И дальше, подняв на свое знамя запрещенный спектакль «Живой», Любимов предъявлял его при обсуждении каждой новой своей работы. Это, как ни странно, имело обратный эффект. В течении десяти лет, все новые спектакли Таганки довольно легко проходили цензуру и были разрешены. Хотя я думаю, по большому счету, все запреты и перипетии первых спектаклей были вызваны тем, что театральная эстетика, которую предлагала Таганка, эстетика максимально приближающая театральное действие к реальной жизни, стирающая грань между залом и сценой, вовлекая зрителя в разговоры на злободневные темы, — эта эстетика вызывала напряжение и протест консервативных советских чиновников от культуры. Они не могли вот так просто разрешить убрать четвертую стену между сценой и зрительным залом, что было одним из главных принципов Таганки. Здесь со зрителем говорили напрямую, как бы приглашая его в свой интеллектуальный клуб, потому что спектакли Любимова — это, конечно, спектакли для очень образованных людей, спектакли, которые вбирали в себя не только само произведение, но и все, что было интересного об этом авторе и в этой теме. Таким образом, спектакли всегда как бы вздергивали зрителя на высшую духовную ступеньку. В театре не было никакой пошлости и интеллектуального дурновкусия, того, к чему позже прикрепили слово «попса».
И постепенно эстетика, заявленная Таганкой, стала входить в наше общество. Во-первых, потому, что эти спектакли видели все театральные, да и кинорежиссеры, которые в своих работах пытались повторить какие-то моменты, иногда даже элементы декораций. Иногда это делалось сознательно, зная, что закрытый спектакль не выйдет. Например, ленинградский режиссер Л. Додин даже написал Любимову письмо, в котором признавался, что спектакли «Живой» и «Деревянные кони» вдохновили его на постановку «Братья и сестры»[180].
И эту эстетику стали растаскивать, и постепенно многие театры переносили эти элементы в свои работы, а цензоры и управления культуры не могли запретить весь театральный процесс страны. И они постепенно стали привыкать к этой эстетике — открытой, полемической. К тому же и с высоких трибун XXIV съезда КПСС стали говорить о том, что метод социалистического реализма надо понимать более широко. И таким образом, критерии его стали размываться, и к концу 70-х он начал постепенно изживать себя, благодаря расслоению социалистического общества и распространению двойной морали. Официально Таганку закрывали и замалчивали в прессе и на телевидении, однако эти же начальники требовали отдавать им больше половины билетов. И на некоторые спектакли — в первую очередь на «Гамлета» — простым зрителям купить билет в кассе было совершенно невозможно.
Билет на последний объявленный, но не состоявшийся спектакль «Гамлет»
Кроме Москвы, спектакль «Гамлет» был показан в нескольких странах Европы, и в 1976 году в Белграде он получил первый приз на юбилейном 10-летнем театральном фестивале БИТЕФ. Приз дали Любимову как постановщику спектакля, художнику Давиду Боровскому за оформление и Высоцкому за исполнение роли Гамлета. «Однако, "благодаря" культурной политике нашей страны, он, к сожалению, приехал на фестиваль с большим опозданием. Не менее пяти лет организаторы фестиваля Чирилов и Мира Траилович боролась за то, чтобы этот спектакль, наконец, стал достоянием сезона БИТЕФа. За это время и в Европе, и в самой Югославии появились спектакли именно такого — разоблачительного, иносказательного плана, и именно на материале знаменитой трагедии Шекспира».[181]
В Москве спектакль играли часто. По несколько раз в месяц Высоцкий стоял над открытой могилой, всматриваясь в зал, и так 9 лет вплоть до своей смерти 25 июля 1980 года. Со смертью Высоцкого все как-то оборвалось. Уже будучи на Западе, Любимов говорил в интервью: «Как только я посмел похоронить Высоцкого не по их директивам, был дан тайный приказ со мной покончить».
