Я ощутила болезненный укол вины из-за того, что ради нашей с Джо безопасности, Эшу пришлось провести ночь на спортивном матрасе.
– Позвони клубному массажисту.
Сандерс покачал головой, забрасывая в рот кусочки индейки, приготовленные мной для начинки сэндвичей.
– Через два часа я уже должен быть в аэропорту, – он отщипнул кусочек блинчика, съел его и восторженно простонал. – Дьявол, как вкусно!
Я открыла рот, чтобы поблагодарить за комплимент, но вместо этого из него вылетели совсем другие слова:
– Если хочешь, я сделаю тебе легкий расслабляющий массаж.
Эш посмотрел на меня так, будто я предложила ему снять напряжение в мышцах дорожкой кокаина.
– Ты ничего мне не должна, – медленно повторил упрямый придурок.
Я закатила глаза, возвращаясь к чистке авокадо.
– Окей, робокоп. Наслаждайся болью.
Выругавшись, Эш вышел из кухни и через пару минут вернулся с флаконом массажного масла. Не говоря ни слова, он стянул с себя футболку, сел на стул за обеденным столом и замер в ожидании.
– Эм… Хорошо, – взволнованно произнесла я и отвернулась к раковине, чтобы вымыть руки.
Когда его мускулистая спина оказалась передо мной, я не смогла отвести от нее глаз. На гладкой татуированной коже сохранились следы моих ногтей. Улики самых ярких оргазмов в моей жизни. Воспоминания о той ночи окатили меня огненной волной, жаром разливаясь между ног. Я сглотнула, пытаясь справиться с эмоциями, и потянулась за флаконом массажного масла, который стоял на столе.
Дрожа от волнения, я выдавила немного масла на ладонь и потерла руки, чтобы согреть его. Головокружительный мускусный аромат увеличил градус сексуального напряжения между нами. Плечи Эша напряглись, и, как только мои ладони на них опустились, он зашипел, как жарящийся на сковороде бифштекс.
Я принялась осторожно массировать его шею – четыре пальца с одной стороны и большой палец – с другой, и Эш застонал, наклоняя голову вперед.
– Господи, как охренительно.
– Не больно?
– Идеально.
Закрыв глаза, я полностью погрузилась в гипнотические ощущения. Его стальные мышцы лениво перекатывались под моими пальцами, оживая от чувственных прикосновений. Я хотела сказать Эшу, как хочу его, как люблю его и ненавижу, но слова просто застревали в горле. Наше прошлое давило на нас слишком тяжелым грузом. Его нельзя просто взять и забыть.
Расправившись с шеей и мышцами плеч, я выдавила еще немного масла на ладонь и приступила к его огромному бицепсу.
– Мерфи, сядь на стол, – хрипотца в голосе Эша плавила мое тело. – Так будет проще заниматься руками.
Я протиснулась между Эшем и столом, и села на черную лакированную поверхность. Эш расставил ноги, и я разместила на его стуле свои. Мои глаза моментально отметили выпуклость на его штанах, а его взгляд задержался на моих затвердевших сосках, очертания которых виднелись через тонкую ткань спортивного платья. От сухой горячей жажды, повисшей в воздухе между нами, у меня пересохли губы. Я облизала их, и Эш сделал судорожный вдох.
Святое дерьмо.
Он положил руку на стол, по левую сторону от меня, и я снова включилась в работу. Разминать бицепсы Эша – это то же самое, что делать массаж скалам. Но как бы не болели от усталости мои пальцы, мне не хотелось от него отрываться.
– Мерфи, – его потемневшие глаза впились в мои губы. – Сильнее.
Я выполнила просьбу, и он вознаградил меня низким мурлыкающим звуком.
На телефоне заиграла «I Feel Like I'm Drowning» Two Feet. Ее медленный сексуальный ритм пробрался мне под кожу, возбуждая еще больше. Я скользнула ногой по стулу и носком балетки погладила его член через ткань спортивных штанов. Эш закрыл глаза и застонал, откидываясь на спинку стула. Его бедра задвигались мне навстречу, а руки сжались в кулаки.
– Блять, – прошептал он, забрасывая меня на последнюю стадию сексуального раздражения.
Мне хотелось трогать его везде.
И чувствовать, как он трогает меня.
Это жгучее, пульсирующее желание затмило мой разум. Храбро ступив на территорию опасных мыслей, я взяла руку Эша, поднесла к своим губам и немного пососала его указательный палец.
Неоновые глаза распахнулись. В них плескалась угроза.
С низким рычанием Эш вскочил на ноги, схватил меня за задницу и подтянул мои бедра к краю стола. Я крепко обхватила руками его шею, прижимаясь как можно ближе.
Даже сквозь ткань штанов я чувствовала, как пульсирует его член, яростный жар которого грозился сжечь меня изнутри.
Боже, черт возьми!
Эш грубо задрал платье, сдвинул мои трусики в сторону и освободил из штанов свой большой член. Я задохнулась от желания, когда его массивная головка прижалась к моему влажному входу.
– Мамочка! – неожиданно раздался из гостиной голос Джо.
Твою мать.
ТВОЮ! МАТЬ!
Мы с Эшем обменялись быстрыми испуганными взглядами и тут же принялись одеваться. Я спрыгнула со стола, на ходу поправляя платье.
