– Так и есть, чтобы запутать нас и отвести подозрения от себя! – воскликнул Обручев. – Из вашего ружья могли для проформы пальнуть в воздух, а гильзы подбросить, чтобы мы думали, что именно ваши работники расправились со свиньями и, соответственно, совершили кражу всего остального. А людей и свиней бандиты убивали из своего ружья, возможно, из обреза того же калибра! Было, как минимум, пятнадцать выстрелов – десять в свиней, пять – в людей… Нет, в людей могли и поменьше – женщины задушены, по крайней мере, у одной удавка на шее.
– Задушили! – ужаснулся фермер и направился в сторону дома. – Мне надо поговорить с женой, нам оставаться здесь нельзя.
Обручев пошел вслед за фермером и, зайдя в дом, объявил:
– Тут настолько все очевидно, что опознание трупов сегодня отменяется – нет никакого сомнения, что это они. Пока ничего не трогайте, я направлю к вам следственно-оперативную группу, которая проведет осмотр дома и территории, изымет вещественные доказательства и следы преступления. Так что не покидайте свою фазенду, думаю, что группа прибудет только под утро.
8
Когда Обручев вернулся в управление, было уже за полночь, дежурный передал ему справку ГАИ о том, что автомашина «Урал» не зарегистрирована на территории республики, номерные узлы и агрегаты по учетам не проходят. Имелась также записка сотрудника ГАИ о том, что на обратной стороне солнцезащитного козырька автомобиля он обнаружил надпись шариковой ручкой: «в/ч 1645, Слухов».
– Конверсионная машина, бывшая военная, – проговорил про себя сыщик, протягивая копии паспортов фермерских работников дежурному. – Внеси дополнение в сегодняшнюю сводку, что личности всех трупов установлены.
Сыщики-«тяжи» находились на месте, ежечасно выезжая по адресам, где мог бы находиться Цуркану Ион, встречаясь со своими добровольными помощниками, агентурой, устанавливая мужчину по кличке «Кислый».
Обручев вспомнил, что более двух суток не был дома, да и надо было привести себя в божеский вид, поэтому, прежде чем покинуть управление, он собрал всех сыщиков, задействованных в ликвидации банды, и объявил:
– Необходимо быстрее найти Цуркану Иона. Придется все бросить и заняться только им – мы выходим на чрезвычайно опасную группировку. Забудьте про сон и работайте не покладая рук. Получите любую интересную информацию – звоните мне, я буду дома: надо помыться, побриться, завтра мне придется вновь выехать к ребятам на Кенкеме, там бродит не менее опасный лесной людоед.
У выхода его остановил дежурный управления:
– Анатолий Евсеевич, срочно позвоните домой начальнику управления. Я ему доложил, что личности трупов установлены, а он приказал найти вас, чтобы узнать более подробно обстоятельства убийств.
Пришлось вернуться обратно в кабинет и набрать домашний номер руководителя.
– Товарищ полковник, беспокоит майор Обручев. Хотел рассказать по трупам.
– Дежурный доложил, что личности установлены, – зевнул в трубку полковник. – Расскажи немного про них, что за люди, откуда родом, чем занимались?
– Мунтяну, о котором я докладывал вам вечером, дал показания, что Цуркану работал у фермеров в районе ГРЭС, чуть подальше. Я вышел на участкового того района, тот, оказывается, знает этих людей – они ему подавали заявление о пропаже пяти своих работников. Приехали к фермерам, и все подтвердилось: у них действительно пропали работники – трое мужчин и две женщины. Мы взяли у хозяев копии паспортов.
– А где будете искать этого Цуркану?
– Весь уголовный розыск сейчас нацелен на его поиски.
– А кто он такой вообще?
– О нем мало что известно. Жил в Кишиневе, в Якутск переехал в девяносто первом, там работал милиционером в вытрезвителе… Постойте, как я до сих пор не догадался?! Сторож при разбойном нападении на склад, где украли бензопилы, был связан «ласточкой», а этот способ связывания практикуется в вытрезвителях!
– А чем убивали фермерских работников? – поинтересовался начальник.
– До вскрытия точно сказать не могу, но, очевидно, убивали из ружья на ферме, а затем уже вывезли на Кенкеме.
– Кстати, насчет Кенкеме. Завтра… нет, уже сегодня в одиннадцать часов два «уазика» и шесть стрелков будут готовы к выезду. Ты с ними съезди, покажи дорогу, а потом со своими сотрудниками возвращайся обратно. Стрелки пускай остаются денька на два, пока не добудут этого шатуна.
– Есть!
– Давайте, работайте, держите меня постоянно в курсе дела.
Дома Обручев долго стоял под горячим душем, размышляя о банде, которую предстояло ликвидировать.
«Кто вы такие, бандиты мои дорогие? Неужели никогда не мелькали у нас? Этот главарь Кислый… Кислый, Кислый, – повторил опер кличку бандита, пытаясь напрячь память. – Такая кличка может возникнуть только от имени носителя такого прозвища. Например, Паша Отмычка – это квартирный вор Павел Артамонов, Меченый – Сапожников, со шрамом на все лицо, а тут Кислый. В чем его кислость? Нет, такое «погоняло» могло образоваться не от преступной профессии фигуранта или его внешности, а только от фамилии… Кислов, Кислых, Киселевич, Кисла, Кисличенко… Кисличенко?! Точно он! Как у меня это вылетело из головы?! В советское время сидел за серию разбоев на Украине, «бомбил» богатых цеховиков, в конце восьмидесятых осел в Якутске. Про него было агентурное донесение, что он может быть причастен к бандитскому налету на магазин, где убили продавца, но до конца его так и не отработали. Надо поднять все мои старые бумаги!»
