– Что я делаю не так?
– Все! Вырядилась, словно дешевая шкура! И ведь я понимаю, для чего тебе все это нужно! Не от большой и великой, это чтобы быть рядом с Мадиной, ну, и, может, по деньгам соскучилась! – Я лишь покачала головой. Закиров умел сводить все к деньгам, которых я никогда у него ни просила, ни, тем более, требовала.
– Я не знаю, что мне делать… я стараюсь быть тише воды и ниже травы. Стараюсь сделать все, чтобы быть максимально незаметной для тебя и как можно меньше раздражать. Я боюсь тебя! Неужели ты совершенно ничего не понимаешь? Ты и впрямь так глух и слеп?
– Боишься? – Тагир ошарашено замолчал, застыл на месте, словно вкопанный.
– Да, боюсь, потому что вся моя жизнь от и до находится в твоих руках и это продолжается с того момента, как мы встретились в моем родном городе несколько лет назад! Ты все меняешь под себя так, как тебе хочется, ты все контролируешь, меня же просто ставишь постфактум. Постфактум, что я выхожу замуж. Постфактум, что развожусь. Постфактум, что остаюсь одна, без ребенка. Ты же все за меня решаешь, я просто безвольная шахматная фигура, которую ты можешь скинуть с доски, когда тебе надоест. Я сама ничего не решаю. У меня ничего нет. Ничего кроме дочери, и ты знаешь это и да, я каждый день боюсь, что очередной твой срыв – последний. Что это конец для меня. Что ты выкинешь меня из дома, и больше я не увижу своего ребенка. Может быть ты никогда не бил меня и не поднимал руку, но ты самый настоящий тиран и абьюзер. Ты самый страшный человек из всех, кто когда-либо встречался на моем пути. Поверь, я бы не сделала ничего, что бы могло тебя «вернуть».
Глава 16
Аврелия ужалила так, как могла только она, а затем быстрыми шагами покинула столовую. Оставила меня растерянного и побитого, словно ненужного пса, который все еще надеется, что хозяин примет его.
Она разбила мне сердце. В очередной раз. Она разбивала его ровно с той секунды, как появилась в моей жизни. Делала это раз за разом, не переставая. Иногда мне казалось, что это доставляло ей какое-то садистское наслаждение.
Не знаю, сам не знаю на что рассчитывал, когда снова тащил ее к себе домой. Я ведь понимал, что мы будем видеться каждый день, что будем сталкиваться, какой бы большой не была квартира, что нам придется общаться просто хотя бы из-за дочери…
Я промахнулся с ней. Снова. Промахнулся в ту минуту, когда едва повстречав ее, решил, что сделаю своей. Что смогу и завоюю, что влюблю в себя и женюсь на ней. Да, вот такая вот глупость, как любовь с первого взгляда. Я увидел ее и утонул в этих небесно-голубых глазах. Таких больших, открытых и наивных, что сердце защемило. Она взмахнула своими светлыми ресницами и в тоже мгновенье забрала мое сердце себе. Улыбнулась, и пленила своими очаровательными ямочками на щеках. Она была идеальной… Созданной для меня, под меня, это был мой паззл, тот, что идеально подходил и предназначался именно мне. Вот только Аврелия так не посчитала.
Я видел множество красивых девушек и до, и после нее, но ни одна не вызывала и тени тех чувств, что вызвала Ава. Я даже задержался в этом ее родном, захолустном городишке просто, чтобы узнать ее поближе. Узнать, кто она, где и с кем живет, где учится или работает. Я жадно по крупицам собирал на нее всю информацию, будто боясь, что она ускользнет от меня.
И она ускользнула. Точнее, не ускользнула, а послала меня. Не прямым текстом, конечно, но дала от ворот поворот. Так и заявила, мол, есть другой, рассчитывать не на что, закатай губу и проваливай.
И я бы так и сделал. Будь на ее месте любая другая девушка мира. Но Аврелия… я не знаю, что в ней было такого, но в моих глазах она была тем самым идеалом, который мы все так рьяно ищем. Трогательно-аккуратная, молоденькая, улыбчивая, маленькая сказочная принцесса, не иначе. И, нет, сердце не позволило сдаться. Сердце, которое было уже в ее изящных ручках.
Наверное, я был неправ. Я был неправ, когда начал за ней слежку, как мне казалось на тот момент, а на деле же самую настоящую охоту. Я был неправ, когда запугивал и подкупал ее брата. Когда насильно увез в Москву и заставил поставить роспись на официальных документах. Я наивно думал, что стерпится-слюбится, что находясь рядом, она не устоит, а я сделаю все, чтобы завоевать ее. Что смогу, во что бы то ни стало. Думал, что завалю ее подарками, окружу настоящей заботой и любовью, положу весь мир к ногам и тогда… тогда моя ледяная принцесса растает, впустить меня в свою жизнь…
И ведь я смог. Просто слишком поздно. Она успела совершить ошибку, которая разрушила наш брак. И головой, спустя почти много месяцев после расставания, я понял, что она сделала это не специально.
Понял, но все равно не смог простить.
То видео убило что-то во мне. Что-то очень важное и, как оказалось, хрупкое.
