«Ничего себе, — подумал я. — Мы с мелкососами уже вторая пятёрка. Лихо!»
— Мужики, — подозвал я перед двусторонкой своих партнёров по второй пятёрке. — Кова, Скворец на входе в зону атаки сыграем скрест. Вижу по лицам, что не понятно. Всё очень просто. Я пасую в край, допустим на тебя Кова. Ты начинаешь движение с шайбой вдоль синей линии, уводишь защитника за собой и оставляешь шайбу мне. Я на встречном, скрещенном движении влетаю в образовавшийся коридор. Ты, Скворец, входишь в зону параллельно со мной, чтобы замкнуть передачу на дальней штанге. А ты, Кова, заходишь по центру чуть позади нас.
— Тоже получается треугольник, только наоборот, — догадался более сообразительный Сашка Скворцов.
— Точно, — кивнул я.
— А мы? — Спросил наш защитник Вова Гордеев.
— Ты, Гордей, страхуешь в глубине площадки, а ты, Мошкар, закрываешь линию по центру, — дал я самые последние указания.
— Набазлались? — Рыкнул Прилепский. — Давай на точку.
В центральном круге, как и на заводской «Спартакиаде» я встал напротив центрального нападающего Саши Федотова. Ассистент главного тренера бросил шайбу вниз, а «папа» дунул в свисток и нажал секундомер. «Зачем в игре на счёт секундомер?» — подумал я, выбивая шайбу на своего защитника, и откатываясь для обратного паса.
К сожалению, первая комбинация сркест не получилась, Кову очень плотно встретил защитник Юра Федоров и в очень опасную атаку побежал по тому же правому флангу Толя Фролов.
— Пас, Фрол! — Потребовал от него передачи с другого фланга Мишин.
И тут я впервые решил выпендриться. Дело в том, что Фролов пожадничал, пошёл в обыгрыш и я так хорошо к нему пристроился, откатываясь спиной назад, что силовой приём сам просился в данной игровой ситуации. Резкий удар плечом в плечо и от неожиданности Толя так грохнулся, что клюшка улетела куда-то за спину, а сам он шлепнулся на пятую точку и воткнулся по инерции в борт. Прилепский тут же остановил игру.
— Это чё за х…ня? — Накинулся на меня главный тренер и игроки первой тройки нападения.
— Спокойно, — я толкнул, полезшего в драку Федотова, и дал подзатыльник Мишину. — Чистый хит Тихоныч! Спокойно мужики! Локти не поднимал, ноги при силовом приёме не отрывал, в голову не бил. Не в шахматы играем, не в домино, не в карты на раздевание! — Я ещё раз оттолкнул от себя игроков первой пятёрки.
Прилепский дунул в свисток и бессмысленная толкотня прекратилась. Тем более Толя Фролов поднялся на ноги.
— Всё нормально, — потрогал он рукой свою голову. — Живой.
— Где так научился Тафгай? — Подозрительно, как на засланного казачка, посмотрел на меня «папа».
— Я раньше фигурным катанием занимался, когда партнёршу поднимаешь вверх, то так же примерно пристраиваешься, — соврал беззастенчиво я. — Раз, два и хлоп.
— Команду мне не перехлопай фигурист, — пробормотал Прилепский и объявил:
— Вбрасывание в средней зоне.
А вот после второго розыгрыша шайбы на точке, который вновь осталось за мной, я уже попытался сыграть скрест со Скворцовым. И Сашка не подкачал. Он хитро сфинтил, дождался, когда я разгонюсь и выложил шайбу мне на ход. Я влетел по левому флангу, замахнулся и отпасовал на открытого Ковина, который под очень острым углом поразил уже пустые ворота.
— Да! — Вскрикнул я. — Молодчики!
Мы похлопали с юниорами друг друга по каскам. И главный тренер вызвал на лёд следующую тройку нападения: Щевелёв, Свистухин, Пахомов. Пару защитников «папа» менять не стал. С этими ребятами мы разобрались ещё быстрее, разыграв наш проверенный треугольник. Скворцов с шайбой заехал за ворота Коноваленко, отдал пас на Ковина, а Вова на меня. Попасть в касание в пустой угол мне не составило большого труда. Виктор Сергеевич от досады шмякнул клюшкой по перекладине. Следующую тройку мы тоже легко обыграли, и вдруг не выдержал тренер Прилепский:
— Вы, б…ть, играть сегодня, сука, будете или, б…ть, нет?! Вас пионеры, б…ть, возят, сука! Пошла на лёд первая пятёрка.
С этим первым сочетанием вновь получилось жаркое хоккейное рубилово. Во-первых, вбрасывание выиграл Саша Федотов, и более опытные и уже обозлённые первой неудачей игроки полезли на наши ворота с удвоенными силами. Во-вторых, когда отлично проявил себя второй вратарь «Торпедо» Александр Котомкин, защитники «зачистили пятачок» и шайба отскочила ко мне, поочередно в мой корпус въехали Мишин, Федотов и на закуску Фролов. Больше всех опять прилетело Толе Фролову, который кувыркнулся как акробат, перелетев через голову. В хоккее такой силовой приём называют мельница. Со стороны выглядит красиво, а изнутри больно и травмоопасно. Главный тренер мигом остановил игру и послал меня в раздевалку, при этом мою скромную персону смачно полил изобретательной нецензурной бранью. Мне досталось и за фигурное катание, и за незаконченное среднее образование и за тлетворное влияние запада на умы советской молодёжи.
— Тихоныч, ты же видел, что они сами, — сказал я, печально перелезая через борт.
