Первые несколько раз Закиров стойко отказался, а вот на четвертый или пятый все-таки сдался, завидев мой стейк из лосося с овощами.
Так мы стали ужинать вместе. А еще через пару недель я осмелилась приготовить ему завтрак и оставить его на столе. Сама скрылась, опасаясь его реакции, но когда он ушел, проверила и поняла, мой завтрак приняли.
Не знаю, значило ли все это хоть что-то или нет, но я хотела верить, что да. Изначально я думала, что Тагир либо сможет, либо не сможет меня простить. Третьего не дано. Но со временем я поняла, что это сложный и долгий процесс, что он варится в своих эмоциях и воспоминаниях и не так-то просто отбросить все это в сторону.
– Что ты делаешь, Ава?
Сегодня был обычное утро, обычный день, обычный вечер. Разве что дело было в новом платье, которое я купила себе сегодня во время прогулки с дочерью. Не видела в этом ничего дурного, деньги были заработанные еще со времен работы в баре, а платье очень простым. Серое, обтягивающее сверху и собранное в складки снизу. Ну, разве что чуть коротковатое, потому что оно не доходило до колен.
– А что я делаю? – Я пожала плечами, притягивая к себе Мадину, ползавшую по полу и пытавшуюся положить в рот все, что попадалось на пути. Мы находились в ее детской, куда Тагир решил заглянуть после того, как вернулся с работы.
– Ты знаешь, о чем я… – Он стоял в дверном проеме, скрестив руки на груди, и рассматривал меня внимательными глазами.
Ну ладно, я еще и волосы сегодня распустила, завила их крупными локонами. Выглядела и впрямь неплохо, как мне показалось. Может, не так дорого и шикарно, как Белла, но и весьма неплохо для того бюджета, что был в моем распоряжении.
– Что плохого в том, чтобы сделать все, чтобы понравиться себе в зеркале?
– Себе? Точно?
– Тагир… я тут… занята, – хмыкнула я, отворачиваясь от бывшего мужа, загнавшего меня в тупик.
– Хорошо… – Он кивнул и удалился куда-то, позволяя мне облегченно выдохнуть. Вообще-то, если уж быть совсем откровенной с собой, то я ждала не разговоров и пустых слов, а действий со стороны Закирова. Если бы мой незатейливый план сработал, то Тагир не загонял бы меня в угол при помощи семантики, он бы… действовал. Значит, что-то в моем идеальном «плане» не работало.
От неприятных мыслей меня отвлекла Мадина, которая потребовала взять ее на ручки, а затем еще несколько часов моего времени без остановки.
Когда я закончила с ней и уложила спать, на часах было за десять, и я была почти уверена, что Тагир лег спать или, по крайней мере, уже не покинет пределов своей спальни, однако, на мое удивление, он обнаружился в гостиной. И по выражению его лица я поняла, что он специально ждал меня.
Господи, что, снова разговоры?
– Мы не договорили сегодня, – тихо начал он, махнув рукой в сторону кресла, как бы приглашая меня присесть напротив.
– Разве? – Я помялась, а затем поняла, что глупо стоять над ним и все же присела, правда на самый кончик мебели. Так, будто в любой момент готова была сорваться на побег.
– Я не дурак, не слепой, я вижу, что ты делаешь, Аврелия…
– Не знаю, что ты там себе удумал, но…
– Хватит! – резко перебил он меня. – Мы оба понимаем, чего ты добиваешься.
– И? – Да, может быть, и нагло, но ведь Закиров именно этого и добивался от меня. Правды. Честного ответа.
– Зачем?
– Я наконец-то знаю, чего хочу. Когда ты брал меня замуж, такого четкого понимания и видения будущего у меня не было.
– И чего же ты хочешь?
– Тебя. Не потому что ты отец моей дочери и это будет лучше смотреться в глазах общества. Не потому что у тебя много денег. Даже не потому, что ты очень хорош собой. Не потому, что ты стал моей привычкой. Это потому что я… это потому я не чаю в тебе души. И если выбор будет между тобой и собой, я выберу тебя. Это потому что я безумно люблю тебя. Каждую клетку твоего тела, всего тебя, с достоинствами, с недостатками, всего, целиком. Я не хочу быть с кем-то еще. Знаю, ты скажешь, поздно, но, пожалуйста, дай мне объяснить, почему я вообще сделала то, что сделала.
– В этом есть необходимость?
– Мы ведь ни разу так и не обсудили это. Мы не разговаривали друг с другом, только ругались и оскорбляли, выплескивали скопившиеся гнев, боль и обиду. Ты не спрашивал моих мотивов, меня не интересовали твои. Мы оба поступали, как эгоисты.
– Возможно…
– Я сделала то, что сделала не потому, что по-настоящему хотела Сташевского, не потому, что желала разрушить наш брак или сделать больно тебе. Я злилась на тебя. Ужасно. Никогда ни до, ни после во мне не бурлило столько гнева, как в тот момент. А еще я страстно желала вернуть в свою жизнь хоть какой-то контроль. Хотя бы жалкое его подобие. Ты распорядился моей жизнью, как захотел, сорвал свадьбу, обличил истинное лицо моих братьев, моего жениха, вырвал из привычной среды обитания, и сделал все это довольно резко, неожиданно. А я хотела доказать и тебе, и, в первую очередь, себе, что имею хоть какую-то власть над собственной жизнью. Что ты не мой хозяин. Я пожалела уже во время самого… процесса. Я даже не поняла, что это было. Вряд ли эти несколько минут пыхтения можно назвать полноценным сексом. Настоящая близость у меня впервые была с тобой, что бы ты ни думал на этот счет. Я знаю, что все это звучит не так, как тебе хотелось бы, знаю, что намного проще навесить на меня ярлык шлюхи, но прежде, чем я женщина, я человек. Обычный человек. Неидеальный. И я чувствую, думаю, анализирую, могу чего-то хотеть или не хотеть. У моих поступков могут быть совершенно разные мотивы и это не всегда можно оценивать только исключительно с позиции «она – женщина».
