- Наверное, - рассмеялась Полина. - Меня клонит в сон. Как не хочется от тебя уходить. Но и оставаться - это нахальство, не правда ли? Да уже утро. А мне надо вернуться в город, - она поцеловала его, отошла и обернулась у двери. - Пора пробудиться от сна в летнюю ночь. - Полина ушла.
Алексей Князев улегся, весьма довольный нежданным приключением, и тут зазвонил его мобильник.
- Алеша, это я. Тебя нет дома. Где ты? - звонила Елена.
Это было похоже на сон, как нередко бывало с ним, он продолжал с нею общение, кроме речей и снов, и сексуальное. Он жил в комнате, в которой она выросла, и остались ее вещи и книги. Ее мать давно умерла. Елена словно продолжала здесь жить, а только в отъезде. Ее образ постоянно проступал, как в воспоминаниях, что естественно, и словно наяву. Принимая ванну, он призывал ее, и она была здесь, где-то поблизости, со всеми ее жестами рук, движений пальцев, показательными по отношению к ее словам, то есть чувствам и мыслям, что она выражала как-то особенно, и теперь он понимал, что это грация, присущая ей, ее телу, всем изгибам, всем ее движениям - и ног, и особенно рук.
Дело доходило до галлюцинаций: он слышал, как открывали дверь в квартиру, узнавая, что это Елена, как открывали дверь в комнату, - и тишина, оглянется, никого. При всем при том он то и дело влюблялся, но на работе не шел дальше взглядов, и девушки, заинтригованные, вспыхивали, а он опускал глаза и уходил в сторону, и те думали, что ошиблись, нередко вопросительно поглядывая на него.
Словом, серьезных романов он избегал, случайных связей тем более, и тут, словно почувствовав его одиночество, с тем он явно помолодел, стали на него заглядываться девушки, вчерашние подростки с дома, на которых он не обращал внимания, но они, входя в возраст, стали возникать, то одна, то другая, чуть ли не требуя к себе внимания, здороваясь и заглядывая в глаза. Среди них вскоре он обратил внимание на одну...
Она росла в квартире на первом этаже с окнами во двор, она его знала, как знала Елену, он, конечно, встречал ее, и вот однажды, когда он спускался по лестнице, дверь внизу открылась, и на площадке показалась тонкая девушка с хорошеньким личиком, одетая со всеми изысками моды и удивительно изящно, - она, делая шаги к выходу, оглянулась наверх, глаза ее просияли нежным вниманием и смехом. Он словно впервые увидел ее, да и она, верно, понимала, что это час торжества ее юности и расцветшей красоты.
Девушка не вышла, а остановилась, словно уступая дорогу, но и он остановился, уступая ей дорогу. Он молча посмотрел на нее, отмечая ее новый облик, никак не выказывая своего тайного внимания и восторга. Но девушка, очевидно, почувствовала его тайное волнение и с просиявшей улыбкой поздоровалась. И они пошли со двора вместе. Оказалось, она переехала и забегала к матери.
- Вышли замуж?!- невольно воскликнул он.
- А что? - рассмеялась она, высокая ростом, чуть ли на голову его выше, склоняя голову к нему. - Я ведь уже не школьница, а студентка. Правда, мое замужество - это так. Еще неизвестно, получится ли у нас семья. Ведь он тоже студент. Легкомысленный мы народ.
- Хотел бы я быть на месте вашего студента, - пробормотал Алексей Князев. Девушка восхитительно улыбнулась, точно готовая приласкать его. Он откуда-то знал ее имя: Варя, - во дворе одно время оно часто звучало, подружки звали.
У метро они расстались. Варя посматривала на него вопросительно, возможно, хотела спросить о Елене, но так и не спросила. Возможно, этот вопрос ее занимал, и он не очень удивился, когда однажды к нему позвонили, и на площадке он увидел Варю.
- Простите, Алеша, - рассмеялась Варя. - У нас никого, а я ключи не взяла.
- Обождите у меня, - он привел гостью в комнату, которую она внимательно осмотрела.
- Не хотите чаю?
- Нет. Немножко вина я бы выпила. Ничего, если я закурю?
- Не следует. Не следует вам курить. Вы и так исключительно хороши собой и сексуальны.
- И вина не следует, Алеша? - не без усмешки произнесла Варя.
- Вино есть, - и открыл бар.
