— «И она, она…» Володь, ты одну вещь упускаешь. Ты не позволяешь бросить себя всем телом, тогда мысль неожиданно возникнет, — «зверь, лишенный разуменья, томился б дольше». И прижался — пауза. И «о Боже, Боже», — совсем просто.
Гамлет — В. Высоцкий, Королева — А. Демидова. Фото А. Стернина
О боже, зверь, лишенный разуменья,
Томился б дольше! — замужем, — за кем:
За дядею, который схож с покойным,
(Акцент)
Как я с Гераклом.
(Показывает на себе)
— Ну, так не надо, это слишком. Это искусственные интонации. «Как я с Гераклом», — это он о душе говорит, пускай они похожи, но ничего же общего нет.
В месяц с небольшим!
Еще от соли лицемерных слез
У ней на веках краснота не спала!
Высоцкий пытается играть в полную силу. Любимов опять отвлекается на осветителя: — Алик, что ты делаешь со светом? То могилу прибрал, то убрал, Алик!
Алик оправдывается: — Да он отходит, я за ним… — Да он же никуда не отходит теперь.
Пауза. Высоцкий немного раздражен постоянными отвлечениями: — Хм, так. Я еще раз монолог. — Ну, давай, давай, Володя. Мы ничего не успеваем делать. — Как не успеваем, Юрий Петрович, мы сейчас занимаемся очень важным делом. — Да это я понимаю, но надо до конца дойти.
Разговор Гамлета с Призраком. Призрак — Отец Гамлета — сидит на троне рядом с Королевой. Гамлет сидит в центре, спиной у их ног. Смотрит перед собой, в зал.
Призрак
Отмсти за подлое его убийство.
Гамлет
Убийство?
Любимов: — Это убийство, ложь тут кроется, обман, убийство.
Призрак
Да, убийство из убийств,
Как ни бесчеловечны все убийства.
Объявлено, что спящего в саду
Меня змея ужалила. Датчане
Бесстыдной басней введены в обман.
Гамлет
В обман…
Призрак
Ты должен знать, мой благородный сын;
Змея, что твоего отца убила, —
Его венец надела.
Гамлет
О, вещая душа моя! Мой дядя!
Призрак
Да, этот скот, подлец, кровосмеситель,
Врожденным даром хитрости и лести
Бесстыдно совративший королеву!
Какое здесь паденье было, Гамлет!
Но тише! Скоро утро. Поспешу.
Так был рукою брата я во сне
Лишен короны, жизни, королевы,
Так послан второпях на Страшный суд
Со всеми преступленьями на шее.
О ужас, ужас, ужас! Если ты —
Мой сын, не оставайся равнодушным.
Не дай постели датских королей
Служить кровосмешенью и распутству!
И все же, как бы ни сложилась месть,
Не оскверняй души и умышлёньем
Не посягай на мать. На то ей Бог
И совести глубокие укоры.
Любимов обращается к Демидовой: — Закрывай глаза пальцами. Демидова подносит пальцы к глазам на словах Гамлета о себе.
Призрак
Теперь прощай и помни обо мне.
(Музыка)
Сцена с Призраком (Призрак отца Гамлета — В. Пороховщиков, Гамлет — В. Высоцкий, Гертруда — А. Демидова). Фото В. Ахломова
Любимов: — Пошел переход. Медленно назад отступайте! Тень от решетки растворяется.
Не в эту сторону вы вертите занавес!
Володя! И ты в самом конце тоже закрывай глаза. Его занавес сметает. И потом нужно очень конкретно сказать: «Нет, преступленье налицо, Горацио…»
Любимов вызывает помощника режиссера Е. Дроздову: — Екатерина Андреевна, а что это все время пищит и скрипит там? Так можно сорвать идущий спектакль…
Только что закончился рабочий прогон. Артисты ушли за кулисы, тихий хор голосов. Любимов в зале: — Сейчас мы еще можем работать, я замечания потом скажу. Были места хорошие, когда диалог по-настоящему был, а иногда пережимали. И сразу балаган начинался.
Любимов в первую очередь обращается к молодой актрисе Наталье Сайко, исполняющей роль Офелии. Ей очень трудно дается роль. Начиная разговор с нею, Любимов тщательно подбирает слова: — Наташа, у вас было одно качество, которое обязательно надо сохранить. Девушка говорит одно, а верит и ждет от него — другого. Тогда неожиданно будет, когда он начинает тебя оскорблять.
И дальше — ко всем: — А так много было хорошего, но грязь от земли все время мешает. Грязь и шум. И тогда рвется ткань всего идущего. Надо подряд посмотреть весь спектакль и решить, где Володю еще раз вбетонирует в занавес. Скрипит он, да? Надо его мазать. — Его мазали, Юрий Петрович. — Очень прошу актеров с занавесом спокойно обращаться. Антипов его страшно схватил, повел, а потом его уже не остановишь. Он же размахается, когда вертится…
Отступление в историю
К работе над спектаклем приступили в начале сезона. 22 сентября 1970 года на доске объявлений за кулисами был вывешен приказ о распределении ролей. Сдача спектакля планировалась через полгода — в конце марта. Однако случилась непредвиденная задержка, в результате которой премьеру пришлось перенести на ноябрь 1971 года.
Событие, которое потрясло всех, произошло на репетиции. Рассказывали, что в начале дня артистка З. Славина пришла в театр и сказала, что видела сон, в котором «мы все стоим на краю могилы и в нее заглядываем». В общем, это никого не удивило, так как в спектакле все действие происходило между занавесом и могилой.
