В потоке слез. В его изображены!
Виновный бы прочел свой приговор.
Все эти высокие выражения надо говорить очень просто, как он говорит о Гекубе. Важно, что он все время думает: что делать с Королем. Тогда ясно, что Король и Гамлет не могут жить вместе. Кто-то должен уйти.
А я, тупой и жалкий выродок, слоняюсь
В сонливой лени и ни о себе
Не заикнусь, ни пальцем не ударю
Для короля, чью жизнь и власть смели
Так подло.
То есть, самоанализ у него. Это очень острый разговор с публикой, а не с самим собой. То есть он просит всячески его унизить.
Что ж я, трус? Кому угодно
Сказать мне дерзость? Дать мне тумака?
Как мальчику, прочесть нравоученье?
Взять за нос? Обозвать меня лжецом
Заведомо безвинно? Кто охотник?
Смелее! В полученье распишусь.
Это и есть открытое самопокаяние. Тогда мы видим перед собой особого человека. Так никогда не поступит ни Король, ни Розенкранц, ни Гильденстерн — никто. Может быть, один человек у него есть во всей пьесе — это Горацио, с которым он близок духовно. И то, он не до конца ему все говорит.
Не желчь в моей печенке голубиной,
Позор не злит меня, а то б давно
Я б выбросил стервятникам на сало
Труп изверга. Блудливый негодяй!
Кровавый, лживый, злой, сластолюбивый!
О, мщенье!
Ну и осел я, нечего сказать!
Всегда надо искать предлог говорить с публикой. Иначе Гамлет будет безумен. И здесь он впрямую разговаривает с публикой, когда себя ругает. Это эстетика Шекспира.
Я сын отца убитого. Мне небо
Сказало: встань и отомсти. А я?
Я изощряюсь в жалких восклицаньях.
Я весь раскис, как уличная тварь.
Как судомойка.
Черт!
И очень важный кусок: «Проснись, мой мозг». То есть он не может понять той апатии и депрессии, которая с ним происходит. И тут у него возникает идея «Мышеловки».
Проснись, мой мозг!
Мой мозг!
Он прямо говорит это публике и публике сообщает интригу:
Я где-то слышал,
Что люди с темным прошлым, находясь
На представленье, сходном по завязке,
Ошеломлялись живостью игры
И сами признавались в злодеяньи.
Убийство выдает себя без слов.
Хоть и молчит.
И ему приходит мысль о «Мышеловке»:
Я поручу актерам
Сыграть пред дядей вещь по образцу
Отцовой смерти.
Переступая через решетки, он подходит вплотную к могиле и, сжимая кулаки, цедит сквозь зубы:
Послежу за дядей —
Возьмет ли за живое. Если да,
Я знаю, как мне быть.
Флейта. Гамлет подходит к музыканту в центре сцены, садится. Занавес по диагонали. Сзади посреди сцены — гроб.[66]
И здесь же он опять говорит о дьяволе. В противоречие:
А может статься,
Тот дух был дьявол. Дьявол мог принять
Любимый образ. Может быть, лукавый
Расчел, как я устал и удручен,
И пользуется этим мне на гибель.
Нужны улики поверней моих —
Я это представленье и задумал,
Чтоб совесть короля на нем суметь
Намеками, как на крючок, поддеть.
(Флейта)
Очень важно, что он все время не доверяет призраку отца. Он хочет перед собой быть чистым, знать наверняка, что это не какое-то его направление мыслей, а что действительно было злодеянье. И он ищет подтверждение.
Гамлет покидает сцену, повторяя картинный жест Первого актера (Б. Хмельницкого) — воздев руку кверху и предвкушая победу.
Переход — занавес обводит сидящих на полу и прижимается к левому порталу. Музыка.
Из-под занавеса выходят Король, Королева, Полоний, Офелия, Розенкранц и Гильденстерн.[67]
Они разговаривают и идут слева направо, и занавес идет за ними. Пространство делится надвое, левая его часть пустует, а справа расхаживают Клавдий с Полонием, Розенкранц и Гильденстерн и вполголоса рассуждают о странном поведении Гамлета.
Схема движения занавеса. Положение 10
Король
Так, значит, вы не можете добиться,
Зачем он напускает эту блажь?
Чем взвинчен он, что, не боясь последствий,
В душевном буйстве тратит свой покой?[68]
Розенкранц
Он сам признал, что не в своей тарелке,
Но почему, не хочет говорить.
Гильденстерн
Выпытыванью он не поддается.
Едва заходит о здоровье речь,
Он ускользает с хитростью безумца.
Переход. Тихий хорал в музыке. Слева появляется Гамлет.
Гамлет идет слева направо вместе с занавесом. Приблизившись к линии рампы, он тихо спрашивает:
Гамлет
Быть иль не быть, вот в чем вопрос.
Первая фраза буквальная. То есть — жить или не жить, и не сопротивляться. Он ставит вопрос сразу о жизни и смерти, и в первую очередь себя обвиняет, что боязнь делает нас трусами, и мы миримся со всем от страха смерти.
