— Тихо! — Шнырек дернул женщину за волосы, поднял нож чуть повыше и уколол ее в шею. — Тихо!
На лезвии появилась красная капелька. Кровь и страх в глазах жертвы придали Шнырьку сил. Очень захотелось надавить сильнее, чтобы нож вошел в тело глубже, чтобы лезвие окрасилось красным, на всю длину…
— Господи, не убивайте!
— Тихо! — Шнырек настороженно прислушался. — Седло! Что у тебя?!
— Такой прикол!
Голос напарника был спокоен, даже весел, и Шнырек чуть расслабился.
— А что за грохот был?
— Горшок цветочный упал.
— Сам?
— А ты иди сюда, посмотри на эту хрень! И девку тащи!
Молодой бандит выволок Ольгу в коридор, остановился и удивленно выругался.
— Прикол, да? — рассмеялся Седло.
Прикол не прикол, но в первый момент Шнырьку показалось, что он спит.
По полу полз цветок.
Полз рывками, упирался ветвями, подтаскивал ствол и корни, падал, снова вытягивал вперед ветви, собираясь преодолеть еще пять-десять сантиметров. Иногда он проскальзывал на гладком паркете, и движения вперед не получалось, но цветок не сдавался: поднимался и вновь продолжал путь. Он полз к тихо плачущей Ольге, к кричащему на ее руках Мишке.
Цветок полз, ею корни оставляли на полу грязный след, в полутьме коридора напоминающий кровавую полосу.
— Хрень такая! — заржал Седло, упирая в бока руки. — Он с кухни ползет, представляешь?
Молодой бандит промолчал.
— Слышь, дура, что это за мутант?
— Бонсай, — едва слышно прошептала Ольга.
— Чего?
— Может, он механический? — сглотнув, предположил Шнырек.
— А на … его в горшок сажать?
— Для понта.
Молодому бандиту очень не нравилось происходящее. Не нравился цветок. Не нравилось, что затихла женщина. И ее взгляд, обращенный к странному растению, не нравился. Была в нем надежда. Робкая. Отчаянная.
— Сейчас посмотрим, что там за механика.
Седло ухмыльнулся, наклонился к цветку и с силой провел кончиком ножа по стволу, прижав растение к полу.
— Вроде не режется…
И пропустил удар. Откуда-то из глубины, из переплетения веток, из листьев, выскользнул длинный острый шип.
— Черт! — Седло отдернул руку.
— Что случилось?!
— Он меня ужалил!
— Что? — Молодой еще крепче взялся за волосы женщины. — Что?!
Но Седло, не отвечая напарнику, принялся яростно топтать ногами деревце.
— Гнида! Сука! Тварь! Убью! Шнырек, убей эту …ь!
Ольга закричала. Следом — Мишка. Молодой бандит неловко дернулся, на шее женщины появилась глубокая царапина. Перепуганная, позабывшая обо всем на свете Ольга попыталась вырваться, Шнырек озверел, и вдруг…
— А-а…! — То ли прорычал, то ли простонал Седло. И закачался.
— Ты чего?!
Ольга притихла.
— Седло, ты чего? — повторил Шнырек.
— Плывет, — простонал бандит. — Перед глазами плывет…
Под его ногами лежал растоптанный бонсай.
— Плывет… ничего не вижу…
Седло пошатнулся, попытался ухватиться за стену, но не удержался и с неестественной плавностью, словно в замедленной киносъемке, повалился на пол.
— Эй, — дрожащим голосом произнес Шнырек. — Эй, Седло, ты чего улегся? Седло?
Мишка вновь зашелся в крике. У обессиленной Ольги подкосились ноги, она грузно осела, продолжая прижимать к себе сына, но молодой бандит забыл о женщине.
Шнырьку стало очень-очень страшно.
— Седло, — неуверенно позвал он не подающего признаков жизни напарника. — Седло…
И в этот момент распахнулась входная дверь.
В углу скулил окровавленный Шнырек. Милиционеры были ни при чем — бил бандита ворвавшийся в квартиру Колыванов. Бил страшно, насмерть. Бил с такой яростью, что даже телохранители приехавшего вместе с Володей Дениса не сразу сумели его оттащить.
А едва оттащили — появилась оперативная группа: усилия Ольги не были напрасными, Валентина Дмитриевна услышала ее, все поняла и вызвала милицию. В квартире появились люди с автоматами, стало шумно. Ольге вкололи успокоительное, и она, сопровождаемая соседкой, отправилась в дальнюю комнату — кормить Мишку. Колыванову намекнули, что следовало бы держать себя в руках, но в протоколе записали, что при задержании Шнырек «оказал яростное сопротивление сотрудникам правоохранительных органов». Что засвидетельствовала Валентина Дмитриевна. Со вторым бандитом все оказалось еще проще.
— Сердечный приступ, — сообщил закончивший осмотр эксперт.
— Смеешься? — удивился оперативник.
— И в мыслях не было, — обиделся эксперт. — Я, между прочим, в протоколе расписываюсь и за свои слова отвечаю. Сердечко у подонка не выдержало.
— Чего только не бывает! — Милиционер удивленно покрутил головой.
— Седло о дерево укололся, — подал голос Шнырек. — Дерево в коридор приползло и Седло укусило. Я видел.
Денис и Володя переглянулись, заметивший это оперативник насторожился.
