— Спокойно, Сергеич, — усмехнулся юный нападающий Скворцов. — Всё под контролем.
— Под каким контролем? Седьмую минут кручусь как белка в колесе, — хмыкнул ветеран.
Однако на точке вбрасывания удачно поборолся Виктор Доброхотов, шайбу подхватил Владимир Ковин и сделал резки пас в среднюю зону на разогнавшегося Александра Скворцова. Коноваленко облегчённо выдохнул и наконец-то разогнулся, играть все семь минут первого периода во вратарской стойке, в полном напряжении, удовольствие не из приятных. А Скворцов тем временем, ловко ушёл от защитника москвичей Паладьева и ворвался в зону хозяев льда, где кроме вратаря Зингера и второго игрока обороны Ляпкина никого не было, не успели спартаковцы отработать в защиту. Зато успел на помощь одноклубнику Володя Ковин.
Скворцов немного сместился влево, убрал шайбу под неудобную руку, прикрыв её корпусом от защитника Ляпкина и, мгновенно прострелил на правый фланг, где накативший Ковин с лёту вонзил шайбу в сетку ворот московского «Спартака». Неприятный для каждого голкипера звук «Бееем!», раздался над притихшей переполненной двенадцатитысячной спортивной ареной. Болельщики москвичей с равнодушием отнеслись к первой ответной шайбе гостей с берегов Волги.
Однако торпедовцы после изменений в счёте заиграли совершено иначе. Разменяв нолик на единичку в графе заброшенные шайбы, подопечные Игоря Чистовского бросились в атаку с удвоенной силой. Теперь Виктор Коноваленко всё чаще отдыхал, а его визави на другом конце хоккейной площадки Виктор Зингер в поте лица трудился, отбивая опаснейшие броски гостей. И за четыре минуты до второго перерыва капитан «Торпедо» нападающий Алексей Мишин сократил отставание всего до двух точных попаданий — 4: 2.
А за две минуты до конца матча счёт на табло и вовсе стал — 4: 3. Здорово сыграла юношеская тройка нападения горьковчан Ковин, Доброхотов и Скворцов, который в частности и отличился. От былого благодушия среди московских болельщиков на трибунах и хоккеистов «Спартака» не осталось и следа. С трибун недовольно гудели и свистели, когда «Торпедо» с берегов Волги опасно атаковало ворота Зингера, а сами спартаковцы перешли на откровенную грубость, чтобы сбить боевой настрой гостей.
— Надо снимать вратаря, Борисыч! — Выкрикнул капитан горьковчан Алексей Мишин, выходя со своими парнями на заключительные минуты. — Может быть, сумеем выцарапать ничью?
— Шайбу сначала привези в зону «Спартака», там видно будет, — махнул рукой Игорь Борисович Чистовский, а затем, посмотрев на своих запасных скомандовал. — Скворцов готовься, выскочишь шестым полевым.
И тут же тренер горьковской команды уставился на лёд, где неумолимо понеслись в будущее самые волнительные минуты и секунды. И вдруг ему подумалось, что вот так и пролетит вся жизнь — сборы, тренировки, битва за очки, за вымученные ничьи, за выстраданные победы, битва за место под хоккейным солнцем до последнего вздоха.
— Сергеич! Давай на смену! — Заорал он, когда Мишин и его партнёры расположились в зоне Виктора Зингера, где принялись разыгрывать шайбу, передавая её по периметру.
Александр Скворцов, который мысленно занёс сегодняшнюю игру себе в актив, так как свой микроматч у «Спартака» он выиграл, вылетел со скамейки запасных, словно летчик на катапульте из терпящего крушение самолёта. Но оказавшись в зоне «Спартака» Скворцов вдруг осознал, что куда бежать, какое место на площадке занять он просто не понимает. Поэтому Александр рванул на пятак, где обычно в таких ситуациях и решается судьба матча, на помощь к центрфорварду Саше Федотову. А его одноклубник защитник Астафьев, заметив, что перед спартаковским вратарём образовалось численное преимущество горьковчан, с кистей бросил по воротам. И тут двое нападающих — ветеран Федотов и юниор Скворцов, разом ринувшись подправлять шайбу, столкнулись.
Как итог, Саша Скворцов грохнулся вправо, а его тезка Федотов влево. Шайба же угодила в бедро защитника «Спартака» Юрия Ляпкина, который её моментально отправил в туристическое путешествие в среднюю зону, где её с распростёртыми объятиями принял спартаковец Александр Мартынюк.
— Шайбу! Шайбу! — Грянули трибуны, увидев, что их нападающий несётся на пустые ворота горьковского «Торпедо», и через несколько секунд они же разразились радостными криками:
— Гоооол!
После финальной сирены тренер гостей Игорь Чистовский понуро пожал руку своему коллеге из Москвы тренеру Вячеславу Старшинову.
— Ходят слухи, что вы Коноваленко собираетесь провожать на пенсию? — Спросил наставник «Спартака» и, улыбнувшись, добавил. — Если Сергеич вам не нужен, давай мы его себе заберём. У нас в команде в паспорт не смотрят.
— Такой ветеран нужен мне самому, — пробурчал Игорь Борисович. — Поздравляю с победой.
А спустя минуту, войдя в раздевалку своей команды, Игорь Чистовский пожал руку Виктору Коноваленко и, несмотря на проигрыш — 5: 3, громко во всеуслышание произнёс:
— Спасибо Виктор Сергеич за матч! Готовься, 18-го числа сыграешь против ЦСКА с первых минут. И запомните все, пока я в команде старший тренер — у нас в «Торпедо» в паспорт больше не смотрят!
