многоразовый» не гарантирует минимально уверенного исполнения. Но оказалось, что и «одноразовый» его не гарантирует.
То есть будь возможность тщательно обучать псов со щенячьего возраста, да отбирать наиболее талантливых, да обеспечивать им возможность индивидуальной работы с «родным» проводником-инструктором, тоже высокоодаренным и знакомым с детства – о, тогда многого удалось бы добиться. Собственно, так и задумывалось: ведь тактика использования собак в качестве противотанковой мины и сама эта мина была разработана за годы до 1941-го… Но реальная обстановка военного времени отменила все предыдущие планы. А без столь эксклюзивных методов собака, особенно «случайная» и наспех кое-чему обученная, вообще не работает «в отрыве» от проводника (обеспечивающего не просто управление, но и психологическую поддержку). И уж под маневрирующую где-то далеко впереди страшную стремительную махину, непривычно грохочущую и незнакомо пахнущую, она тем более не бросается, даже если на тренировках учили, что под махинами, чем-то напоминающими эти, можно найти миску с кормом. Наоборот: в стрессовых – не только из-за грохота танков! – условиях реального боя, на незнакомой местности, перед незнакомой техникой (для собак, особенно вот так наспех обученных, очень важна «идентичность» условий и объектов: это человеческий разум способен на экстраполяцию…) несчастные псы, позабыв, что они служебные, сплошь и рядом устремлялись туда, где им виделся хоть какой-то кусочек знакомой реальности. А именно – в свои же окопы…
Это известно уже много лет, однако новость для читательского восприятия, полагаем, немаленькая. Увы, все мы даже слишком хорошо знаем, как мифологизация умеет раздувать несуществующие подвиги или, того хуже, затенять подлинные.
Существует довольно много фотографий работы противотанковых собак (в основном немецкие овчарки, реже эрдели или помеси с гончими или лайками, совсем нечасто крупные дворняги) и даже пара документальных фильмов, относящихся к 1941 г. Но все это было отснято на учениях: и солдаты с какой-никакой кинологической подготовкой, и собаки не простые, а прошедшие приличный курс дрессировки, иногда даже довоенной (из-за чего в большинстве случаев взрыва как такового мы не видим: участники съемок берегут «собачий материал»). А вот в единственной, кажется, ленте, где показан именно подрыв танка, фигурируют наспех обученные собаки – и лишь самые последние кадры (их обычно и демонстрировали) могут создать иллюзию, что дело происходит на реальном поле боя. При просмотре всего этого учебного фрагмента видно, что пара овчарок, выпущенных против стоящего посреди учебной площадки танка, добрых полторы минуты крутится вокруг него, нервно отскакивая при стрекоте пулемета или повороте дистанционно управляемой башни. Взрыв наконец происходит после того, как одна из собак скрылась за корпусом танка – но, между прочим, не факт, что залезла под его днище: может быть, учебно-боевую машину и рванули тоже дистанционно.
(А вот кого работа пулемета и вращение башни абсолютно не пугает, так это… кур, безмятежно расхаживающих чуть ли не по самому танку и по спинам собак: съемки явно происходят прямо за окраиной военного городка.)
В каком-то смысле повторяется история с лисособаками…
Кстати, по ряду косвенных данных создается впечатление, что пускай не лисо-, но довоенные волкособаки именно «под мины» и проектировались. Однако в этом случае послушание, управляемость значат гораздо больше, чем сила и быстрота. А уж если таких качеств не хватало домашним псам, что говорить о гибридах, несущих «дикие» гены…
Да-да, все мы читали о более чем трех сотнях немецких танков, уничтоженных таким образом за всю войну, о двенадцати танках, подбитых так на Курской дуге, о восхищенных отзывах нашего командования и панических реляциях немецких танкистов… Но если попытаться наложить эту информацию на реальную «сетку» боев, потерь, приказов, отчетов, фамилий и воинских званий – то не обнаружим НИ ЕДИНОГО пересечения. А надежно зафиксированные в реальности попытки пускать собак против танков датируются преимущественно сентябрем-октябрем 1941 г. Практически все они оказываются провальными. После чего, правда, не прекращаются немедленно: «собачьи мины» существуют весь 1942 г., но эффективность их еще ниже, чем осенью 41-го.
Еще почти на год они сохранились в модифицированном варианте, для диверсионной деятельности против менее «трудных» объектов – складов, железных дорог… Известны даже попытки проделывать в проволочных заграждениях проходы и вслепую пускать сквозь них дружелюбно настроенных собак: псы, по замыслу, должны были устремляться к человеческому жилью, то есть в немецкие блиндажи – и выступающий над спиной штырь вьючной мины (ее общий вес 18,4 кг, из них свыше 12 кг тротиловый эквивалент) имел шанс, зацепившись за что-нибудь, привести взрывной заряд в действие.
