Но я была уперта, ослеплена Денисом и полна предрассудков.
Теперь я расплачивалась за все вышеперечисленное.
Я действительно собиралась рассказать мужу обо всем именно сегодня, но вышло, как вышло. Совсем не так, как я планировала.
Вернувшись из университета, я, как обычно, немного отдохнула, сделала домашние задания, приготовила ужин и ждала мужа с работы. И, все было неплохо, ровно до тех пор, пока я не отправилась из кухни в гостиной, чтобы позвать Тагира ужинать. Я как раз закончила разогревать еду, и мысленно собиралась с тем, что тяжелый разговор состоится после приема пищи, желательно, с бокалом вина. Или чего покрепче. Однако моим планам не суждено было сбыться.
Я поняла это сразу. Стоило мне только войти в гостиную, как я поняла, что пришла беда. И дело было даже не в том, что Тагир никак не отреагировал ни на мои попытки дозваться его, ни на то, что я вошла в помещение. В последнем была какая-то своя аура… ну, знаете, такая, когда ты наверняка знаешь и чуешь приближение ливня с грозой. Они еще не начались, но ты уже знаешь, что именно так все и будет.
Странная, темная, густая и какая-то очень тяжелая аура. Вот то, что я почувствовала, когда вошла в гостиную. Тагир оказался стоящим возле панорамного окна спиной ко мне. В руках он сжимал планшет.
Ужасные догадки тут же посетили мою голову, холодом покрылось все тело, сердце забилось с бешенной скоростью.
Господи, только не это.
Мой мир, мой хрупкий, только наладившийся мир, только бы он не разрушился… снова.
– Тагир…
Он никак не отреагировал. Не отозвался. Только продолжил стоять у окна, словно застывшая статуя.
– Тагир, родной… не молчи… – прошептала я, глотая слезы. И без слов было понятно – он все узнал.
Не знаю, как, не знаю, почему, ведь я заплатила Валентину, но он узнал.
– Хорошо было?
– О чем ты? – Я сделала несколько несмелых, маленьких шагов навстречу мужу, но тут же осеклась, остановилась. Было страшно подходить ближе, хотя, я по-прежнему не видела его лица.
– Держать меня за дурака, водить за нос? Хорошо было смеяться надо мной?
– Я… я никогда над тобой не смеялась. – Это было чистой правдой, только вот правда моя теперь уже ничего не стоила.
Наконец, Тагир повернулся ко мне, и я увидела его взгляд. По ощущениям меня пронзил нож, что-то острое и разрезавшее кожу, вонзившееся в сердце, так больно мне стало в ту секунду.
– Я никогда этого не хотела на самом деле. Я пожалела в ту же секунду, в тот же час, но было уже поздно. Прости меня, я умоляю тебя…
Слезы уже рекой струились по лицу, я не могла остановиться.
– Мне так жаль, любимый, мне так жаль…
– Надо же… любимый, говоришь? Сейчас? Здесь? – взревел Тагир, отбрасывая в сторону планшет, да с такой силой, что последний разлетелся вдребезги, ударившись о пол. Я вскрикнула и закрыла рот ладонями.
Это было началом бури. Только лишь началом, я знала, чувствовала, понимала это.
– Тагир…
– Лживая, мерзкая… отвратительная дрянь!
– Тагир… я не хотела…
– Он насиловал тебя?!– Закиров приблизился ко мне очень быстро, я даже опомниться не успела, как он схватил меня за волосы и прокричал мне последнее слово в лицо. – Он. Насиловал. Тебя? – прошипел подобно змее Тагир.
Нет, врать я больше не собиралась. Просто не могла. У меня не было на это сил. Да и смысл? Если он видел видео… на нем прекрасно было видно, что секс происходит по обоюдному желанию… Не было никакого насилия. В этом Валентина я обвинить не могла.
– Нет… – прошептала я, жмурясь. Нет, не от страха. Впервые за долгое время это чувство я как раз не испытывала. Только сожаление и жгучий стыд, благодаря которым не могла заглядывать в прежде любящие глаза своего мужа.
Вскоре я почувствовала сильную руку на своей шее, вспышкой почувствовала и острую боль, но уже через мгновенье ее отдернули, будто моя кожа обожгла чужую, будто Тагир боялся, задержись она еще на секунду, и он потеряет над собой всякий контроль.
Потеряет его остатки и отправит меня на тот свет.
Он хотел. Он мог. Я отчетливо увидела это в его глазах. Зверь проскользнул на несколько мгновений, но я отчетливо увидела его, рассмотрела горящий адским огнем взгляд, разглядела налитые кровью глаза.
Тагир вполне мог совершить убийство. Прямо здесь. Прямо сейчас.
Зверь рычал и просился наружу, он рвался со своей цепи, просился, но нет, его так и не спустили с повадка.
Закиров с силой отшвырнул меня от себя и отошел куда-то в сторону. По мечущемуся взгляду, по сбившемуся взгляду я видела и понимала – он не в себе. Муж не до конца понимал, что творится, видимо, мозг еще не до конца осознал, что только что произошло. Ему потребуется еще время, чтобы все осознать до конца.
Ему потребуется еще много времени, чтобы понять, что именно произошло.
Он ушел куда-то, а я не рискнула пойти за ним.