– Звучит… довольно убедительно, – неожиданно спокойно ответил Тагир, все это время внимательно слушавший мою тихую речь. – Но это все равно ничего не меняет, Аврелия.
– Но… ты ведь можешь…
– Нет. В том-то и дело, что не могу. Может быть, я не с Беллой и не собираюсь пока что строить каких-то отношений с другими женщинами или, тем более, жениться на них, но для нас с тобой это ничего не меняет.
– А как же… – Я опустила голову, понимая, что все те знаки, которые принимала за сближение, оказались ложными.
– Я не знаю, как будут складываться наши жизни, не знаю, что придумать так, чтобы это было идеальным вариантом для нашей дочери. Но я понимаю, что жить вместе всегда у нас не выйдет. И я совершенно точно знаю, что вместе мы уже точно никогда не будем. И не потому, что я злюсь на тебя. Злость уже… прошла.
На какое-то время воцарилась тишина. Я взглянула на Тагира и поняла, что он не врет. Он действительно больше не горел в том огне злости, что был раньше. он больше не бросался на меня с обвинениями и оскорблениями. Только вот я не думала, что когда гнев затихнет, в любимых глазах не останется по отношению ко мне вообще никаких эмоций.
– Я тоже много думал и где-то даже понимаю мотивы твоих поступков. И теперь я виню во всем случившемся себя намного больше, чем тебя. Я знаю, как грубо и резко для тебя все изменилось, я понимаю, как тяжело тебе было. И я даже верю в то, что ты сказала сейчас. Нет, даже не так. Я уверен, что ты делала это не потому, что ненавидела меня, это был сиюминутный и глупый поступок молодой девчонки, настоящей бунтарки, которая не хотела мириться с тем, что ей предлагали.
– Но… – Я уже знала, что последует «но».
– Но я не могу. Не могу простить. Головой все понимаю, а вот сердцем… не могу и никогда не смогу. Знать, что ты была с другим, что он был у тебя первым, что ты все сознательно сделала… Я бы хотел, но у меня не получится. И тебе придется с этим смириться. Ровно, как и мне.
– Тагир… я…
– Поэтому я попрошу тебя. Не надо больше. Не нужно этих ужинов и платьев, и прочего женского, чем вы обычно завлекаете нас, мужчин. Ты просто сделаешь нашу и без того непростую ситуацию еще сложнее. Прошлого не вернуть. Нам обоим нужно двигаться вперед. Ты согласна?
Согласна ли я? Категорически нет. Я всхлипнула, а затем незаметно, быстрым движением руки смахнула слезы с лица. Подняла голову и улыбнулась. Так, как только смогла.
– Конечно. Ты во всем прав. Я тебя поняла. Я пойду, ладно? – Я не стала дожидаться его ответа. Даже не стала смотреть. Сорвавшись со своего места, быстрыми шагами покинула гостиную, желая очутиться как можно дальше от того, кто только что разорвал мое сердце в клочья. В очередной раз.
Глава 20
Жизнь снова приобрела какие-то серые оттенки. Мадина подросла, и мы отдали ее в сад, а я поняла, что мое присутствие в квартире бывшего мужа стало каким-то менее… нужным. Свободного времени прибавилось, но не так, чтобы устроиться на работу или, хотя бы, попытаться восстановиться в учебе. Более того, Тагир и слышать не захотел, чтобы я снова пошла в официантки, а рассчитывать на что-то другое не приходилось.
Незаметно для себя я погрузилась в депрессию. Липкую, неприятную, темную, словно паутина, сплетенная специально для меня.
Я пыталась читать, заниматься спортом или йогой, но чем больше пыталась, тем меньше мне хотелось.
Я прозвонила несколько университетов, в парочку даже зашла, но везде от меня отмахнулись, заявив, что бюджетных мест нет.
Поговорить и рассказать обо всем наболевшем было не с кем. Подружки из родного города меня быстро забыли, а новых я так и не завела. Да и что им было говорить? Что я не состоялась ни как женщина, ни как личность? У меня не было образования, перспектив выучиться на кого-то, не было работы и возможности карьерного роста, не было мужа и брака. Только Мадина, которая росла и нуждалась во мне с каждым днем все меньше и меньше.
В одном Закиров точно был прав. Так постоянно продолжаться не могло. Рано или поздно нужно было придумывать выход из это ситуации. Не быть же нам соседями до конца дней?
Только вот ситуации у нас были разными. Уверена, что на Тагира претендовали десятки красавиц. Для них он все еще был привлекательным, состоятельным и молодым мужчиной, пускай и с неудавшимся браком за плечами. А я… я была необразованной, безработной провинциалкой с ребенком от первого брака. Звучит уже неравно, правда?