, б…ь. Да и ещё Третьяк, отдыхай в третьем периоде. Пять банок ввалил, хоть бы одну потащил. Коля Толстиков разминайся.
«Не обманули предчувствия, — подумал Валерий Харламов. — Хоть бы в третьем периоде, немного подсократить, чтобы не так позорно проиграли. Только откуда силы взять? Ноги забились, комбинационная игра рассыпалась. Одна надежда Горький успокоится. Не железные они, в самом деле?».
— Ну, что я говорил, — улыбался Николай Иваныч, снимая как горьковское «Торпеда» укладывает одну шайбу за другой в ворота самой титулованной команды страны и чемпиона СССР прошлого года. — Будут ещё заброшенные шайбы. Во картинка получается! Давай за искусство ещё по пиву, — подмигнул кинооператор Эдику Беркутову, и вынул из своей киношной жилетки ещё две бутылки «Жигулёвского».
— Гооол! — Вновь взвыли болельщики на трибунах, когда точным выстрелом отметился от синей линии защитник Александр Куликов № 6 и довёл счёт до неприличных цифр — 9: 2.
«А хорошо, что такой разгром, — усмехнулся про себя, чуть-чуть захмелев, Беркутов. — Не придётся сочинять всякой неприятной лжи, про команду Всеволода Боброва. Жаль пролетаю мимо премии, зато совесть будет чиста. Всех денег всё равно не заработать».
— Ты, Эдик, пока я ещё трезвый, думай, с кем послематчевое интервью будем записывать? — Громко икнул кинооператор.
— Сними мне Ивана Тафгаева № 30, — сказал Эдик Беркутов, встав рядом с коллегой. — Вон, как раз его смена. Поймай в объектив и веди его на крупном плане.
— Давай лучше на «среднячке», в полный рост. Вдруг Тафгай десятую заколотит? — Хохотнул оператор Иваныч, хлебнул пивка и припал одним глазом к видоискателю кинокамеры.
И Иван Тафгаев № 30, как по заказу сначала выиграл вбрасывание, затем столкнувшись с Фирсовым уронил того на лёд, получил от кого-то обратный пас. Ушёл от силового приёма, которым его хотел остановить не высокий на его фоне Харламов. Отдал передачу на Александрова № 25, открылся на углу ворот армейского вратаря Николая Толстикова и получил ответный пас от своего же партнёра по тройке нападения. А дальше шайба влетела уже в пустой угол ворот ЦСКА, так как Толстиков не успел сместиться и закрыть его своим телом — 10: 2.
— Гооол! — Заорали на трибунах счастливые и ошарашенные игрой своих любимцев горьковчане.
— Снял? — Спросил Беркутов кинооператора.
— Идеальный киношный план! Давай ещё за документальное кино! — Восторженно предложил Николай Иваныч, приподняв бутылку пива. — И пошли в «подтрибунку», там надо ещё свет поставить. Ну, вздрогнули!
«Мог ли я ожидать, что отгрузим москвичам десятку? — Думал я, шагая в раздевалку после финальной сирены. — Положа руку на сердце — нет. Может, сыграем 8: 2 или 7: 3, но 10: 2 — это же стахановское перевыполнение плана! Где переходящее знамя социалистического соревнования? Самое главное теперь интервью давать не надо, не надо делать очень рискованное официальное заявление, и так Михалыча 29-го не посмеют выгнать из сборной СССР. Всё даже лучше, чем я мог себе представить».
— Здравствуйте, — со мною поздоровался, судя по запаху, скорее всего, хорошо поддатый журналист, который стоял рядом с осветительным прибором и кинокамерой. — Несколько слов о прошедшем футбольном матче на первенство ВЦСПС. Буквально два три слова. Ой, какой у вас милый котик, — журналист потрогал эмблему кота на моём хоккейном свитере. — И так ваши первые впечатления?
— Что рад?! — Подскочил сбоку разъяренный и красный, как синьор Помидор, старший тренер ЦСКА Анатолий Тарасов. — За «Бобра» жопу сегодня рвали? За Севку в лепёшку расшибались? Зря, всё равно его сняли! А знаешь, кто теперь сборной будет руководить? Я! И Аркаша Чернышёв. Бесполезно! Ха, ха! — Рявкнул Анатолий Владимирович и пошёл в гостевую раздевалку.
— Камера пишет? — Спросил я журналиста.
— Нормально! — Гаркнул поддатый мужик за киноаппаратом.
— Я, Иван Тафгаев, сегодня 17 февраля 1972 года делаю официальное заявление, если Всеволод Михайлович Бобров будет снят с руководства сборной СССР по хоккею, то я отказываюсь выступать за нашу главную команду страны.
— Очень хорошо, — согласно кивнул журналист. — А теперь скажите, какие у вас первые впечатления от сегодняшнего футбола?
— Заеб…ь! — Рыкнул я напоследок.
Глава 23
Раннее утро вторника 29-го февраля 1972 года я встретил на раскладушке на кухне в московской квартиры Всеволода Михайловича Боброва. Меня разбудил трёхлетний сын старшего тренера Миша, который зачем-то решил покатать детский паровозик прямо по мне.
— Ту, ту, ту, — бубнил он, когда я открыл глаза.
— Привет, машинист, — усмехнулся я, чем немного напугал малыша.
— Мама, тятя Тафай снулся! — Вскрикнул невероятно высоким голоском Миша и побежал в комнату. — Тафай снулся!
«Ну, раз я снулся, то есть проснулся, то перед заседанием Федерации хоккея, неплохо было бы почитать свежую прессу», — подумал я и в темпе солдата-срочника, в считанные секунды вскочил, оделся и заправил раскладушку.