Не знаю, сколько времени прошло. За стеной гостиной я слышала шум. Много. Долго. Что-то билось, разлеталось вдребезги. Эти звуки то приближались, то отдалялись. Я слышала рев раненного зверя, слышала ругань на чужом языке, я слышала, как гнев приобретает материальную форму и грозится разрушить все вокруг себя, но вместе с этим я не сделала ни одного шага в сторону выхода. Мне нужно было бы бежать, но я застыла, как вкопанная. Просто стояла посреди гостиной, плакала и ждала.
Не знаю, чего. Просто ждала.
Окончания бури, спросите вы? О, нет.
Я знала, что такой человек, как Тагир будет злиться очень и очень долго. Но мне не хватило совести просто взять и уйти. До тех пор, пока муж не вошел обратно в гостиную вместе с большими дорожными суками.
– Это все то барахло, на которое ты, грязная шлюха, которую я называл принцессой, повелась. Лови. – С этими словами Закиров сделал то, что заставило мне вскрикнуть громче прежнего. Сумок было несколько, и первую он швырнул прямо в окно. Последнее вдребезги разбилось, выпуская наружу сумку, набитую дорогой, дизайнерской одеждой. Следом полетели все остальные.
Я смогла только сильнее прежнего заплакать и отступить подальше от теперь уже не казавшихся такими надежными окон. Оттуда подул сильный и холодный ветер, который пугал меня, словно мог убить. Впрочем, боялась я совершенно другого, и, вскоре, так оно и произошло.
На одной из стен гостиной висели два меча. Острых, как он предупреждал меня, чтобы уберечь. Два острых клинка, которые, ну знаете, если уж вы их купили их, то обязательно настанет тот момент, когда вы вынуждены будете пустить их в ход.
Я не сразу увидела. Я услышала, как один из них вынимают из ножен, а затем обернулась и вскрикнула. Вид у мужа был диким, волосы растрепаны, взгляд горел, руки уже были в крови, с них капала кровь, наверное, пока он разносил квартиру, то успел пораниться.
Мне пришлось сделать шаг, затем еще один и еще. Так до тех пор, пока я не оказалась стоявшей у самого окна, в котором больше не было стекла. Очередной порыв ветра растрепал волосы и ударил в спину.
Тагир продолжил наступление с мечом, зажатым в руках.
Он был способен на убийство. Еще как.
Зверь все еще был на цепи или он уже спустил его с поводка? Кто сейчас руководил этим телом? Телом, которое готово было служить мне еще сутки назад, а теперь мечтало разорвать меня на куски?
– Там все то, ради чего ты ложилась со мной в одну кровать и играла в покорность. – Тагир махнул рукой с зажатым мечом в сторону окна позади меня, намекая на то, что вещи уже там, внизу.
– Это не правда. Но я не стану просить у тебя прощения. Я знаю, что не заслужила его и никогда не заслужу, но я никогда, слышишь, никогда и ни с кем не ложилась в постель из-за денег или материальных благ. Я никогда не играла с тобой. Мне жаль, что я обманула, жаль, что обманула твое доверие и не оправдала твоих надежд, но я никогда не хотела причинить тебе такой боли, что вижу сейчас. Если хочешь… я прыгну. Туда, – я несмело махнула рукой где-то позади себя. – Пускай. Я все равно никогда не имела ничего, за что можно было бы держаться. Ну, знаешь, как бывает у счастливых людей. Но я клянусь тебе, я бы отдала все, чтобы изменить все то, что произошло. Мне так жаль, что я все разрушила, что сделала тебе так больно, мне жаль, что я не смогла заслужить твою любовь… мне так жаль! Если тебе станет легче, если не станет меня, ты только скажи, потому что я и сама не могу смотреть на себя! Я не хотела изменять, не хотела лгать и мешать тебя с грязью, просто… я дура. Дура, понимаешь? Из всех девушек, что так хотели бы связать с тобой свою жизнь, ты выбрал меня… конченную и последнюю дуру…
Вдруг стало плевать на холод, на страх, на открытое пространство позади себя, на тридцатый этаж, на меч, застывший в считанных сантиметрах от меня, на острое лезвие, которое могло одним лишь движением прекратить все мои мучения.
– Уходи.
Это прозвучало как раскат грома. Я вздрогнула и взглянула на Тагира. Он снова стоял передо мной застывший, с неожиданно пустым, отсутствующим взглядом. Таким, словно передо мной был человек без души. Без чувств, без эмоций. Словно все их выкачали, оставив пустую оболочку, состоявшую из мяса и костей.
– Что? – едва слышно прошептала я.
– Уходи, – повторился он. – Твоя смерть ничего не решит. Она не изменит прошлого, не улучшит будущее. Поэтому… просто уходи.
Это было хуже. Хуже разбитого окна и высокого этажа. Хуже меча и его острого лезвия. Я зарыдала в голос, не сдерживая себя.
Нет, нет, нет.
Я опустилась на колени, прямо перед ним, но Тагир не опустил взгляда, не захотел взглянуть на меня даже после того, как я обняла его за ноги.
– Пожалуйста… я не хочу… я не могу… я… я люблю тебя…
– Изменяющая и заштопанная шлюха. Многого ли стоят твои слова?
– Я люблю тебя!
Господи, я поняла это только сейчас, стоя на грани и в прямом, и в переносном смысле. Я поняла это только сейчас, словно сама судьба и небеса издевались надо мной…
Тагир ничего не ответил. Меч выскользнул из его рук и плавно, с тихим звоном опустился прямо передо мной, возле моих ног. Некогда нежные руки грубо освободили меня из своего хвата, а затем брезгливо отшвырнули от себя.