— Ладно, хрен с этим рублём, что с трибунами делать, Иван? — жалобно промямлил Толь Толич.
— Соорудят добротные конструкции с козырьками от снега, выкупим, — хмыкнул я. — А сделают тяп-ляп, больше ни рубля не дадим. Пусть смело разбирают на дрова.
— И то верно, — обрадовался старший тренер. — Пойду ещё поговорю с этими узурпаторами.
От стадиона, где играла хоккейная команда, до моего временного жилища в природе существовало две дороги. Длинный путь, который пролегал по улицам города, занимал 15 минут размеренного шага, а короткая тропка через лесок всего 7. С одной стороны длинный путь был спокойней и надёжней, а с другой после работы и нервной тренировки лишние минуты на дорогу терять просто не хотелось. Поэтому, вытащив китайский металлический фонарик и попрощавшись с парнями, я пошёл по короткой тропке через лес.
На выходе со стадиона мне пришлось столкнуться с Лёшей Боговиком, которому я пообещал вернуть брюки и рубашку в ближайшие дни, надеясь, что к этому времени в магазин завезут белые рубахи большого размера.
— Ты смотри, не вернёшь мои вещи, жена меня убьёт, останетесь без защитника, — проворчал он.
— Она же у тебя метр шестьдесят, а ты 195 сантиметров в высоту, — хохотнул я, махнув рукой. — Как она до тебя дотянется?
— Ты её плохо знаешь, — пробурчал Боговик, кивнув мне на прощанье.
А дальше я углубился в лес, который в ночную пору жил своей собственной потайной жизнью. Старик Харитоныч, который ваял в глине сцены из охоты, поговаривал, что тут в округе полно зайцев, белок и лис, а медведи и волки стараются близко к людям не соваться, побаиваются человеческого присутствия. И это было хорошо, так как лисы и зайцы меня совершенно не пугали. И лично я, весело скрепя валенками по утоптанной снежной тропе, подумал, что страшнее человека, зверя нет. Вот с кем надо быть всегда настороже. Человек в отличие от животного, может легко «переобуться в воздухе» и, сказав одно, поступить совершенно по-другому. И предательство в некоторых случаях современный «хомо сапиенс» воспринимает как предвидение, а не банальную подлость.
А ещё мне на ум прямо сейчас пришли слова сегодняшней записки, где говорилось, что у нас всё хорошо. Значит всё хорошо было у Лизы, у ребёнка, у кота Фокса и, наверное, у шамана Волкова, раз он опять решился перейти финскую границу. Вот уж в прямом смысле слова безбашенный человек. «Интересно, где он в данный момент кукует?» — подумал я и резко остановился, так как в луче фонарного света промелькнула светло-серая перепуганная белка.
— Ох, — от неожиданности вырвалось из моего рта.
И вдруг мне показалось, что кто-то ещё идет за моей спиной. Я отчётливо услышал характерный скрип шагов по снегу. Я резко развернулся и пошарил лучом китайского фонарика по тропе, кустам и деревьям. Но в луч фонаря никто больше не попал.
— Эй, кто здесь? — спросил я уверенным, но негромким голосом. — Предупреждаю, денег у меня нет, а острый топор есть.
В подтверждении я показал крюк клюшки, который издалека мог вполне сойти за лезвие топора. «Померещилось», — решил я и продолжил путь. «А вдруг не померещилось? — тут же пришла вторая мысль. — Вдруг кто-то крадётся. И если он крадётся, то наверняка это не друг, а враг». Поэтому я намеренно ускорил шаги, досчитал про себя до десяти и резко замер на месте. И до моего слуха опять долетели чьи-то торопливые поскрипывания по снегу.
— Долго будем играть в прятки? — рыкнул я, развернувшись и положив баул с формой на утрамбованную корку снега. — Выходи, я тебя нашёл.
Я сделал один осторожный шаг навстречу странному незнакомцу, затем ещё один. Посветил фонариком вдоль тропы, в этом месте она хоть и петляла, но изгибы были незначительны. И тут из-за дерева в метрах десяти показалось перепуганное лицо Ярика, звукорежиссёра из агитбригады «Фреза».
— Ты нормальный? — проворчал я. — Ты же меня чуть до инфаркта не довёл.
— Хотел поговорить, — тяжело вздохнул паренёк. — Я думал, что вы меня обязательно сдадите в милицию. Собрал вещи, сижу, жду. Почти весь день прошёл, и никого нет. Вот я и решил с вами без свидетелей встретиться.
«То-то ты вчера с сабантуя свалил быстрее всех», — усмехнулся я про себя и произнёс:
— Я же дал слово, что никому не скажу, где прячется радиохулиган по кличке Пентагон. Неужели я похож на человека, который не отвечает за свои слова?
— Не знаю, — пожал плечами Ярик. — О вас говорят, что вы обокрали нашу хоккейную команду.
— Это официальная версия, — поморщился я и, развернувшись, пошагал по тропе домой.
Однако паренёк припустил следом и через несколько секунд поравнялся со мной. Чувствовалось, что ему не терпелось сказать мне что-то важное. А где ещё рассуждать о вечных темах, как не здесь? Вокруг полный тайн пустынный лес, над головой сквозь кроны деревьев тонкой полоской просвечивает гигантское звездное небо, и в довершении тишина буквально давит на уши своей безразличной пустотой.