У него чрезвычайно концентрированно мысль работает и очень лихорадочно. Это его внутренние мысли, и дальше эти лихорадочные мысли, как стая.
Вращение занавеса показывает, что двор подслушивает. За занавесом параллельно идет другая сцена. Слова Гамлета, как эхо, повторяют те четверо, которых отделяет от Гамлета колышущаяся завеса. Гамлет об их присутствии не знает. Мы их и видим, и слышим. Между левой половиной сцены, где метается Гамлет, и правой ее половиной, где пребывают другие, существует ясная связь: слева угроза, справа — страх. Занавес ходит следом за Гамлетом. Когда Гамлет двигается влево, занавес спешит туда же, расширяя «пространство Клавдия». Когда Гамлет шагает вправо, занавес мчится на Клавдия, прижимая короля и его приспешников к кулисе.
Король
Быть иль не быть, вот в чем вопрос.
Король говорит это с тем, что «быть или не быть мне у власти», Полоний тоже самое говорит. Он считает, что Гамлет ведет себя странно. И Король заливает совесть больную вином и кутежами. Это подчеркивается все время Шекспиром. И пьеса дальше развивается все тревожней и тревожней. В этом монологе важно каждому найти личные мотивы своей натуры, своей личности.
Полоний
Быть иль не быть, вот в чем вопрос.
Розенкранц
Быть…
Гильденстерн
Или не быть…
(Занавес скрывает их всех в правом портале, потом возвращается и наступает на Гамлета)
Для них это вопрос карьеры, а для Гамлета это вопрос мироздания, философская концепция. Он себя упрекает, и это дает ему право с публикой разговаривать. И в начале его монолог звучит раздумчиво и неторопливо.
Гамлет
Достойно ль
Терпеть безропотно позор судьбы,
Иль нужно оказать сопротивленье,
Восстать, вооружиться, победить,
Или погибнуть? Умереть. Уснуть.
Свет меркнет, и силуэты остаются — Гамлет будто ощущает, что он умер.
«Быть иль не быть». Гамлет — В. Высоцкий. Фото В. Ахломова
Королева
В параллельной сцене обращается к Гильденстерну. Гамлет слушает, стоя за занавесом.
А как он принял вас?
Гильденстерн
Как человек воспитанный.
Розенкранц
Но с некоторой долей принужденья.
Скупился на вопросы.
Гильденстерн
Но в ответ
Был разговорчив.
Королева
Вы его не звали
Развлечься?
Розенкранц
Все сошлось само собой.
Дорогою мы встретили актеров.
(Оглядывается на актеров, те дудят в дудку)
Узнав об этом, он был очень рад.
Во всяком случае, актеры — в замке
И получили, кажется, приказ
Играть сегодня.
(Дудка)
Полоний
Истинная правда.
Он просит августейшую чету
Пожаловать к спектаклю.
Король
С наслаждением.
Занавес оттесняет их всех вправо. Гамлет идет за занавесом с другой стороны, как бы отодвигая его.
Мне радостно узнать, что у него
Такая склонность. Молодые люди,
И дальше поощряйте эту страсть.
Пусть не хандрит.
Розенкранц
Приложим все усилья.
Все уходят.
Гамлет в действии. Действие должно быть словом. И действие его: разобрать вместе со зрителями проблему веры и безверия, жизни и смерти — вот над чем он голову ломает и не спит ночь. Музыка помогает внутреннему монологу, внутреннему процессу.
Гамлет продолжает монолог с другой стороны занавеса. Позади него у белой стены стоит гроб.
Схема движения занавеса. Положение 11
Гамлет
Восстать, вооружиться, победить
Или погибнуть? Умереть? Уснуть?
И знать, что этим обрываешь цепь
Сердечных мук и тысячи лишений
Присущих телу. Это ли не цель,
Что всем желанна? Умереть. Уснуть.
Уснуть… И видеть сны? Вот и ответ.
Он сосредоточен. Он ищет все. Это не декларация, которая выношена и сформулирована. В этом вся сила мысли, и отсюда рождается настоящий темперамент. Вот вопрос —
Быть иль не быть, вот в чем вопрос, Достойно ль
Терпеть без ропота позор судьбы
Иль нужно оказать сопротивленье,
Восстать, вооружиться, победить,
Или погибнуть? Умереть. Уснуть
И знать, что этим обрываешь цепь
Сердечных мук и тысячи лишений,
Присущих телу. Это ли не цель,
Что всем желанна? Умереть. Уснуть.
(Гаснет свет)
— вот тут весь вопрос и кроется — быть или не быть. Он часто восклицает: «Проснись, мой мозг! Ну что я ничего не думаю? Почему я вялый такой?!»
Уснуть… И видеть сны? Вот и ответ.
Вот ответ — тогда будет настоящий диалог. Потому что это и зрителей также разбирает, им это также важно. Тогда никогда не выйдет фальши. И начинает он монолог предельно искренне. Тогда будет потребность смерти, этой могилы. И есть зрительный монолог. И внутренний пульс его энергичный.
Какие ж сны в том смертном сне приснятся,
Когда покров земного чувства снят?