И ещё секунд тридцать выслушивал немного охрипший крик «папы», опять про плохое воспитание, неуважение к сединам и заслугам перед отечественным спортом.
— А пусть не лезут, — махнул рукой я и направился в раздевалку, куда тоже, пусть очень тихо, но долетали отдельные матерные слова.
Глава 27
Как поётся в одной частушке: «Три деревни, два села, восемь девок — один я». Именно так можно было описать мой второй подряд вечер в общежитие областного училища культуры. И накануне в субботу и в этот воскресный уик-энд в маленькую комнатушку близняшек Ани и Тани, набилось ещё шесть девчонок.
— Виолончель в наличии? — Я вытянул шею, чтобы удостовериться, что пышечка Вероника принесла свою бандуру.
— Здесь! — Девушка помахала смычком.
— Флейта? — Спросил я скорее для проформы, так как самая высокая из девчонок Настя была видна отовсюду.
— Тут! — Немного пьяно хихикнула студентка училища. — На флейте играть готова!
— Я это запомню. Гитара? Вижу, — улыбнулся я, потому что с гитарой сидела Аня рядом со мной. — И, раз, два, три, четыре, — я махнул указательным пальцем как дирижёр оркестра своей палочкой.
И сводный ансамбль разнокурсниц училища культуры дружно грянул:
Ты так красива, невыносимо
Рядом с тобою быть нелюбимым.
Останови же это насилье
Прямо скажи мне, и тему закрыли…
«Хорошо сидим, — подумал я. — Ну а что, не сексом единым жив человек. Тем более с сестричками мы уже вдоволь накувыркались. Изучили биологическое строение друг друга вдоль и поперёк. И произошло это как-то само собой. В субботу сходили на хоккей, поели мороженого. И девчонки сами предложили дальше, вместо танцев и кино, идти к ним в гости готовить торт из сгущённого молока. Вот и увлеклись немного, взбивая крем, сначала были обнимашками, потом поцелуи. Как одна из сестричек оказалась на моём жилистом дружке, я даже не успел запомнить. И когда они успели потом поменяться, тоже не разобрал. Кстати, торт, в конце концов, приготовили, на который слетелось несколько девчонок из соседних комнат. Дальше начались песни, затем я сходил в магазин и купил пару бутылок водки и две трёхлитровые банки томатного сока, для „кровавой Мэри“. И под это дело разучил с будущими работниками культуры „Не повторяется такое никогда“ и „Мой адрес — Советский Союз“, все песни с дедовской пластики „Самоцветов“. Поэтому по очень большим и жарким просьбам женской части общежития я пришёл и сегодня в воскресенье, чтобы проникнуть творчеством в будущее, разучив композицию „Quest Pistols“ — „Ты так красива“. Почему именно её? Да не помню больше ничего другого. Цоя, конечно с Шевчуком ещё смогу воспроизвести, но незачем раньше времени народ баламутить, через пятнадцать лет сами потом всё узнают».
— Молодцы! — Я захлопал в ладоши, и ко мне разом потянулись для поцелуев все исполнительницы и слушательницы импровизированного концерта. — Всё, мне пора, а то тренер уже второй день нервный ходит.
— Это потому что ему никто не даёт, — высказалась Вероника, которая была уже на третьем курсе, опытная то есть. И девчонки захохотали, предлагая его привести сюда.
— Ничего, пусть понервничает, ему это по занимаемой должности полагается, — махнул я рукой и стал пробираться с места у окна к прихожей, чем вызвал новый смех и оживление.
— А ты завтра придёшь? — Спросила сестричка-близняшка Аня, и в комнате повисла тишина.
— Завтра играем с ленинградским СКА, — пробормотал я. — Послезавтра с «Локомотивом» из Москвы. В среду у нас день отдыха. Буду в среду.
— И ещё что-нибудь вспомни из ваших дворовых песен, — потребовала близняшка Таня.
— Вот этого я обещать не могу, — я всем помахал ручкой и пошлёпал в гостиницу.
На проходной вахтёрша проворчала мне в спину, что я тут прописался и всех девок скоро перепорчу. Я хотел было ей ответить, что не надо делать из меня монстра, у меня итак после игр и тренировок всё тело болит и ноет, да и в субботу летим уже обратно, но не стал, бесполезно.
На улице вновь заморосил неприятный дождь, и мне опять показалось, что-то кто-то за мной следит. Таращица из-за угла что ли, или смотрит из какого-то окна, поэтому неприятный озноб прополз по спине.
«Душевно провёл вечер, — улыбнулся я про себя. — А вот в команде все не так ладно. Во-первых, главный тренер Прилепский постоянно конфликтует с Коноваленко, а вратаря, это я точно знаю, нервировать нельзя. Ведь на них самая большая ответственность ложится в игре. Если нападающий промахнётся по воротам, то это все быстро забудут, а вот если вратарь пропустит „бабочку“ то потом многие будут долго муссировать этот момент. Мне сразу на ум пришёл эпизод из футбольного матча Россия — Украина 1999 года, где Александр Филимонов пропустил обиднейший гол от Андрея Шевченко, и его вратарская карьера, по сути, закончилась.
В-вторых, тренер умудрился уже как следует переругаться и с ведущей тройкой нападения, с Мишиным, Федотовым и Фроловым. Поэтому капитанская повязка на завтрашнюю игру перешла от Алексея Мишина к Коле Свистухину. А на сегодняшней тренировке Прилепский ещё раз учудил, перевёл Володю Смагина из нападающих в защитники и поставил в пару к лучшему игроку обороны Вове Астафьеву. Тем самым разбил сильнейшую и сыгранную пару Астафьев — Федоров. Дурдом!