Приказ об утверждении состава исполнителей (стр.1)
Приказ об утверждении состава исполнителей (стр.2)
На репетиции сцены повторяли по многу раз. Случилось так, что траурная процессия, которая несла гроб в сцене похорон Офелии, по какой-то причине задержалась за кулисами и не вышла вовремя на сцену. Они только начали идти, как ход занавеса по кругу остановился, его дернули что было сил, и вдруг огромная махина ужасно заскрипела и рухнула на сцену, большой металлический круг лег на гроб, закрыв собою всех.
Удар был такой силы, что проломились щиты толщиной 70 мм. Пострадали четыре артиста, В. Шаповалову немного порвало рубаху, досталось В. Насонову. Сердечный приступ случился с реквизитором В. Гладких. По рассказам очевидцев, во время падения декорации она вжалась в портал сцены так, как будто вошла в него.
Репетиция остановилась, Юрий Петрович вызвал дирекцию.
Стали разбираться. Выяснилось, что металлический круг в триста шестьдесят килограммов, который был сконструирован на вертолетном заводе для облегчения хода занавеса, должен был закрепляться двумя болтами, а рабочие торопились и наспех закрепили одним. Бывший директор театра Н. Дупак с непонятной мне гордостью рассказывает об этом[147], добавляя, что ситуацию спасло то, что круг был сделан из алюминия, иначе не обошлось бы без жертв.
— Довольно яркое воспоминание, как занавес упал, — рассказывал мне Дмитрий Межевич. — Там был сделан алюминиевый круг, и актеры должны были его поворачивать, он крутился и очень скрипел. И мы, оркестрик, заряжаемся на сцену похорон Офелии. И хорошо, что мы все не вышли, вдруг в какой-то момент такой шквал… И мы выходим на сцену, а там этот круг большой так прямо лег. На сцене было все-таки меньше народу, чем могло быть, и, в общем, никто не пострадал. Ну, Юрий Петрович вызвал дирекцию и так далее, и я думал, что уже ничего не будет, и ушел. Это было 21 мая 1971 года. Почему я помню, я пошел на Новодевичье кладбище, был день смерти Вертинского. А выяснилось, что прошло какое-то время, и Юрий Петрович все-таки продолжил репетицию — вот это вот Юрий Петрович.
В театральных кулуарах я слышала и такую историю.
В мужской гримерке томились молодые артисты, исполняющие эпизодические роли. Делать нечего, репетиция длинная. Вдруг кто-то подал идею: — На площади, в аптеке, продается за 15 копеек бутылочка в 75 грамм какого-то лекарства. Если ее поставить в духовку — раз, два, три, четыре, пять — выхватываешь, и 50 грамм чистого спирта, а все остальное испаряется.
Якобы Володя Высоцкий поддержал эту идею, говорит: давайте купим электромангал, я дам денег, выгоните чистенького… Пошли, купили электромангал и на пять рублей этих бутылочек. И выгнали чистый спирт — перелили, выпили, шашлык купили. А на третий день, когда надо было выходить с гробом Офелии, никто не выходит. Юрий Петрович говорит — почему вы не выходите?
Феликс Антипов тихонько говорит остальным: — Мы уже столько раз выходили, давайте сейчас не пойдем.
Приказ об эксплуатации технического оборудования (занавеса)
И вдруг занавес, который шел по кругу, начал падать с потолка. Но падал он не вертикально, а ложился на сцену плашмя. На сцене стояли Виктор Семенов, Владимир Насонов и Вячеслав Королев. А там были просветы, в занавесе. И эти артисты не растерялись, и в просветы спокойно вставали. А все задержались потому, что начался пожар — электромангал вспыхнул, со спиртом. И с шашлыками. И все бросились гасить, поэтому и задержались.
Так электромангал спас всех.
Намеченную на весну премьеру перенесли на осень.
Краткая запись обсуждения рабочего прогона спектакля «Гамлет» 10 ноября 1971 года
А. АНИКСТ[148]. Мы видели рабочий момент. Впечатление несколько неожиданное, ожидание надо оправдывать. Этому театру доступна высокая трагедия. Подход к «Гамлету» кажется есть. Первое ощущение — «Гамлет» в спектакле не очень трагическое произведение. Очень многое трагизм снимает. Сама по себе сцена появления актеров — великолепный аттракцион, но трагедия стушевывается. Второе. Большая непоследовательность с условным боем, с условным умиранием и реальная смерть пропадает. Эпилог все переносит в план происшествия, не имеющего безусловного значения. Мне кажется, что явное снижение трагедии от введения чужеродных элементов, чем-то неожиданных для зрителя. С одной стороны, все делается для нагнетания трагедии, а с другой — «игра в трагедию». Этот спектакль не даст того накала чувств и страстей, но и не даст того толчка и для мысли, которые дают спектакли Любимова. О внутреннем стиле. Хорошо, что ушли от привычной театральщины. Разговаривают, живут в странном мире. Превращение в реальный мир оправдано. Главный камень преткновения спектакля — Высоцкий. Он много сделал, чтобы не быть театральным Гамлетом, но сделал наполовину. Слово — носитель всего. Слово вообще в спектакле звучит плохо. Многие тексты не звучат. В целом — несомненный сдвиг вперед по сравнению с предыдущим просмотром в конце сезона. У меня еще нет ощущения, что спектакль внутренне созрел.