Я больше не верил ей. Ни одному ее слову. Она пала в моих глазах и не могла подняться по сей день. А еще я не врал. Меня действительно подташнивало от нее. В самом начале… Стоило мне только увидеть или услышать ее, ее мольбы о том, чтобы простить, как в голове тут же всплывало видео, где на ней пыхтел этот урод… где она, как последняя шкура легла под него, а потом, как ни в чем не бывало, натянула трусы, платье и пошла вперед.
А после она сделала все еще хуже. Нет, я бы не смог простить ее, даже признайся Ава во всем совершенном лично. Но я чувствовал, что что-то не так. И когда узнал… когда увидел это, то понял, что вместе нам уже никогда не быть.
Однако то, что она сделала дальше… это убило последние остатки уважения к ней. Снять мои деньги, зашить на них промежность, ломаться, а затем притворяться девственницей в нашу первую совместную ночь там, в Париже…
Господи, кто бы знал, каким идиотом я себя чувствовал. Я дарил украшения, ухаживал, потащил ее в самый романтичный город в мире, чтобы она впервые хотя бы поцеловала меня, а со Сташевским… ей потребовалось пару бокалов и все, Аврелия тут же раздвинула ноги.
Меня по сей день колотила дрожь, когда я вспоминал все это. Но правы были те, кто говорил, что время все же притупляет чувства. Злился я чуточку меньше, чем раньше. И эта самая чуточка позволила просочиться сквозь сознание другим чувствам.
Ревности. Страху за нее. Собственничеству. Эта идиотка не нашла места для работы лучше, чем бар, где кроме маргинальной пьяни никого не водилось! И не то, чтобы я мог осознано обвинить ее в выборе этого места, потому что вполне верил – претендовать на другое место ей будет сложно. Возраст, отсутствие опыта и образования не оставляли шансов. И, тем не менее, я злился.
Она уже не принадлежала мне, я сам отказался от Аврелии, сам прогнал ее, умолявшую меня дать ей хоть какое-то подобие шанса, но все равно продолжал злиться так, будто нас что-то связывало.
А, впрочем, нас и связывало. Наша дочь.
Сказать, что я опешил, когда увидел малышку, значит, не сказать ничего.
И снова пришла злость, потому что Аврелия лишила меня возможности хотя бы знать о том, что я стал отцом! Я злился так, что готов был сделать ей максимально больно. И я сделал. Хоть спустя какое-то время и понял мотивы ее поступка. Мы оба знали, что я не поверил бы ей, что воспринял бы сообщение о беременности, как попытку вернуть себя, сохранить уже развалившийся брак. Я бы не дал ей шанса.
Другое дело увидеть ребенка вживую. Увидеть и понять, что от не от какого-то плешивого Валентина, а от меня. Когда я взял Мадину на руки, у меня отпали всякие сомнения. Она была не просто похожа на меня, в груди что-то екнуло, это была моя кровь. И тест ДНК подтвердил это с вероятностью в 99,9 процентов.
Я стал отцом, и мне показалось, что счастливее я еще никогда не был. А с другой стороны я еще никогда так не злился на Аврелию. Не встреть я ее случайно в ТЦ, куда Белла почти силком меня затащила в тот день, и сколько бы я еще не знал о существовании дочери? Год, десять лет? Она вообще когда-нибудь собиралась мне сказать о существовании ребенка?
Я сломал Аврелию в тот день, когда забрал ребенка. Она билась в истерике, в настоящей агонии и продолжалось это довольно долго – многие месяцы.
Я знал, видел, чувствовал беззащитность бывшей жены перед собой. Не только из-за денег и связей, но и потому, что видел в ее глазах те самые чувства, о которых она говорила. Она любила меня или же я совершенно не разбирался в людях, от того и была полностью открыта и уязвима передо мной.
Я знал, понимал, как жестоко поступаю, но не мог остановиться. Каждый раз, когда разум говорил, что это перебор, что это слишком жестокая месть даже за такой гнилой поступок, как ее измена и ложь, в памяти всплывало видео, где она извивалась под Ставшевским.
Она не просто изменила мне. Она отдала этому парню то, что было так дорого и важно мне. Возможность стать для нее первым и единственным. Она растоптала мое желание носить ее на руках и обращаться как с божественным подарком. Она уничтожила наш брак своими гнилыми поступками, но манипулирование ребенком… такой еще крохотной Мадиной… я понимал, что перехожу границы, но не мог остановиться. Видел, как было плохо моей дочери, видел, как угасала на глазах Аврелия, но не мог заставить себя затормозить.
Меня не смогла отвлечь даже Белла. Белла, которая появилась вовремя и сумела поддержать, скорее даже как друг, нежели как девушка. Она была рядом и находила правильные слова, чтобы хоть немного, но ослабить мою душевную боль. Она была рядом и не давала сорваться в пучину безысходности и скатиться на самое дно.
Белла была идеальной. Но не моим паззлом, и я всегда чувствовал это. Она была настоящей леди, хорошо воспитанной, ухоженной, можно даже сказать, красивой. Образованной, начитанной, привлекательной во всех смыслах этого слова. Но… при этом такой чужой. Такой далекой и холодной. Такой неприступной.
Аврелия всегда была другой. Неидеальной, но такой настоящей, живой и горячей. Страстной натурой, готовой рисковать и бросаться в омут с головой. Белла всегда думала, что можно и нужно сказать в той или иной ситуации, а Аврелия всегда говорила то, что думает. С Беллой было приятно появляться в обществе, а с Аврелией было приятно находиться рядом, потому что в ней горел настоящий огонь. Ж