еся наружу стоны. Кожа горела, голова горела, там… внутри — тоже всё горело.
Это продолжалось недолго, но достаточно, чтобы вся ее попа приобрела приятный его взору красноватый оттенок.
Адам снова очертил руками полушария, погладил. Отвлек внимание деланной нежностью и… в этот момент его вторая рука быстро развела ее ноги и начала ласкать промежность.
Он захрипел, когда почувствовал сочащуюся влагу. Почувствовал этот жар. Ее тело жаждало его. Аккуратно просунул фалангу дальше и… с хрипом выдохнул, когда она начала сокращаться на его пальцы, громко крича… теперь более не в силах скрыть того взрыва, который только что подарили ей его прикосновения после порки.
— Ника… — шептал он ей, чувствуя, как она продолжает содрогаться в конвульсиях удовольствия, — давай, сладкая. Почувствуй эту свободу. Почувствуй это наслаждение в покорности…
Она потеряла связь с реальностью. Головокружение от неестественной позы, его руки, реакции ее тела. Когда удалось более-менее установить контроль над своим телом и вернуться к реальности, она поняла, что все еще лежит вверх попой на его руках, а он нежно поглаживает ее, слегка покачиваясь, словно бы убаюкивая.
Пару мгновений — и сильные руки Адама переворачивают ее на себя…
Теперь она, как нашкодившая школьница после наказания, сидит у него на руках, в коконе его объятий.
— Я не буду сейчас комментировать то, что произошло, Ника. Ты и сама все поняла, — шепчет тихо, перебирая волосы.
Дурацкая безвкусная шапочка была давно сорвана им с ее волос.
— Хватит этого фарса. Этих глупых игр. Отдайся мне — и я прощу тебе то, что другим бы стоило жизни. Прощу тебе твое покушение на меня. Заключим новый договор, Ника. Ты становишься моей на сто дней. А потом будешь не просто свободна, ты будешь обеспечена до конца своей жизни. Если и правда тебя привела к фаталам жажда денег, то я решу твой вопрос раз и навсегда. Я сделаю тебя всемирно известным музыкантом. Ты будешь купаться в славе, обожании и свободе. Можешь сейчас не отвечать. Прочувствуй момент и свои эмоции — они ответят за тебя. Вечером у меня вечеринка. Ты сможешь выбрать, в каком статусе будешь там присутствовать — в качестве моей «розы» или обслуживающего персонала. Как обычно, тебя будут ждать два платья. Сделай свой окончательный выбор. Всего сто дней, но подо мной, по доброй воле, при полном подчинении. Или бессрочное время в качестве служанки, пожизненный приговор…
Глава 16
Ника сосредоточилась на ощущениях под ладонями. Под левой — грубое сукно, царапающее даже успевшую за последнюю неделю загрубеть от физической работы кожу рук. Под правой — нежный струящийся черный шелк, почти прозрачный, невесомый, обволакивающий, ласкающий. И холодный. Она снова провела по ткани, хотя уже знала, какой выбор сделает. Устала. Устала бороться. Пусть будет то, что будет. Потому что происходящее сейчас — это все равно боль и унижение. Это все равно его плен. Все равно несвобода от него. Бег в колесе.
Волосы уже успели высохнуть после душа и струились по спине красивым волнистым каскадом. Она стыдливо прикрылась полотенцем, печально усмехаясь про себя, что ей пора бы уже избавиться от этого клеймящего чувства стеснения, не в ее роли, не в ее статусе. Нырнула в узкий кокон платья, задрапированного в самых пикантных местах несколькими слоями тонкой ткани, а в других — наоборот открытый. Наверное, это было красиво. Идеально, как и все здесь. Наверное, это было вызывающе и кричаще.
— Вы готовы? — послышался позади незнакомый женский голос.
Ника резко обернулась.
— А где Омар?
Почему-то она была уверена, что и сегодня, именно он поведет ее… на экзекуцию…
— Господин Омар слишком занят приготовлениями. Попросил меня проводить Вас, — холодно и безэмоционально ответила женщина, которую раньше Ника не видела.
Молча кивнула. Последовала за служанкой. Уже в дверях та, однако, словно бы что-то вспомнила и снова обратилась к девушке.
— Один момент, — вытащила из кармана тонкую цепь с золотой картой — подобием то ли кредитки, то ли магнитного ключа в отеле, — наденьте это…
Ника взяла в руки украшение и недоуменно на него посмотрела.
— Единственное украшение, которое допускается, — ответила та своим узким ртом, который, казалось, даже не шевелился, — разработка известного дизайнера. Простите, забыла его имя…
Ника молча продела цепь себе на шею. В сущности, сейчас было такое состояние, что все равно, что надевать…
Не успели они выйти из комнаты, как из мрака, скрывающего присутствие в длинной комнате-казарме, вынырнула фигура Кейтлин и ее верной помощницы Оливии, которая в буквальном смысле сейчас дрожала, как банный лист…
— Госпожа… А если… Что же будет… Он ведь узнает о подмене… Он ведь поймет, что это…
— Не имеет значения. Ничего более не имеет значения… — проговорила не своим, каким-то мятым голосом Кейтлин, пустыми глазами смотря на дверь, из которой вышла Ника, и со всей силы сжала в руках белоснежное платье, сорванное с кровати девушки за несколько мгновений до ее появления в казарме.