Глубокий вдох.
Еще один.
Я самая дерьмовая мать на планете.
Как только футболка Сандерса оказалась на его груди, на кухню вошла Джо. Босая, в белой флисовой пижаме с изображением красочного единорога на груди.
– Доброе утро, – улыбнулась она, сладко потирая свои сонные глазки.
– Доброе утро! – в один голос воскликнули мы с Эшем.
Ее голубые глаза с подозрением прищурились.
– Почему вы так блестите?
Я с ужасом посмотрела сначала на Эша, а затем на себя. Благодаря массажному маслу мы сейчас смахивали на двух гламурных вампиров из «Сумерек», тусующихся под солнцем.
– Это масло для массажа, Пчелка, – пустилась я в объяснения, стараясь дышать как можно глубже. – Эш немного заболел, и мне пришлось его лечить.
На этом слове Сандерс фыркнул, прикрывая руками свой стояк, и я наградила его убийственным взглядом.
– Вылечила? – спросила Джо.
– Скорее добила, – прошептал мне на ухо Эш.
– Конечно! – бодро ответила я, по новой собирая свои волосы в пучок.
– Эш вчера сказал мне, что ты ему нравишься, – неожиданно заявила Пчелка.
Сандерс, который в это время уже стоял у холодильника к нам спиной и жадно пил воду из бутылки, выплюнул ее на пол.
Мои щеки вспыхнули.
– Ах ты, маленькая болтливая фрикаделька! – воскликнул он, и Джо с громким хохотом побежала обратно в гостиную. – Это же был наш секрет!
– От мамочки не может быть секретов! – прокричала она мою любимую фразу, и я самодовольно усмехнулась.
Глава 29. Эш
– Чувак, девчонка реально твоя копия! – присвистнул Вайдман, пялясь в «Спорт Инсайдер», который Орланы вот уже полчаса передавали по кругу в нашем частном самолете.
– Надеюсь, мозги ей достались от матери, – ухмыльнулся Дэйв, и я показал мудаку средний палец.
Выхватив у друга журнал, я снова пробежался глазами по тексту с заголовком: «У "самого красивого" хоккеиста НХЛ есть ребенок?».
Статья была охренительно огромная.
В ней говорилось о моем браке с Мерфи и нашем разводе, причины которого «по сей день остаются загадкой», о стремительно завершенной теннисной карьере Бреннан и о моей «предполагаемой» дочери. Кадры из аэропорта, где я держу свою крошку на руках, еще вчера облетели многие интернет-таблоиды, а сегодня пестрили на первых полосах всех утренних газет.
Поднимите руку, кто удивлен?
Я уже давно привык к тому, что каждый мой шаг преследуется навязчивыми объективами камер. Не хочу хвастать, но хоккейный свитер с моей фамилией входит в десятку самых продаваемых джерси в этом сезоне, а это что-то да значит, дамочки. Да и благодаря своей бурной личной жизни, которой, к слову, я не горжусь, я тот еще лакомый кусочек для папарацци. Однажды я застукал этих ребят, ковыряющихся в моем мусорном баке, так что меня уже ничем не удивить.
Но в этот раз, надо отдать должное таблоидным крысам, статья оказалась правдивой. И каждое слово в ней било меня наотмашь.
«Американская теннисистка отказалась от участия в "Уимблдоне"», «Восходящая звезда НХЛ женился во второй раз», «Мерфи Бреннан завершила спортивную карьеру из-за личных проблем», «Знаменитый защитник Чикагских Орланов женился снова», «Четыре брака», «Мать-одиночка?» «Неужели отец впервые увидел свою дочь?»…
Пару дней назад все это мне говорила Мерфи, но я ее не слышал. Эмоции лишили меня слуха, а гнев – рассудка. Но теперь, когда наша история обрела физическую форму в виде сраного глянца, я понял, насколько облажался.
Знаете, в покере есть такое понятие, как «Тильт» – это эмоциональное психологическое состояние игрока, вызванное крупным проигрышем (или выигрышем), при котором он начинает принимать тупые и необдуманные решения.
Так вот, когда я услышал, что Мерфи хочет избавиться от меня, но не знает, как это сделать, – я впал в долбаный тильт. Ведь я проиграл ее. И это был самый крупный проигрыш в моей жизни, который повлек за собой целую череду идиотских решений.
Разумеется, на вершине этого хит-парада находится мое предложение развестись. Черт, я не должен был даже заикаться об этом дерьме. Мне нужно было бороться за Мерфи и завоевывать ее.
Но вместо этого я набрал скорость и понесся вниз по скользкому спуску прямиком в ад…
Полгода я подыхал от ломки по ней, как какой-то сраный героиновый торчок. Я не смотрел телевизор, не читал прессу и полностью закрылся от журналистов. Мне было невыносимо даже думать о Мерфи, не то что видеть ее снимки или слышать о ней в интервью. Все, чего я хотел – это вытравить ее образ из своей головы. Какое-то время с этим неплохо справлялся виски, но эффект был слишком кратковременным.
Если бы не хоккей, то, скорее всего, я бы попросту спятил. Только в нем моя боль находила выход. Я был безбашенным вышибалой, который проделывал за команду всю черновую работу без шайбы. Мои жесткие хиты[23] попадали практически в каждый хайлайт[24]