Елена:
- Да и Вова будет их сводить.
- Все будет лучше. Будет еще лучше. Будет лучше для всех!
ХОР ДЕВУШЕК
(поет, пляшет, проговаривая отдельные фразы)
Любовь вернется, как весна!
Прекрасная страна
Взойдет в красе весенней,
Прольется лучезарной песней.
Веснин выходит на крышу, прислушиваясь с волнением к словам песни.
И Правда на Земле,
Изнемогающей во зле,
Восторжествует снова, -
Закон всего живого!
И это не мечта,
Спасет наш мир лишь красота,
Что вносит меру в страсти,
И счастье в нашей власти.
Прекрасная страна!
Любовь вернется, как весна.
Веснин:
- Это сон! Я словно уношусь над Москвой в море огней и среди звезд. Бездна жизни и мироздания. Что это?
Сана, подбегая к нему:
- Моя песня на твои стихи, Дима!
- А где ты их взяла?
- Разве не ты мне напел во сне? Или я сочинила?
- Стихи вроде мои, но в песне мне вынести их трудно.
- Еще бы. Первая песня - как первая любовь! А вот новая песня.
ХОР ДЕВУШЕК
В сиянии огней Москвы-реки
Из тьмы летим, как мотыльки.
Огни Москвы - чудесная подсветка... и т.д.
Веснин, протягивая руки:
- Роксана, ты здесь со мной или там?
Сана, бросаясь ему на шею:
- Я здесь и там, в твоей я песне!
Вспыхивают вечерние огни Москвы и светлые дали сельской местности, как при полете самолета.
ЧАСТЬ IIБЕСЕДЫ О ЛЮБВИ
На склоне возвышенности со старинными деревянными домами высится уединенно коттедж, новодел с признаками модерна, можно сказать, в стиле неомодерна, внизу заливные луга с водой в виде заводи или пруда, далее песок, заросший кустами, и дюны у берега Финского залива. К коттеджу подъезжают со стороны города и железнодорожной станции две машины и въезжают в открытые ворота, которые затем закрываются.
В загородном доме съезжались гости. Это были однокурсники Вадима Оленина и одноклассницы его жены Марины, не все, разумеется, а избранные, ибо идея сбора была достаточно необычна. Вадим писал сценарии для сериалов, хотя и в соавторстве с другими и режиссерами, весьма успешно и фантастику. Однажды, после встречи с однокурсниками, на которой всплыли всякого рода любовные истории, у него родилась идея выслушать своих товарищей и порасспросить их, с пользой для дела, а изюминка заключалась в том, что они вдруг обнаружили то, что со смехом отрицалось, мол, у нас и секса не было, как свободы и колбасы, - выяснилось из воспоминаний, что уж чего-чего, а секса было столько, хоть отбавляй, да не вообще, а в жизни одного курса, даже одной группы, из которой собирались одни мужчины.
Марина, чтобы не оказаться одной в мужской компании, предложила Вадиму пригласить своих одноклассниц, у которых пресловутых историй тоже предостаточно, чему он лишь обрадовался, тем более что они и вовсе еще молоды - под 30, когда мужчинам - под 40.
Стол с холодной закуской и напитками для желающих подкрепиться до ужина в ночь был накрыт в застекленной веранде на втором этаже с видом на море. Но тихий ясный вечер был так хорош, что все бродили - кто в саду, а кто внизу у самой воды озерца или пруда, так что поначалу даже было неясно, сколько собралось мужчин и женщин, - интерес у однокурсников был, конечно, к последним, да с невольным соперничеством на роль кавалера не без помыслов на приключения - в русле темы встречи.
В веранде за сервировкой стола Марина и три ее одноклассницы, не самые приметные, с которыми однокурсники не поспешили заговорить, Наталья, еще недавно тонкая, как соломинка, ныне быстро полнеющая, еще не обретшая уверенности матроны, Вера в платье и Катя не просто в брюках, а явно под мальчика, с короткой стрижкой, обнажившей большие для девушки уши, что ее, очевидно, не смущало.
- Жаль, Марина, что ты не позвала наших мальчиков, - проговорила Наталья, что-то жуя.
- Я позвала вас, чтобы вы составили мне компанию. Наши мальчики привыкли с нами дурачиться, а дело серьезное, - отвечала хозяйка, деловито окидывая взором стол.
- Рассказывать истории о любви? - Катя с серьезным видом переглянулась с Верой, а та рассмеялась.
- То-то и оно: хи-хи, ха-ха!
- Нет, нет, за кого ты нас принимаешь, - возразила Вера. - Девочки мы уже взрослые. Разговорами про это нас не проймешь.
- Мы любим погорячей! - Катя словно напускала на себя серьезность, или в самом деле была чем-то озабочена, но не избегала шуток. У нее и глаза, и лицо были правильны и могли бы сиять красотой, если бы именно эта серьезность выражения.
На лужайке остановились Лариса Минина и Олег Соловьев, по всему, они хорошо и давно знакомы.
- Раздались в плечах, живот нарастили, - Лариса разглядывала Олега Соловьева с телодвижениями и жестами, точно сама хотела предстать перед ним в лучшем виде, - как и Вадим... Но если у него округлилось лицо, ваше по-прежнему тонко и... интеллигентно. Что говорить, мужчина в самом соку, и успех у женщин, да?
- Успех у женщин? - с изумлением воскликнул Олег, в самом деле стройный, почти красивый, чему он словно не придавал значения, не очень высокий, но рост свой чувствовал и словно культивировал в движении и в повадках. - Я за вами ухаживаю уже... десять лет - и не продвинулся ни на шаг.