Вечером 14-го февраля, когда в Москве была ночь, выходя на третий период матча против «Нью-Йорк Айлендерс» нашу хоккейную дружину встретили недовольным свистом и раздражённым гулом. Ведь ничего нет хуже, чем проигрывать на глазах своих верных болельщиков безнадёжному аутсайдеру всей лиги. До этой встречи «островитяне» из Нью-Йорка набрали всего 19 очков за 57 игр, против наших 83-х за 56 матчей. По сути, сегодня была хоккейная битва «низкорослика» Давида и «великана» Голиафа. И Голиаф со счётом — 1: 2, пока что медленно, но верно в хоккейной драке терял своё мужественное и воинственное лицо.
— Я тебе, что обещал? Ты мне, что обещал? Мы друг другу, что обещали? — Зашипел мне на ухо менеджер команды Томми Иваныч Айвен, когда я присел на скамейку запасных, безрезультатно отбегав первую смену в третьем периоде.
— Ты мне обещал больше в тотализатор не играть, — очень тихо пробурчал я в ответ на претензии Иваныча.
— Ты мне это прекрати, — затрясся наш хоккейный махинатор. — Ты мне, что на днях пообещал?
К слову сказать, Томми Айвен был ещё парнем ничего. Например, организатор и вдохновитель Суперсерии 1972 года Алан Иглсон, который предоставлял юридическую помощь профессиональным хоккеистам, был агентом Бобби Орра и создателем профсоюза игроков НХЛ, крутил и вертел в своих интересах вообще все пенсионные и страховые накопления многих хоккеистов. Ведь он ещё в детстве сказал, что хочет быть священником, чтобы собрать пожертвования прихожан и убежать. «Кстати, нужно при случае Орру сказать, чтоб с Иглсоном ничего больше не подписывал, оставит без денег», — подумал я и окрикнул тренера Билли Рэя, не выдержав жужжания под ухо:
— Билич! Скажи Иванычу, чтобы он не мешал мне настраиваться на заброшенные шайбы и копить спортивную злость!
— Томми, оставь Тафа в покое! — Немедленно отреагировал тренер Рэй и скомандовал моей тройке нападения, — Гоу! Гоу! Гайс!
Естественно на лёд я выскочил заведённый, рассерженный на себя за неудачную игру. Меня даже немного потряхивало от закипевшего в крови возмущения, за то, что мы не можем сломить сопротивление аутсайдера, за то, что меня кто-то хочет убить или покалечить, за то, что все проблемы приходится разгребать самому. Поэтому вбрасывание я проиграл, так как для грамотных действий нужна холодная голова и горячее сердце, а не наоборот.
Но бросившись в прессинг, спустя пятнадцать секунд шайбу моя тройка нападения и помогавшая нам лучшая пара защитников Билли Уйат и Пэт Стэплтон отвоевала назад. Уайт отдал красивую разрезающую половину поля передачу на Ваню Болдырева и мы, наконец, ринулись отыгрываться. Народ на трибунах, почувствовав наш предельно агрессивный настрой, разом вскочил на ноги. Иван же прошмыгнул вдоль правого борта, резко затормозив на две ноги, катнул шайбу параллельно чужой синей линии. Этот вход в зону атаки мы уже много раз наигрывали и не только на тренировках. Поэтому я почти на автомате, разогнавшись как КАМАЗ на «Ралли Париж–Дакар», подхватил шайбу и влетел в зону «островитян» из Нью-Йорка. До ворот голкипера гостей Жерара Дежардена оставалось каких-то пятнадцать метров, но тут кто-то резко сунул клюшку между моих коньков.
Сказать, что полёт Икара в моём исполнении был так же красив и вдохновенен как у древнегреческого героя, было самонадеянно. Я просто хряпнулся животом на лёд, и непонятно как извернувшись шмальнул клюшкой по шайбе, послав её на левый фланг атаки. Можно было послать её и подальше, но слева по моим прикидкам рвался к воротам гостей Стэн Микита. «Что нам скажет товарищ маузер, то есть словацкий нападающий?» — подумал я, укатываясь на животе поближе к борту и подальше от эпицентра хоккейного действия.
И Микита не подвёл. Он ловко принял шайбу, на первом замахе уложил защитника «Айлендерс», на второй ложный замах «купил» вратаря Жерара Дежардена и третьим легким движение клюшки, находясь уже под острым углом, отправил чёрный резиновый диск в пустой угол ворот гостей из Нью-Йорка.
— Скооор! — Заблажили зрители на трибунах «Чикаго Стэдиум».
«Не зря вспомнил греческую мифологию, — подумал я, поднимаясь со льда. — Кто там ещё остался не задействованным? Минотавр? Ахиллес или Геркулес? Всё в голове перепуталось».
Но как только я уселся на скамейку запасных, чтобы дыхание восстановилось, а мысли распутались, опять сзади нарисовался генменеджер мистер Томми Айвен и зашептал на ухо:
— Скажи парням про премию в случае выигрыша чемпионата.
— У нас впереди матчи с Бостоном, с Монреалем, с Рейнджерс, — зашипел я. — Вот там и понадобиться отдельная мотивация. «Островитян» должны обыгрывать и так.
— Так что ж вы их не обыгрываете? — От возмущения сжал свои кулачки генеральный менеджер.
— Билич! — Опять гаркнул я старшему тренеру. — Скажи этому кровопийце на теле трудового народа, чтоб он от меня отвязался!