Он смело берет публику, он не отгорожен занавесом. Это очень свободный диалог с собой и с публикой. А не монолог. И мысль напряженная, и пульс очень сильный, не депрессивный. Все время лихорадочная работа мозга. И отсюда пружинистая походка.
Вот и разгадка.
Гамлет указывает на разрытую могилу.
Вот что удлиняет
Несчастьям нашим жизнь на столько лет.
А тот, кто снес бы ложное величье
Правителей, невежество вельмож,
Всеобщее притворство, невозможность
Излить себя, несчастную любовь
И призрачность заслуг в глазах ничтожеств,
Когда так просто сводит все концы
Удар кинжала? Кто бы согласился
Кряхтя, под ношей жизненной плестись,
Когда бы неизвестность после смерти.
Поэтому мы терпим все. И этим самым он упрекает себя, что он недостаточно верит. Каждая религия по-своему толкует ту жизнь, которая после смерти. Поэтому это христианская пьеса. Мы со всем смиряемся: со злом, с невежеством, с глупостью — со всеми пороками. И только потому, что мы боимся смерти. Евангелие говорит, что человек бессмертен. Значит, мы лжем себе, значит, мы прикидываемся верующими, а не верим. А иначе разве бы мы терпели все унижения, все подлости и все, когда так просто — удар кинжала и все мучения кончились. Тогда мысль очень острая, и все время пульсирует.
Вот самая главная мысль:
Боязнь страны, откуда ни один
Не возвращался, не склоняла воли,
Мириться лучше со знакомым злом,
Чем бегством к незнакомому стремиться?
Это целая концепция, мировоззрение, и здесь затронуты все люди. Он исповедуется открыто перед нами. «Умереть, уснуть, — уйти, — и видеть сны. Вот и ответ». И теперь он начинает говорить, как он относится к Богу. «Я себя ловлю, что я недостаточно верю, потому что боязнь страны, откуда ни один не возвращался — вот, что нас делает трусами, заставляет мириться со злом, а иначе кто бы стал сносить все низости мира, когда так просто все решает удар кинжала». Тогда есть вопросы и себе и всем, и тогда есть конкретность могилы — того мира.
Так всех нас в трусов превращает мысль
И вянет, как цветок, решимость наша
В бесплодье умственного тупика.
Так погибают замыслы с размахом,
Вначале обещавшие успех,
От промедленья долгого. Но тише![69]
Главная мысль в монологе абсолютно точная — Гамлет все решает, что ему делать, и не приходит ни к какому решению. Это главное для артиста, который играет Гамлета. Он считает, что он также не до конца верует, как многие люди, он весь в сомнениях, у него сомнения в вере. Это монолог о вере и безверии. И тут нет прямого решения — убивать или не убивать: ни Короля, ни себя. Об этом речь не идет. Тут нет размышления, что «быть или не быть — убить или не убить себя». То есть это не монолог человека, который решает, покончить с собой или не покончить.
Кроме занавеса, благодаря которому пьеса стремительно развивается, по решению, это очень интимный спектакль — как бы семейная хроника. Вот коллизия основная: Король, Королева, Гамлет и мертвый отец. И побочно идут другие явления: Офелия, Лаэрт и Полоний. Поэтому тут нет массовых сцен. И всегда стоит могила, и в этой могиле все время копаются могильщики — чего-то достают — черепа и т. д. То есть они идут через всю пьесу. Могила играет очень большую роль, как символ и как археология, что не скроешь, чего-нибудь да раскопают и найдут, как археологи.
И весь монолог Гамлета привязан к могиле.
Во время репетиций Любимов часто говорил Высоцкому: «Ты все время теряешь могилу», — и поэтому на резине привязал его большой палец к могиле. Если он отходил от могилы, резина его тянула к могиле. Это был учебный прием, чтоб он физически чувствовал, как его тянет к могиле. Это помогало играть монолог через ощущение конкретной вещи. Потом резину сняли, но акцент остался: «Вот что мы делаем!» — к залу. Могила — это объект постоянный. Иногда поднимается взгляд и на зал, но основной объект — вот, могила. Тело уходит к могиле, и жест идет вместе с телом. Непрекращаемое влеченье тела к могиле.
То есть Гамлет разговаривает впрямую через могилу с публикой. Что мы не верим в то, что есть другая жизнь, поэтому мы смиряемся с подлостью, которая в нас живет. А иначе просто: удар кинжала — и все. И можно не видеть ни унижений, ни подлости. То есть монолог Гамлета кончается с перевесом, что лучше умереть, а не жить. И в конце ему надоедает решать эти вопросы, и он бросается к Офелии, как к прибежищу. А Король решает, что тут все дело в ней.
Появляются Король, Гертруда, Полоний, Офелия
Король и Полоний прячутся и подслушивают за занавесом. Они не могут выйти. И если на секунду повернуть занавес, то видно Короля и Полония, которые подслушивают. И потом постепенно занавес обратно становится перпендикулярно.
Гамлет
(бросается к Офелии)
Офелия! О, радость! Помяни
Мои грехи в своих святых молитвах.
Лирическая музыка. Гамлет держит Офелию за руку, и они качаются в занавесе, как в гамаке.
Офелия
(читает)
«Господи, успокой душу раба божьего…»
Принц, были ль вы здоровы это время?
Гамлет
Благодарю: вполне, вполне, вполне.
