– Откуда ты об этом узнал? – спросил Обручев.
– Когда я пришел на кладбище, один из рабочих мне и цинканул.
– Как его зовут?
– Капитон.
– Вот гаденыш, изображал из себя незнайку! – выругался опер. – Надо сказать Марфе, чтобы настучала его по темени.
– Узнав, что вещи обнаружены, я спрятался, – продолжил Скворцов. – Один раз сходил к Савве, он, выслушав меня, сказал, что ничего страшного в этом нет, надо только держаться до конца и не признаваться ни в чем. В конце разговора пригласил меня вечером к себе домой попить водочки. Голос его был какой-то ласковый, раньше он со мной так никогда не разговаривал, поэтому у меня закралось подозрение, что этот вечер для меня может оказаться последним в жизни. Я не пошел к нему, а мои подозрения еще больше укрепились, когда я узнал, что Савва меня ищет. Вот так и получилось: я прятался и от ваших, и от своих.
– Да-а, положеньице у тебя незавидное, – сочувствующе покачал головой Обручев. – Сейчас поедем, покажешь, где бросили труп Кашина.
6
Побродив в конце взлетно-посадочный полосы, обойдя несколько озерков, Скворцов с горечью проговорил:
– Не могу сориентироваться. Привезли-то его по снегу, а сейчас кругом вода. Да и пьяный я был тогда… Помню, что были камыши…
Вернувшись ни с чем в управление, Обручев завел задержанного в кабинет. Налив ему чаю, поинтересовался:
– На очной ставке с Саввой подтвердишь все, что нам рассказал?
– А куда я денусь?!
– Деваться тебе, конечно, некуда, – призадумался оперативник, и вдруг его осенило: – Гоша, а давай его поймаем с поличным!
– Это как? – удивленно вскинул голову Скворцов.
– Ты напишешь записку Савве, что, мол, прячешься по такому-то адресу, и что менты обложили со всех сторон, на улицу вообще не выходишь, поэтому отправил нарочным письмо.
– А что в письме? – насторожился задержанный.
– Напишешь, что хочешь встретиться с ним, чтобы обсудить дальнейшее твое положение. Найдем подходящую квартиру, ты будешь находиться там, но не один – мы будем рядом. Когда он придет, поговори с ним, а мы весь разговор будем записывать на магнитофон…
– В том числе запишете и мое убийство, – прервал оперативника Скворцов. – Он же придет убивать меня.
– Я же говорю, что мы будем рядом. Он тебя сразу убивать не будет, попытается узнать все, что ты знаешь о ментах, которые тебя ищут, выяснить, проболтался ли ты кому-нибудь об убийстве. А для этого, чтобы у тебя развязался язык, и ты потерял бы чувство опасности, он обязательно угостит водкой. Вот тут-то мы его и скрутим.
– Хорошо… Согласен. Когда начнем?
– Прямо сейчас. Возьми лист бумаги и садись за стол. – Обручев протянул Скворцову листок из ученической тетради и ручку. – Пиши. – И продиктовал вслух: «Савва, привет. Легавые обложили со всех сторон, выйти на улицу не могу. Отправляю через парня маляву, надо бы встретиться, обговорить вопросы. Жду вечером по указанному адресу, я буду один. Перед приходом проверься, чтобы не было хвоста». – Отлично! – улыбнулся он, принимая у Скворцова записку. – Не бойся, все будет нормально. Сейчас ты пойдешь в одиночную камеру, чтобы никто тебя не видел, а мы тем временем подыщем подходящую квартиру. Завтра с утра записка будет в руках у Саввы, а вечером, я надеюсь, он будет сидеть у меня в кабинете.
Наутро явочная квартира была готова. Двухкомнатная, в мрачном деревянном бараке, она как нельзя лучше подходила для подчеркивания образа беглого преступника. Кругом царила атмосфера безысходности, грязи, смрада… Одним словом, лучшее место для избавления от ненужного свидетеля представить было трудно.
Молодой оперативник, переодевшись в рабочую робу, с «легендой», что он сантехник ЖЭУ, которого за бутылку водки попросили доставить записку, в полдень был в морге. Прочитав записку, Савва поинтересовался:
– А ты кто такой будешь?
– Сантехник из ЖЭУ. На Областной (микрорайон города) прорвало канализацию больницы. Я устранял аварию, тут ко мне подошел человек и за бутылку водки попросил отнести тебе письмо. Ну что, пока?
– А он там один? – настороженно спросил санитар.
– А я почем знаю? Впервые видел его.
– Хорошо, спасибо.
В это самое время Обручев с тремя оперативниками, захватив с собой Скворцова, выехали к бараку.
На месте сыщик инструктировал Скворцова:
– Гоша, слушай меня внимательно. Дверь будет закрыта на крючок. Когда он постучится, мы включим диктофон и положим тебе в карман, а сами удалимся в соседнюю комнату. Вы вместе с Саввой идите на кухню и разговаривайте. Постарайся, чтобы он выговорился насчет убийств, а для этого постоянно возвращайся к этой теме, если он будет отвлекаться на другие. В соседней комнате, примыкающей к кухне, мы проделали дыру, будем полностью контролировать все, что происходит у вас. Не бойся, он тебя сразу убивать не станет, сначала напоит, все выведает, а уж только после этого прикончит… извини, попытается. Но мы ему не дадим этого сделать.
– А вдруг водка отравлена? Нет, я водку пить не буду!
