но очень концентрированной порции дезинформации. Точнее, к той информации, которая, когда автор этих строк готовил первый вариант данного текста (десять лет назад, еще в 2012 г.), подавалась как подлинная, но, видимо, была сознательно искажена. Была даже мысль убрать следующие три абзаца вообще, но – пусть читатели оценят, как иногда выглядит «дымовая завеса»:
«В настоящий момент (по данным на конец 2012 г. – Авт.) на свете живут две камы: самец Рама – он уже взрослый, и молоденькая самочка Камила, его будущая невеста. Через несколько лет мы, видимо, узнаем, удастся ли разводить этот новый род (а как его, простите, еще назвать?) “в себе”.
Если судить по телесным и, так сказать, “духовным” параметрам Рамы, то существо получилось великолепное: внешностью он пошел скорее в маму-ламу (не знаем, случайность это или намеренный выбор ученых, но она статью близка к гуанако: стройная бегунья, а не приземистая “овца”, какими порой тоже бывают ламы), весом с небольшого дромадера – 400 кг, а ростом, за счет изящества пропорций, со среднего. Силен и вынослив, хотя его, первого и пока единственного в своем роду, конечно, не проверяли на скорость и грузоподъемность в жестоких условиях пустынного марш-броска. Вдобавок Рама незлобив и дружелюбен – это тоже мамино наследство, папа как раз строптив по-верблюжьему, дромадеры с бактрианами вообще одни из наиболее трудноу