— Куда дерево приползло?
— В коридор, — ответил Шнырек. — Оно упало, Седло пошел смотреть, а оно ползет. Седло нагнулся, а потом заорал и стал его ногами топтать. А уже потом умер.
— Наркоманы, — буркнул Денис. — Поганые наркоманы…
И добавил несколько очень грубых слов. Колыванов понял, что ради спасения вожделенного «Семени Сатаны» доктор наук не задумываясь убил бы и Шнырька, и Седло, и кого угодно.
— Что это за растение? — Милиционер кивнул на деревце.
— Бонсай, — коротко ответил Володя.
— Шипы на нем есть?
— Никакого шипа нет, — произнес эксперт. — И на трупе никаких ран нет — я осмотрел очень внимательно. Седло ваш наркотой мотор посадил. Судя по венам — ширяется он давно, так что, если бы не сердце, скоро бы печень отказала или почки. Смертник он. — Эксперт перевел взгляд на Шнырька: — И ты тоже.
— Точно ран нет? — Но в голосе оперативника уже не было настороженности — вопрос был задан, как говорится, для очистки совести.
— Точно.
— Врете вы, — заныл Шнырек. — Врете! И я не смертник…
— Дайте пройти! — В коридор вышла Ольга.
— Почему ты не в спальне? — вскинулся Колыванов. Подошел к жене, приобнял, поддержал.
— Я хочу посмотреть, я должна…
Молодая женщина опустилась на колени рядом с растоптанным деревцем. Что-то прошептала. Провела пальцами по поникшим, на глазах усыхающим листьям, по длинной царапине, оставленной на стволе ножом.
— Надо вернуть его в горшок, — глухо произнес Денис. — У вас есть горшок?
Но по глазам было видно, что не верит. Не верит. Знает, что бесполезно.
— Он умер, — просто сказала Ольга. — Он сделал все, что мог, и умер.
Путь Самурая — это прежде всего понимание того, что ты не знаешь, что может случиться с тобой в следующий миг. Поэтому нужно днем и ночью обдумывать каждую непредвиденную возможность. Победа и поражение часто зависят от мимолетных обстоятельств. Но в любом случае избежать позора нетрудно — для этого достаточно умереть. Добиться цели нужно даже в том случае, если ты знаешь, что обречен на поражение. Подлинный самурай бесстрашно бросается навстречу неизбежной смерти.
Если ты поступишь так же, ты пробудишься ото сна.[4]
ТАГАНСКИЙ ПЕРЕКРЕСТОК
— На сегодняшней пресс-конференции представители ГУВД Москвы вынуждены были признать, что расследование смерти Артура Чиряева зашло в тупик. У милиции нет подозреваемых в совершении этого преступления и нет стройной версии, позволяющей объяснить события, взбудоражившие столицу несколько недель назад. Напомним, что известный предприниматель и два его телохранителя были найдены мертвыми во дворе одного из домов по Люсиновской улице. Там же было обнаружено тело девушки, чья личность до сих пор не установлена. Следователи крайне неохотно рассказывают о деталях происшествия, однако наши источники в милиции утверждают, что при Артуре Чиряеве было обнаружено странное копье, которое позволило предположить, что предприниматель был членом неизвестной секты…
Борис Пивоваров протянул руку и крутанул ручку громкости. Теперь приемник едва шелестел, заглушаемый внятным голосом кондиционера. И история с уголовным душком стала далекой-далекой… Борис не любил криминальные новости. Не нравились ему ни героико-патетические сюжеты, рассказывающие о славных победах доблестной милиции, ни хроника происшествии, заканчивающаяся словами «ведется следствие».
Большая часть хроники — истории без продолжения.
«Включить музыку?»
«Нет, не надо. — Пивоваров потер пальцами виски. — Не надо музыки. Не надо шума».
Хотелось тишины. Пусть урчат лишь двигатель машины и кондиционер, они не так настойчиво вгрызаются в мозг, как слова диктора или попсовые песни.
В наши дни работающий двигатель не воспринимается в качестве источника шума. Мы научились его не слышать.
Мы многое научились не слышать.
— Это не радио!
— Нет.
— Ой, а вы не можете переключить на «Семь холмов»? Сейчас должны сообщить прогноз погоды.
Она сошла с тротуара и подняла руку в тот самый момент, когда Борис вырулил на Садовое с Академика Сахарова. И он, не задумываясь, надавил на тормоз.
Не задумываясь.
Хотя никогда в жизни не брал попутчиков и уж тем более не подрабатывал частным извозом.
— Далеко?
— На Марксистскую.
Почти по дороге.
— Садись, — кивнул Пивоваров.
Девушка была одета в синюю куртку и голубые джинсы. Стройная. Наверное, худенькая, из-за объемной куртки непонятно, но судя по лицу — худенькая. Светлые волосы собрана в пучок на затылке. Светло-серые глаза прячутся за стеклами очков. Светлая улыбка — очаровательна.
Девушка красива. Но остановился Пивоваров не поэтому.
Он вдруг понял, что устал кататься по Москве в одиночестве.
«Пойти работать в такси?»
— …северный, пять-семь метров в секунду.
— Спасибо, — поблагодарила девушка.
— Не за что. — Борис нажал на кнопку, заставляя магнитолу вернуться к записи, помолчал и зачем-то сообщил: — «King Crimson».