– От него можно ожидать всего, – кивнул опер, соглашаясь с подозрениями Скворцова. – Не пей, пока он сам не выпьет. Тяни с выпивкой, жди, пока он не опрокинет в себя стакан. Когда очередь дойдет до второго стакана, мы забежим в кухню и задержим его. Думаю, что к этому времени он наговорит себе на вышку (смертный приговор).
– Ой, плохо мне! – пожаловался задержанный. – Не знаю, смогу ли справиться с этой задачей? Вы уж там, за стеной, не проморгайте момент. Жисть моя копейка, но все равно хочется существовать… Надеюсь на вас и молюсь богу!
– Успокойся, мы рядом.
Стук в дверь прозвучал как гром среди ясного неба! Обручев бросил взгляд на часы – было ближе к одиннадцати вечера. Он быстро включил диктофон, сунул его в карман Скворцова, юркнул в комнату, где расположились три оперативника, и, прильнув ухом к стене, стал слушать. Опера, с пистолетами наизготовку, выстроились вдоль противоположной стены.
– Кто там? – спросил Скворцов через дверь.
– Это я, Савва, – послышался еле слышный глухой ответ и через миг – металлический звук отпирания крючка.
– Привет, братуха! – обрадованно воскликнул Савва, очутившись в помещении. – Где ты так долго пропадал? Грешным делом, я подумал, что тебя того…
– Чего того? – испуганно спросил Гоша. – Посадили, думал?
– Да нет, «мочканули», – засмеялся Савва. – Шучу, шучу, не бойся!
– Пойдем на кухню, – пригласил Гоша позднего гостя. – Покалякать надобно.
– Пошли, я как раз захватил с собой водочки. Попьем, поговорим.
Слышно было, как подельники сели за стол, затем послышался звон стаканов, булькание наливаемой водки.
– Давай выпьем за встречу, – предложил Савва, очевидно, поднимая стакан.
– Нет, Савва, сначала поговорим, а потом выпьем, – отказался от угощения Гоша. – Дело очень серьезное, меня обставили со всех сторон, скоро могут и прихлопнуть. Уехать бы мне отсюда…
– Ну, как хочешь, а я выпью. – Савва выпил и крякнул.
«Водка не отравлена, – отметил про себя Обручев. – Гоша, пей, не бойся».
Словно прочитав мысли опера, Скворцов, очевидно, взялся за стакан:
– Ладно, и я выпью.
Через некоторое время послышался голос Саввы:
– Гоша, давай рассказывай, как ты оказался в этом кельдыме, кто тут хозяин, говорил ли ты ему о наших делах?
– Я слышал, что нашли труп Лехи…
«Черт тебя дернул за язык! – выругался про себя Обручев. – Кто тебя просил об этом говорить?! Давай, выворачивайся теперь уж!»
– А откуда ты об этом знаешь? – угрожающе спросил Савва.
– Кореш с ГРЭСа сказал. Его в качестве понятого таскали по этому делу.
«Молодец, вывернулся! – похвалил Гошу оперативник. – Продолжай в таком же духе. Смелей!»
– А такого трупа не было в морге! – воскликнул Савва, и наступила гнетущая тишина.
«Ах, «косяк»! Все, влип Гоша, надо спасать!» – подумал Обручев и дал команду оперативникам на захват преступника.
Это был не предвиденный никем конец операции!
Когда Савву задержали, за ремнем нашли молоток. Оставшись вдвоем на кухне, Скворцов, указывая на молоток, взволнованно, путаясь в мыслях и словах, запричитал:
– Молотком этим он Лешу… И меня тоже хотел… молотком этим, как Лешу. Он маньяк, я же говорил! Он пришел убивать меня!
Обручев посадил Скворцова на стул, понюхал стакан с водкой и спросил:
– Гоша, кто тебя просил говорить, что труп Кашина нашли? Этим ты все испортил!
– Извините, но как-то вырвалось… Вчера же ездили искать, Лешу этого… Я даже сам не понял, как все это высказал. Извините еще раз!
– Ладно, поехали в управление. Теперь тебе на очных ставках придется доказывать его вину. Сам того заслужил!
– Я же предупреждал, – оправдывался Гоша, следуя за оперативником. – Не могу я Савве врать. Не могу, и все!
– Ну и возьми на себя все его убийства! – вдруг вскипел Обручев. – Приставят тебя к стенке, только тогда поймешь, кого защищал!
– Нет, я никого не убивал! У следака все ему выскажу, пусть ответит за свои дела! – дрожа всем телом, навзрыд проговорил Скворцов.
Обручев резко обернулся и схватил его за грудки:
– Слушай меня! Если на очной ставке сотворишь что-то подобное, я тебя лично зарою в твою же могилу!
– Все, все! – заскулил могильщик. – Очняк (очная ставка) за мной, я докажу, что Савва убийца!
7
Когда Обручев со Скворцовым приехали в управление, Савва уже сидел у него в кабинете: всклокоченный, с заведенными назад руками, закованными в наручники, с блуждающими глазами…
Увидев знакомого оперативника, машинально поздоровался кивком головы.
Обручев сел напротив задержанного и задал первый вопрос:
– Будем говорить, или придется тебе все доказывать? А доказательств у нас предостаточно, твой подельник у нас, дает полный расклад. Сейчас поедем к тебе домой, все вывернем, но кровь убитых тобой людей найдем, нам достаточно одной капли. Так как?