— В эфир месяц не выходи, — буркнул я. — Кличку свою антисоветскую поменяй на… на… на Ёжика в тумане. Кстати, классный никнейм. И мультика пока такого не сняли.
— Что такое никнейм?
— По-английски это значит «дополнительное имя», — кивнул я, не сбавляя шага. — Анекдоты антисоветские в эфире не рассказывай. Лучше всего говорить о том, что свербит твою душу и сердце. Тогда появится смысл, чтобы рисковать хулиганским радиоэфиром.
— Без анекдотов не интересно, — протянул Ярик.
И в этот момент я резко остановился, чтобы посмотреть на этого непутёвого и бестолкового недотёпу.
— Запомни, Ёжик в тумане, все антисоветские анекдоты придумываются в кабинетах КГБ. А потом они же их распространяют через своих агентов в народ, чтобы, таких как ты чудиков пачками вылавливать.
— А зачем? — почесал свой большой лоб этот великовозрастный идиотик.
— В этом заключается суть плановой экономики, — хохотнул я. — В КГБ тоже же есть свой план по посадкам. Кого-то серьёзного взять - это дело не одного года, тут нужен ум и смекалка. А на вас лохов ушастых никакого ума выдающегося не надо.
— Это же подло? — промямлил Ярик.
— В жизни вообще много подлости, привыкай, — тяжело вздохнул я. — Ну, всё, вон моя деревня, — махнул я рукой на частные домики, которые уже тусклыми огоньками просвечивали через голые ветки деревьев. — Мне вперёд, тебе налево.
— Пожди, Иван, — окликнул меня паренёк, когда я отошёл на несколько метров. — Если вам на хоккей нужна музыка? Я могу организовать.
— Замётано, — улыбнулся я. — Отдыхай пока, Ёжик в тумане, на нары всегда успеется.
Глава 13
В субботу 21-го декабря за четыре часа до первого календарного матча чемпионата области я бегал по стадиону как заведённый. Падал легкий снежок, из динамиков звучала знакомая с детства песня «Трус не играет в хоккей», а товарищи плотники всё ещё настилали доски на козырёк боковой трибуны. Два дня назад Толь Толич с этой бригадой из-за презренных денег так сильно поругался, что теперь все вопросы пришлось решать мне. Я же постоянно возникающие разногласия разруливал по-простому, делайте свою работу по-человечески, заплатим ещё.
В результате у нас получилась большая, добротная на семь рядов центральная трибуна, и две подобной конструкции боковые трибунки. Кроме того были сооружены два тёплых бокса для хоккеистов сидящих на скамейке запасных, и один маленький тёплый бокс для судей и штрафников. За эти самые боксы, а так же за разбор первых двух зрительских рядов, с которых ничего не было видно, я выложил ещё двести рублей. И эти деньги были последними, которые я имел в своём распоряжении после года проведённого на лесоповале.
— Как успехи? — крикнул я бригадиру плотников-вымогателей.
— Через два часа забьём последний гвоздь, — захохотал он. — А тебе, Иван, баня случаем не нужна? А то мы с мужиками быстро сварганим и дорого не возьмём.
— Я тут с вами и без бани весь в мыле, — проворчал я и побежал в тёплый вагончик, где у нас по плану должна была разместиться точка общепита типа рюмочная-закусочная-кафе.
Кстати, с теплым вагончиком, в котором имелась печка буржуйка, помог директор завода товарищ Рогут. И вагончик этот поставили сразу после входа на стадион. Идея заключалась в следующем, по моему разумению каждый человек, купив билет на хоккей, по дороге должен был заглянуть сюда, чтобы дополнительно потратиться на пирожок, чай или горячий глинтвейн. Либо, ознакомившись с ассортиментом, люди должны были посетить этот уютный уголок во время хоккейного перерыва. Ведь на морозе почти у каждого нормального человека просыпается просто зверский аппетит.
— Здравствуйте товарищи, — поздоровался я с двумя дородными и румяными барышнями примерно 30-и лет. — Готовы к перевыполнению месячного плана по продаже пирожков и чая на 300 процентов?
— А вы, гражданин, кто такой будете? — строго спросила меня одна из женщин, окинув презрительным взглядом мою видавшую виды телогрейку и штопаные валенки.
Честно говоря, этот вид бича, то есть вид бывшего интеллигентного человека, бесил и меня самого. Но приодеться я не мог по двум причинам: во-первых, в местном магазине ничего приличного не было, а во-вторых, у меня просто-напросто закончились деньги. В отличие от меня строгая женщина была одета в очень неплохой импортный джемпер. Из чего следовало, что передо мной заведующая столовой №5, с которой мы вчера основные вопросы решили по телефону.
— Я тут отвечаю за всё, — смущенно буркнул я и, показав корочки начальника экспериментального литейного цеха, добавил, — можно сказать, начальник всего. Где ценники на сегодняшний ассортимент товара?
— Так это вы из Америки приехали? — улыбнулась заведующая, мгновенно переменившись в лице и поправив игривую чёлку на широком лбу. — А я вас представляла несколько иначе.
— Несколько иначе я выглядел в Нью-Йорке на 8-ой авеню, — крякнул я. — Сейчас мой деловой костюм состоит из телогрейки и ватных штанов. Именно в таком облачении я сначала поднимал советскую лесную промышленность, а теперь тащу из болота ваш Машиностроительный завод. Где ценники?