— Что же теперь будет с Идой? — продолжала причитать служанка, — она ведь будет наказана…
— С Идой — не знаю. А вот ее сын и дочь получат возможность окончить приличные учебные заведения благодаря тому, что она согласилась сделать. Ида умная женщина, а ты, Оливия? Ты умная? Не стоит ожидать от тебя скоропалительных, необдуманных действий? — Кейт подняла на служанку острый, испытующий взгляд.
— Госпожа, я с Вами до конца. Вы знаете… Думаете, они успеют? Хозяин к этому времени не узнает? — продолжала она щебетать.
— Успеют. Все обговорено заранее. Я показал ее фото. Всех всё устроило. Скоро мы избавимся от этой сучки. Навсегда…
Ника никогда не была в этой половине дворца и в очередной раз поражалась его сложной архитектуре и размерам. Незнакомое ей огромное крыло, оформленное в элегантном, гораздо более сдержанном, но не менее изысканном, чем остальные его части, стиле, встречало гостей и не могло не поражать. Сколько же денег вкладывалось шейхом в эти архитектурные изыски, сколько сил дизайнеров, архитекторов и строителей уходило… Зачем он созидал? Зачем он создавал эту нестерпимую красоту, если по сути, в его жизни было пусто. У него не было любви, у него не было большой семьи, со своими родственниками, как она успела уже понять, он почти не общался. Его жизнь во многом была отшельнической. И даже все эти изысканные мероприятия в виде фестиваля роз или сегодняшней «вечеринки», о которой Нике только предстояло узнать, по сути являли собой лишь декорации. Это словно бы имитация жизни из ее любимого романа Ф.С.Фицджеральда «Великий Гэтсби». Что-то во всем этом было странное, зловещее, одновременно с этим печалящее…
Они вошли в темный, зеркальный зал, украшенный синеватой подсветкой. Играла чувственная лаундж-музыка. Ника растерянно стала оглядываться по сторонам. Чувство тревоги нарастало — и она не могла толком понять его природу. Еще вчера она видела в этом дворце своим главным врагом именно Адама. А сегодня, сейчас… Инстинктивно словно бы первым делом искала его глазами для успокоения, защиты. Что-то в окружающей ее сейчас атмосфере настораживало, напрягало…
Зал был уже заполнен. Вальяжно и расслабленно среди столиков прохаживались присутствующие — мужчины и женщины, все, как один, одетые в черное. Она прошла вглубь зала и сразу почувствовала их на себе — десятки глаз — мужских и женских. Они смотрели с интересом, забавой, вниманием, настороженностью, завистью и… похотью… Вот что объединяло всех присутствовавших. Отпечаток порока. Стало крайне неуютно и еще более тревожно. Ника инстинктивно сложила руки на груди и начала искать угол, куда бы можно было спрятаться в ожидании появления Адама. Хотя бы этот пресловутый Омар материализовался…
— Привет, послышался сбоку чувственный мужской голос. Чрезмерно чувственный, чрезмерно сладкий. Таким, наверное, с Красной шапочкой говорил волк…
Ника нервно обернулась и увидела перед собой незнакомого мужчину среднего роста. Его глаза были цепкими, и в то же время, с хитрой поволокой.
— Ты новенькая? Расслабься. В первый раз всегда страшно…
Ника нервно сглотнула. Что страшно? О чем именно он говорил?
— Выпей, — протянул ей свой бокал виски, — я еще не прикасался к нему, можешь смело сделать несколько глотков — поможет…
Сказал и тут же удалился, вновь окинув ее через плечо оценивающим взглядом с ног до головы, от чего стало еще более не по себе.
Наличие бокала в руках немного сгладило сконфуженность движений. Она, не думая, все-таки пригубила, почувствовав, как небо обожгла горячая жидкость со странным, словно бы горелым привкусом. Хотелось сплюнуть неприятный напиток, но она насилу заставила себя проглотить отпитое.
— Не удивляйся, это торфяной виски. Мне тоже первый раз не понравилось. Но штука дорогая. Так что привыкай… — опять прозвучал сбоку теперь уже другой голос, женский, — ты уже знаешь, с кем у тебя?
Вопрос незнакомки заставил горло сжаться в спазме.
— В смысле?
— Ну… Выбрала себе пару? — хихикнула высокая блондинка, оценивающе оглядевшая Нику, — ты совсем новенькая. Не видела тебя в саду «роз»… Впрочем, это уже неважно. Так что нет смысла даже представляться. Ты хорошенькая, я тоже. Думаю, мы точно сегодня уйдем отсюда…
Внутри у Ники еще сильнее засосало под ложечкой. Послала очередной тревожный взгляд в направлении входа. Где же Он? Что здесь будет происходить? Что уже происходит?
— Куда уйдем? Где шейх Адам? — спросила она хриплым голосом у девушки и тут же услышала ее усмешку в ответ.
— Шейх Адам? Девочка, ты откуда вообще? Шейх Адам если и появится здесь, то уж явно под кульминацию, попрощаться с оставшимися гостями. А может и вообще не появиться. Смирись уже. Это место явно не для того, чтобы приклеить шейха Адама. Поздно. Но это все равно твой шанс, милая. шанс заработать. Шанс пойти дальше.
Ника посмотрела на говорящую снова и только сейчас поняла, что их платья были похожи — незначительные вариации деталей и фасона, но та же ткань, те же драпировки…