«Роль он свою совершенствовал до самой смерти. И играл в последний раз даже перед смертью 18-го июля и должен был играть 27-го. И никто не вернул билета, когда мы отменили спектакль. Ни один человек. И даже деньги никто не потребовал. А над ролью он этой думал часто, мы с ним говорили, потому что роль такая же уникальная, как он сам. Были случаи, когда он играл ее совершенно необыкновенно. Один раз, с моей точки зрения, он играл ее гениально — в Марселе. Он исчез, Волею судеб я его ночью нашел. Врач сказал, что ему играть нельзя, боялся, что у него не выдержит сердце. Он сказал, что он будет играть. Дежурил врач. Я актерам сказал: «Если будет плохо ему, они скажут королю: «Где Гамлет? — Гамлет там и будет к вам доставлен» — и так далее. То есть мы придумали какую-то схему на случай, если ему что-то нужно будет сделать за кулисами быстро…»
Объявление об отмене спектакля
От чего умер Высоцкий мы никогда не узнаем. Он умер во сне[182]. Вскрытия не проводилось. Сперва было объявлено, что от инфаркта, потом, спустя 7 лет после смерти, в Париже вышла книга Марины Влади, где было описано несколько случаев употребления наркотиков, что неудивительно — Марине Влади эта тема была хорошо знакома[183]. Однако все, близко знавшие Высоцкого, версию наркотиков радостно поддержали, хотя некоторые из них, в том числе и Любимов, признавались, что до последнего ничего не подозревали. Сразу же, за довольно короткое время, была написана куча жутких воспоминаний на эту тему. И даже снят фильм. С моей точки зрения, все это было сделано, чтобы украсть у него его славу и прославить себя за его счет. К сожалению, им это удалось. Хотя этим мемуаристам досталась весьма сомнительная, темная слава. Однако, кроме мемуаров, существует еще ужасно упрямая вещь под названием статистка. А статистика эта говорит о том, что человек, умирающий от наркотиков, просто не в состоянии иметь такую нагрузку, которую имел Высоцкий в последний год жизни. Это были и концерты (в июле он давал концерты практически через день вплоть до начала Олимпиады 19 июля — все это время в Москве стояла ужасная жара, а про кондиционеры тогда никто не слыхивал), и съемки, и участие в трех спектаклях Таганки несмотря на то, что он ушел из театра, намереваясь снять фильм как режиссер, и остался в театре «на разовых», то есть получал деньги за каждый спектакль отдельно, а не зарплату. Это и поездка в Париж, и участие в гастролях в Варшаве за месяц до смерти, где он сыграл подряд три спектакля — главную роль летчика в «Добром человеке из Сезуана» и два «Гамлета». Да и в июле он выходил на сцену театра три раза, сыграв в «Преступлении и наказании» и в «Гамлете» — 2 раза. В одном из последний неоконченных стихотворений, за пару месяцев до смерти, Высоцкий писал:
Жизнь — алфавит: я где-то
Уже в «це-че-ша-ще», —
Уйду я в это лето
В малиновом плаще.
И хоронили его в костюме Гамлета, и над ним звучали его слова из финала спектакля:
Должно быть тот, кто создал нас с понятьем
О будущем и прошлом, дивный дар
Вложил не с тем, чтоб разум гнил без пользы.
Что значит человек, Когда его заветные желанья —
Еда да сон? Животное — и все.
В память о Владимире Высоцком спектакль «Гамлет» был снят с репертуара театра.
Все «Гамлеты»
В этой главе собраны в одну таблицу все известные спектакли «Гамлет», сыгранные в Театре на Таганке в 1971–1980 годах. В. Высоцкий играл эту роль вплоть до своей смерти в июле 1980 года. Каждый спектакль, сыгранный на сцене, отмечался в «Табеле загрузки творческого состава Московского театра драмы и комедии на Таганке». Табель представлял собой большой лист ватмана — один на каждый месяц, — в котором ежедневно в таблицу вносились все участники спектаклей текущего репертуара. И в конце месяца по количеству сыгранных спектаклей рассчитывалась заработанная плата и премия, исходя из категории артиста. Например, артист высшей категории должен был в месяц сыграть 16 спектаклей, артист I-й категории — 20 спектаклей, артист II-й категории — 23 спектакля. И не важно — главная у него роль или просто он выходил в массовке. Любой выход на сцену учитывался одинаково. За спектакли сверх нормы была положена премия. Поэтому, на мой взгляд, ошибки в табеле исключались, это был почти что денежный документ.
В 1971 году Высоцкий был артистом первой категории. Он должен был играть 20 спектаклей в месяц. Высшую категорию ему присвоили в конце 1972 г. с окладом 150 руб. в месяц.
Первым спектаклем «Гамлет» в табеле отмечен предпремьерный спектакль 26 ноября 1971 г. То есть это был первый оплаченный спектакль со зрителями. Вообще, в Театре на Таганке премьера назначалась, когда уже спектакль несколько раз был проигран перед зрителями, получены первые отзывы и по ним сделаны коррективы.
О точном количестве спектаклей «Гамлет» до сих пор идут споры. В разных источниках данные рознятся. Вот запись из дневника Аллы Демидовой об одном из последних «Гамлетов» 13 июля 1980 года:
«В 217-й раз играем «Гамлета». Очень душно. И мы уже на излете сил — конец сезона, недавно прошли напряженные и ответственные для нас гастроли в Польше. Там тоже играли «Гамлета». Володя плохо себя чувствует; выбегая со сцены, глотает лекарства… За кулисами дежурит врач «скорой помощи». Во время спектакля Володя часто забывает слова. В нашей сцене после реплики: «Вам надо исповедаться» — тихо спрашивает меня: «Как дальше, забыл». Я подсказала, он продолжал. Играл хорошо. В этой же сцене тяжелый занавес неожиданно зацепился за гроб, на котором я сижу, гроб сдвинулся, и я очутилась лицом к лицу с призраком отца Гамлета, которого я не должна видеть по спектаклю. Мы с Володей удачно обыграли эту «накладку». В антракте поговорили, что «накладку» хорошо бы закрепить, поговорили о плохом самочувствии и о том, что — слава богу — отпуск скоро, можно отдохнуть. Володя был в мягком, добром состоянии, редком в последнее время…»[184]
Все годы актриса скрупулезно записывала в своем дневнике о каждом сыгранном спектакле «Гамлет». Тот спектакль, который она называет 217-м, в таблице числится под номером 219. Как же Демидова могла ошибиться на два спектакля? Допустим, что она считала спектакли с даты премьеры, и первый, отмеченный в табеле спектакль 26 ноября 1971 г., не учитывала. Правда, Демидова сама в мае 1972 года пропустила три спектакля, и в начале казалось, что ее ошибка в подсчете связана с этими пропусками.