Быстро приняв душ, он позвонил в управление. Трубку поднял оперативник Скакунов.
– Андрей, помнишь убийство продавца два года назад? – нетерпеливо спросил его Обручев.
– Припоминаю. Так и осталось «глухарем».
– А помнишь, кого мы там подозревали?
– Черт его знает, не помню. Столько убийств произошло за это время, все смешалось в голове.
– Фамилия Кисличенко тебе ни о чем не говорит?
– Помню… Ты хочешь сказать, что Кислый – это Кисличенко? Но тогда у него такого прозвища не было. Его все звали Хохлом.
– Согласен. Но кличка могла пристать к нему после, или, может быть, его так называет только Цуркану. Он молдаванин, поэтому, из этических соображений, мог называть его Кислым, а не Хохлом, иначе вмиг превратился бы сам в какого-нибудь там «мамалыжника». Учи матчасть, дорогой мой Андрей, взаимоотношения между народами некогда великого Советского Союза!
– Резонно. Что предлагаешь?
– Проверьте этого Кисличенко. Только, Андрей, прошу тебя, отнесись к этой информации со всей серьезностью, возьми с собой не менее двух сыщиков и не забудь прихватить автомат. Если мы попали в точку, то Кисличенко сейчас смертельно опасен. Все, я жду звонка.
Обручев разогрел консервированную гречку с тушенкой, поклевал немного и лег на диван, провалившись в глубокий сон. Разбудил его голос жены:
– Толя, просыпайся, тебе звонят!
Он присел на диван и бросил взгляд на настенные часы – было полтретьего ночи. Телефон звонил беспрерывно. Это оказался Скакунов, который сообщил тревожную новость:
– Дела плохи. Кисличенко с двумя мужиками на бортовом «уазике» выехали на Кенкеме, с собой взяли бочку соляры. Как там наши, не прохлопают их?
– Когда?! – вскочил на ноги Обручев. – Во сколько они выехали?!
– Часов в десять-одиннадцать. Прошло три-четыре часа.
– Наши-то об этом не догадываются, они заняты медведем, могут и прохлопать, а у них там два автомата!.. Хотя Людмила ответственный человек, не должна прозевать! Я сейчас доложу начальнику управления и прискочу, готовь трех автоматчиков с бронежилетами, выедем следом за бандитами!
Подрагивающими пальцами он набрал номер руководителя.
– Але, кто это говорит? – спросонья поинтересовался тот хриплым голосом.
– Товарищ полковник, извините, дело не терпит отлагательств! Бандиты, которых мы ищем, три часа назад выехали на Кенкеме. Наши об этом не знают, не ждут их, может произойти непредвиденное. Я сейчас выезжаю в управление, дайте, пожалуйста, указание, чтобы дежурный выделил нам машину. Мы пустимся вслед за бандитами.
– Хорошо, сейчас дам указание! Вы там поосторожней, возьмите с собой автоматы!
– Уже распорядился взять три автомата. И бронежилеты.
– Да, бронежилеты обязательно! С утра направлю дополнительные силы. Удачи!
Положив трубку, Обручев натянул на себя свежую рубашку и стремглав выскочил из квартиры.
9
К приезду Обручева в управление дежурный, получив указание от начальника, выдавал оперативникам автоматы и бронежилеты. Увидев его, доложился:
– Анатолий Евсеевич, водитель скоро подъедет, я ему выдал талоны на полный бак. Думаю, туда-обратно бензина хватит, на всякий случай зальет еще одну канистру.
– Спасибо! Поторопи его!
Подбежал Скакунов с автоматом и бронежилетом в руках:
– У Кислого оставили засаду из трех оперов, сожительница осталась там, а двоих притащили сюда, они сидят по кабинетам.
– Надевайте бронежилеты и будьте готовы, машина на подходе, – бросил на ходу Обручев, следуя в кабинет, где держали одного из задержанных, которого охранял оперативник, Обручев спросил его, кивнув в сторону парня лет двадцати с белесыми ресницами:
– Кто такой?
– Брат сожительницы Кислого.
Обручев обратился уже к задержанному:
– Как тебя зовут?
– Кирилл.
– Сколько лет?
– Двадцать один.
– Кислый, получается, твой зять?
– Микола, что ли? Его не Кислым обзывают, а Хохлом кличут.
– Так он не Кислый?
– Ваня-молдаван иногда так говорит, а в основном зовут Хохлом.
– Когда и куда они выехали?
– На Кенимэ… – Парень вопросительно посмотрел на оперативника. – Забыл, как называется.
– Кенкеме?
– Да, Кенкеме. В десять вечера.
– А кто с ним поехал?
– Ваня-молдаван и водитель на бортовом «уазике».
– Водителя не знаешь?
– Семен.
– А где он живет?
– Точно не знаю, где-то в Мархе.
– «Урал» чей?