- Сами виноваты. Ухаживали за одной, дифирамбы пели о любви, а женились на другой!
- А вы знаете, актриса, мужчины женятся иногда с горя. Кто уехал в Париж с каким-то писателем?
- С каким писателем? Вы все мне рассказываете о Лике Мизиновой и о каком-то Потапенко... Я бы уехала с Чеховым, но, увы и ах, нами пренебрегли. Пришлось связаться с уголовником, который обнаружил в себе, выйдя из тюрьмы, талант продюсера.
- И не прогадали. Кстати, для меня было потрясением, когда первый раз я увидел вас на телеэкране! И в какой передаче!
- А в какой передаче?
- Не помню. Но вы вели с сногсшибательными телодвижениями речь про это.
- А, это недавно.
- Еще одно потрясение было, это, кроме нашей первой встречи, когда вы предстали при всех прелестях красотки на природе.
- На Гавайях?
- Нет, в наших дебрях.
- Ясно А как жена смотрит на ваше увлечение порно в интернете?
- Я не увлекаюсь порно, но красивая эротика мне нравится, как снимки красоток.
- А что вы видели?
- Я счастлив, что вижу вас живьем. Вы слегка осунулись... Небось, голодаете?
- Нет, просто жизнь моя вертится колесом...
- А вы в ней, как белка в колесе? А крутятся в нем не простые, а золотые орешки...
- Вы все такой же насмешник. А в вашем смехе я слышу что-то неладное... Серьезно, у вас все хорошо?
- Славная актриса, чуткая душа! Все хорошо. Но было и ужасное. Как гром среди ясного неба, чуть не отдал концы. Меня резали и вернули к жизни. Вот это - мое соприкосновение со смертью - ты угадала.
- Но теперь ты здоров, я вижу.
- Мы перешли на «ты», - обрадовался он.
- Это ты перешел наконец, а то десять лет - на «вы».
- Значит, мы можем обняться и поцеловаться?
- Все насмешки! - покачала головой Лариса Минина. - Мне достаточно поманить пальцем любого из мужчин, один ты держишь на расстоянии, как Чехов бедную Лику Мизинову, наблюдая издали, как она множит ошибку за ошибкой... Зачем он это делал?
- Чтобы прославить как Чайку... Он же был поэт, не то, что Потапенко.
- Мы с вами еще поговорим, - промолвила Лариса, направляясь к дому.
- Мы снова на «вы»? Ну да, вы знаменитость, а я всего лишь один из фанатов, которого даже не поманят пальцем.
- Все смеетесь. А ведь это правда.
- Правда, правда.
Внизу у озерца Алексей Князев подходит к Полине Ефимовой, припоминая, что когда-то видел ее.
- Здравствуйте, здравствуйте! - он узнал девушку, но забыл, как ее звали.
- Полина, - Полина Ефимова, невысокого роста, с несколько неправильными чертами лица, мало изменилась, лишь явно похорошела, как ныне молодые женщины при соответствующих условиях и обстоятельствах обретают шарм. Она протянула маленькую руку, пальцы у нее были красивы и нежны.
- Мы с вами виделись... когда-то давно, когда вы были еще совсем юны.
- На свадьбе Вадима и Марины! - улыбнулась Полина.
- Да! Припоминаю, я танцевал с вами, хотя обычно не танцую.
- Вы танцевали и курили, хотя совсем не курите.
- Вероятно, был изрядно пьян. Простите, - пытался припомнить он подробности, не допустил ли какой-нибудь нелепости.
- Вадим был пьян и свою свадьбу проспал. А вы ничего. Вы все танцевали со мной, и жена ваша увела вас, да и поздно было.
- Боже! Я все вспомнил... Я же влюбился было в вас! И как же мне не хотелось уходить. И оставаться нельзя было.
- Ушли и забыли. Даже имя мое, - рассмеялась девушка, выказывая ровный ряд перламутровых зубок.
На балконе над верандой Вадим Оленин, плотный и подвижный, с полным лицом, крупноголовый, с космами длинных черных волос, по моде своей юности, и Олег Соловьев.
- Олег, - Вадим сразу приступил к делу, - ты вспоминал о Лизе Тепловой... Ты говорил, что недавно встретил ее и едва узнал, а она тебя не признала или не захотела... А как она изменилась? И почему...
- Не знаю, - затруднился сказать Олег. - Ты помнишь ее?
- Еще бы!
- А ты имел с нею дело? - снижая голос, спросил Олег.
- Нет! - рассмеялся Вадим. - А ты? Можешь не отвечать. Но ее историю мне бы хотелось знать полнее, как и Славы Немирова...
- Ее истории? - уточнил Олег. - Хорошо. Здесь само собой выходит новелла, которой можно дать название «Жемчужная раковина».
- Отлично! С нее и начнем! - Вадим Оленин зазвонил в колокольчик, которым было решено созывать всех - сейчас для первого заседания в гостиной на первом этаже, погруженную в предвечерний полумрак.
А в гостиной в интерьере башенки за круглым столиком устраивалась Анастасия Филонова, прослывшая, к удивлению одноклассниц, за последнее время нежданно-негаданно экстрасенсом, это еще куда ни шло, а еще и магом, между тем прическа у нее самая легкомысленная, на первый взгляд, локоны отдельными прядями вьются и спадают в разные стороны как бы в беспорядке, лицо с совершенно правильными чертами серьезно, в глазах углубленное выражение...