— Иван, сырники будешь? — Спросила Елена Николаевна Боброва.
— Обязательно, но сначала у меня утренняя пробежка до киоска «Союзпечати» и назад. — Я сделал пару простых упражнений из комплекса «утренней гимнастики». — Кстати, Всеволод Михалыч пусть тоже пробуждается. До заседания осталось всего два часа, а мы ещё линию защиты и нападения не до конца обсудили.
Елена Николаевна, черноволосая, симпатичная, немного склонная к полноте женщина, вошла на кухню, открыла холодильник, и стала вынимать из него разные вкусности. И как бы, между прочим, заметила:
— Ты Иван конечно молодец, что за Севу заступился, но зря ты дал это скандальное интервью. Сейчас тебя точно до конца сезона дисквалифицируют. И как ваше «Торпедо» без тебя доиграет чемпионат? Да и Севу вряд ли восстановят в сборной.
— Сглупил, — признался я уже из прихожей. — Но теперь чего голову пеплом посыпать, время назад из-за этого не отмотается. Я быстро. — Сказал я, захлопывая дверь.
В свежем номере «Советского спорта», который я принялся читать прямо на улице на ходу, наконец-то напечатали турнирную таблицу чемпионата СССР по хоккею:
____________________И_____В____Н____П____РАЗНИЦА____ОЧКИ
Торпедо (Г.)_________29____23____4_____2____152 — 67______50
ЦСКА (М.)___________27____19____3_____5____156 — 99______41
Динамо (М.)_________28____16____5_____7____110 — 84______37
Спартак (М.)_________28____12____2____14____101 — 105_____26
Крылья Советов (М.)__28____11____2____15_____98 — 117_____24
Химик (Вск.)_________29_____11____0____18____90 — 107_____22
СКА (Лен.)___________27_____9____2____16_____79 — 111_____20
Трактор (Чел.)________26_____7____5____14____85 — 109______19
Локомотив (М.)_______26_____4____1____21____58 — 132______9
Из таблицы было чётко видно, что третье место досрочно заняло московское «Динамо», а нам до золотых медалей в трёх оставшихся играх достаточно было набрать всего два очка, то есть либо один раз выиграть, либо два раза сыграть вничью. Это такой шикарный подарок нам сделали армейцы Москвы, которые после разгромного поражения 17 февраля, не смогли собраться и уступили 20-го числа в следующем туре «Крыльям советов» — 3: 4. Затем ЦСКА с трудом обыграли «Трактор» — 5: 3, и «Химик» из Воскресенска — 3: 2.
А мы после ЦСКА, «проехались» по московскому «Локомотиву» — 6: 0. Ленинградский СКА обыграли скромно, но со вкусом — 4: 0. А вот с «Трактором» помучились. Первую игру 26-го февраля взяли — 3: 0, дожав неуступчивых челябинцев лишь в третьем периоде. А во второй встрече 27-го числа, одолели еле-еле — 2: 1, вырвав такую важнейшую победу лишь на последних секундах встречи. Ни сил уже не было бежать, ни эмоций.
Хорошо, что на высочайшем уровне у нас в воротах отыграл все эти матчи Виктор Коноваленко, спасал в каждой игре. Какие только статьи не писала в эти дни Союзная и местная пресса: «Вторая молодость Виктора Коноваленко», «Виктор — значит победитель», «Коноваленко — вратарь номер один». Даже мы в команде стали подшучивать над голкипером: «Сергеич, тебе корона ещё на уши не жмёт?». На что ветеран нас слал в далёкое и эротическое путешествие.
А вот меня же пресса упорно старалась не замечать. И хоть скандальное интервью в эфир программы «Время» не попало, всё равно почти вся хоккейная общественность знала, что я тогда сказал. Единственное откуда меня не могли вычеркнуть это из списка лучших снайперов и бомбардиров. Ведь с ЦСКА я набрал 1 гол плюс 2 результативные передачи, с «Локомотивом» — 1 гол, со СКА — по нулям, с «Трактором» первая игра — пусто, а во второй игре — 1 гол плюс 1 пас. Итого в гонке бомбардиров получалось, как писала газета мелким шрифтом: Тафгаев — 33 заброшенные шайбы и 16 результативных передач, всего 49 очков. Викулов — 32 + 6, 38 очков. Харламов — 24 + 11, 35 очков. Александров — 22 + 9, 31 очко.
— Ты значит у нас сейчас и лучший снайпер и бомбардир, — усмехнулся на кухне Всеволод Михалыч, поедая сырники с чаем и просматривая «Советский спорт». — Корона на уши пока не жмёт?
— За беспокойство короной, Михалыч, не беспокойся, — хмыкнул я. — Вот «Малышатина» у нас в силу зелёного возраста может потерять чувство реальности. — Я ткнул пальцем в Борю Александрова, который шёл пока на четвёртом месте. — В нашей газете «Горьковский рабочий» читал статью «Юный гений прорыва»? Слава быстро «сносит крышу», особенно пока ты жизни не нюхал.
— Ты подумать нюхал? — Заворчал Бобров. — Сам играешь первый сезон в высшей лиге.
— Зато я у станка жизни нанюхался, на заводе с мужиками в промасленной робе. Поехали уже в Спорткомитет. Лично я к бою готов. — Я показательно размял костяшки кулаков.
— А может Андропову позвонить? — Прошептал Всеволод Михалыч.
— Он против Брежнева сейчас не пойдёт. — Так же тихо возразил я. — Лет через шесть, когда дорогой Леонид Ильич заболеет всеми нервными и психическими заболеваниями и ещё тремя неизвестными науке, Андропов бы вмешался. Сейчас нас спасёт только одно.