Офелия
Принц, у меня от вас есть подношенья.
Я вам давно хотела их вернуть.
Возьмите их.
Он просто не понимает, почему она отодвинулась — и все. Он думал, что она его приласкает. Видимо, он к ней пришел в таком горе и в таком отчаянии, что она испугалась и все сказала отцу. Потому что у него ничего нет, кроме нее. Его друзья оказались предателями — Розенкранц и Гильденстерн. Он понял, что они подслушивают, подсматривают. У него единственный человек — это она. И он удивлен — почему она так странно ведет себя. И вдруг она говорит это. Тогда он и прибегает к этой аллегории, так странно шутит: «А я вам ничего не дарил». Она обиделась. Как она может по приказу не любить, мало ли что ей отец говорит? Но она слушается через силу. Она не могла ослушаться — она пришла. И она действительно огорчается, когда он говорит: «Считайте, что я вам это не дарил». Поэтому она и говорит: «А я считала, что это вы. Значит, я горько обманулась».
Гамлет
Да полно, вы ошиблись.
Я в жизни ничего вам не дарил.
(Играет клавесин)
Офелия
Дарили, принц, вы знаете прекрасно.
С придачею певучих нежных слов,
Их ценность умножавших. Если запах
Их выдохся, возьмите их назад.
Порядочные девушки не ценят,
Когда их одаряют — и изменят.
Пожалуйста.
Гамлет смотрит на Офелию и вдруг сквозь щели в занавесе замечает пальцы — занавес кто-то трогает. Он догадывается, что разговор подслушивают. И это выводит его из себя.
Гамлет. Так вы порядочная девушка?
Здесь у него начинается приступ бешенства оттого, что даже она позволила себе так с ним поступить.
Офелия. Принц!
Гамлет. И вы хороши собой?
Офелия. Что разумеет ваша милость?
Гамлет. А то, что если вы порядочны и хороши собой, вашей порядочности нечего делать с вашей красотою.
Гамлет — В. Высоцкий, Офелия — Н. Сайка.
Репетиция «Гамлета» на сцене варшавского Театра оперетты.
Польша, 27.05.1980 г. Фото Т. Вальчак
Офелия. Но разве для красоты не лучшая спутница порядочность?
Гамлет. Ну, конечно! Только скорей ваша красота стащит в омут вашу порядочность, нежели ваша порядочность исправит вашу красоту. Раньше это считалось парадоксом, а теперь доказано. Я вас любил когда-то.
Офелия. Да, принц, мне верилось.
Гамлет. А не нужно было верить! Нераскаян человек и неисправим. Я не любил вас.
Гамлет кутает, заворачивает Офелию в занавес.
Офелия. Тем больней я обманулась!
На каждой реплике Гамлет бросает Офелию на занавес. Она перелетает, вцепляется в занавес, как кошка. И опять он ее хватает и опять перекидывает.
Гамлет. Где твой отец? Ступай в монастырь!
К чему плодить грешников? Сам я — скорее честен, и все же я мог бы обвинить себя в таком, что лучше б моя мать и не родила меня. Я очень горд, мстителен, самолюбив. И в моей голове больше гадостей, чем мыслей, чтоб эти гадости исправить. Не верь никому из нас. Все мы кругом обманщики. Где твой отец? Где твой отец?[70]
На каждую фразу Гамлет бьет хлыстом по занавесу, занавес молниеносно разворачивается, и там от боли корчатся Полоний и Король. И Гамлет с другой стороны ходит и хлещет то одного, то другого — через занавес. Они корчатся, но делают вид, будто их нет. Так показывается изнанка жизни.
Гамлет. Где твой отец?
Музыка. Гамлет опять резко бросает Офелию на занавес, берет занавес двумя руками, как бы закутывает ее, и вместе с нею поворачивает занавес, обнажая его изнанку, за которой прячутся Король и Полоний. Она страшно пугается, начинает бормотать.
Офелия. Дома, принц.
Гамлет. (бьет по занавесу) Дома? Тогда запирай за ним покрепче, и пусть он разыгрывает дурака только перед домашними. Прощай!
Офелия. Принц! Гамлет![71]
Тут ему начинает изменять самообладание. И все-таки он ей говорит: «Иди с миром». И тогда он уже совсем теряет самообладание:
Гамлет. Я наслышан про вашу живопись.
Бог дал вам одно лицо, а вам нужно обязательно переменить его на другое. Ладно, довольно. Я на этом спятил. И никаких свадеб! Нет, те, кто состоят в браке, пожалуйста, оставайтесь в нем. Все, кроме одного! Кроме одного! Кроме одного!
(Уходит)
Нужно какие-то вещи для себя очень точно решать: любит он Офелию или это просто роман, любил ли он отца действительно, по-настоящему, и был к нему чрезвычайно привязан как к образцу чести, ведь все-таки он же воспитывался как инфант, как престолонаследник. Это люди особые. Их с малых лет воспитывают, чтобы они могли занять престол. Это ему дает особое внутреннее чувство: он законный наследник. И это страшно, когда законный наследник говорит о своей стране, как о дряни, что «мы свиньи» — это говорит наследник о своей стране! Это и говорит о неповторимости этого персонажа — Гамлета. Гамлет себе позволяет такие вещи, что никто никогда не позволит из этой категории людей. Поэтому в Дании и показывают туристам Эльсинор. Вс