Защитники прав животных, безусловно, придут в ужас, но мы их эмоции разделять обождем: речь все-таки идет о страшном времени, когда и человеческая жизнь стоила не больше, чем позволяет заплатить логика войны. Другое дело, что и на диверсионном направлении не получилось достигнуть подтвержденных успехов, соизмеримых с затратой сил, времени и уровнем потерь. Так что в 1943 г. эта военная специальность из собачьего репертуара исчезает окончательно.
А вот транспортная и минно-розыскная, наоборот, выдвигаются на первый план. Но для этих профессий «дикие» гены тоже не лучший подарок, даже если они могут обеспечить повышенную выносливость или остроту обоняния…
Эти фотографии к нашей теме прямого отношения как будто не имеют: место действия – Европа, время действия – годы Первой мировой. Но именно тогда собаки по-настоящему пришли в армию
Массовость «собачьих подразделений» иногда выглядит даже несколько странной
1930-е годы: советские военные и хозяйственные методички пестрят разработками собачьих упряжек, адаптированных для самых разных транспортных условий
Те же годы, та же страна: усовершенствованная система запряжки и вьюк (пока что «мирный») повышают КПД «собачьего двигателя»
Пермские волкособы во всей красе. Увы, «в серию» эту модель пустить не удается…
Резьба по кости – традиционное северное искусство, только сюжет в данном случае неожиданный. И время неожиданное: еще ДО войны… хотя свастика уже обозначена! Все здесь условно (и танк, и мина, и животное) – но… экстерьер «миноносца» невольно заставляет думать о волкособе!
«Одноразовый» и «съемный» вьюк-мина. Идеально обученная собака, потянув за рычаг возле плеча, могла расстегнуть крепления и сбросить мину на пути танка. К сожалению, в реальной военно-полевой обстановке эти манипуляции оказывались слишком сложными
Эти «живые мины» стали мертвыми, прежде чем им удалось добежать до танков…
А эти попали в плен, причем в одном из случаев «мины» сдают (вместе с собой) сами проводники
Немецкое «пояснение», в котором солдатам настоятельно рекомендуется верить своим глазам, хотя «такое оружие с трудом можно себе представить»
А вот это уже иллюстрация к сведению союзников
В 1945 союзники всерьез опасались, что японцы готовятся использовать камикадзе не только в «человеческом», но и в «собачьем» формате. Впрочем, для некоторых типов американских танков было опасно столкновение с даже не заминированной собакой…
Восхищенное описание советских методов десантирования собак – и конструкция десантной капсулы
Собачьи «транспортные поезда» работали в любой сезон
Эвакуация раненых – тоже в любой сезон. Заметно стремление использовать разные типы запряжки: веером, цугом, уступом…
И военная служба «вообще» – тем более без скидки на сезон. С некоторых пор она перестает быть «противотанковой», хотя тут уж – как получится: часть собачьих вьюков вполне может содержать в себе и мину
А вот это установка не транспортная, но боевая, позволяющая вести огонь с ходу. К сожалению, она состоит на вооружении вермахта и за пулеметом – немецкий стрелок
Современный собачий вьюк. Наконец-то в нем не средство уничтожения, а навигационная система
V. На севере дальнем
…Для нападения выбрали самую темную пору. Мела сильная поземка. Бойцы в белых халатах. Оленей не слышно. Это не лошадь, которая неожиданно может заржать и испортить все дело. Подобрались незаметно, переждали, пока фашисты улягутся, а потом внезапно налетели. Уничтожив охрану, взорвав самолеты и склад горючего, растворились в снежной круговерти незаметно, как и нагрянули. Попробовали нас догонять, да куда там! <…>
…Однажды мы проводили крупный десант в тыл противника. Сопровождали десантные операции олени. В двух-трех километрах от берега мы накреняли верхнюю палубу корабля и таким образом сбрасывали их в воду. Причем олени доплывали до берега быстрее шлюпок.
Е. Кузнецов «Батальоны идут сквозь пургу» («Человек и Север», 2002, № 2)
В нартах и под вьюком
В процитированной выше подборке армейских воспоминаний, относящихся в основном к событиям 1942 года, верно отражены такие полезные в военное время особенности оленьего транспорта, как его бесшумность и «амфибийность» (во всяком случае, для специфических условий северной войны). Уточним, что этот морской десант имел место во время Мурманской наступательной операции – к сожалению, трагически неудачной, но уж точно не по вине оленей, – то есть датируется он рубежом апреля и мая, когда вода в Баренцевом море была отнюдь не теплая, а суша и вовсе представляла собой ледяную жижу, по которой никакой транспорт, кроме оленьего, передвигаться не мог…