Взяв бокал, Варя улыбнулась по- детски:
- Не удивляйтесь, что вас я зову Алеша. Я так привыкла говорить о вас с подружками. Вы пользовались у нас, девчонок, успехом. Мы следили за вашим романом с Еленой. Вы развелись?
- Мы как-то об разводе не подумали.
- Но Елена ушла к другому мужчине?
- Да. Вы все знаете.
Они пили вино. Варя слегка опьянела и сделалась восхитительно прелестна. Он не удержался от соблазна обнять ее и целовать, и целовать, потому что она все увертывалась, виясь в его объятьях с пленительным сладострастием. Она осталась у него до утра, в восторге от мысли, что никому в голову не придет, где она.
- А муж?
- Какой он муж? Небось, рад, что меня нет и что-нибудь выкинул в том же роде, что и я.
Воспользовавшись случаем, он со знанием дела ласкал и любил юную, нетерпеливо страстную женщину, усмиряя и погружая в сладостную истому любви.
- Как это ты делаешь? - спрашивала Варя с нежной ласковостью в голосе..
Он делал то же, что ее студент, который скорее забывал о ней, весь захваченный нетерпением юности, а он именно ею и наслаждался, ее юностью, вместе с тем возникал образ Елены, воплощение женственности и красоты во всей ее интимной индивидуальности. Казалось, она следит за ним, и если ее присутствие он воспринимал, как благо, то теперь - за укор, как у Пушкина в незаконченном отрывке:
Зачем, Елена, так пугливо,
С такой ревнивой быстротой,
Так всюду следуешь за мной
И надзираешь торопливо
Мой каждый шаг?... я твой.
- Вы все еще любите Елену? - спросила Варя.
- Почему ты так решила?
- Вы же не скажете, что влюблены в меня. А ласкали и любили - мне на зависть.
- Как ты сказала?
- Что для меня всего лишь секс, для вас - любовь...
- Полюбишь и ты.
Девушка с чуткостью юности угадала его состояние и вообще его положение.
Елена довольно скоро не поладила с ее новым мужем и теперь всецело была занята работой, да больше в Москве. У нее там была квартира от компании. Время от времени Елена звонила, обыкновенно ночью, и они часами разговаривали - за счет компании, смеялась она. Однажды Елена сказала:
- Будешь в Москве, найди меня!
Прошел год, прежде чем представился для него резонный случай приехать в Москву. Они встретились - и все у них пошло по новому кругу спирали, со свиданиями в Москве и в Питере, где она выкупила две комнаты у соседей, и теперь прежняя коммуналка принадлежала им, где он занимался ремонтом спустя рукава.
Но звонок от Елены был. Или сон продолжается?
- А ты где?
- Я звоню из Москвы. Я возвращаюсь в Питер насовсем. Ты примешь меня... насовсем? - это был для них риторический вопрос. - Буду ровно через неделю. Ты так мне не сказал: ты где?
- Расскажу, когда приедешь. Это будет нечто вроде бесед о любви, какие мы ведем с тобой с нашей первой встречи. Даже в разлуке. Я был невеждой, а теперь, ты знаешь, я знаток любви, как Сократ.
- Ну так и я теперь знаток любви. Мы выработали наше счастье. Ты знаешь, это слова Анны Керн. И мои.
Студенческий монастырь на Васильевском острове
Под утро пошел дождь, и, воспользовавшись этим, в доме все спали, кроме тех, кому надо было вернуться в город. Уехал и Вадим по делам, увезя кстати Полину. Марина, провожая их, пригрозила им пальцем, впрочем, скорее для мужа, а у Полины спросила: «Как Алеша?», но та лишь молча взглянула на подругу и чуть покачала головой, мол, не нужно об этом говорить, при этом в ее глазах блеснули огоньки.
Около десяти к чаю в веранде вышли, кроме хозяйки, Анастасия и Виталий Ивик, который все норовил заговорить с нею о ясновидении, позже Сергей Дроздов, Алексей Князев... Затем появились Наталья и Вера с Катей, все наводили марафет, а последние прямо льнули друг к другу, не скрывая своих особых отношений. Наталья и Марина переглянулись, для них было новостью вдруг обнаружить лесбиянок среди одноклассниц.
Стало проясниваться, и вскоре выглянуло солнце, и всех потянуло на прогулку, а беседы начинать без Вадима - никто не брал инициативу на себя.
Марина приставила к уху мобильник.
- Владимир Иванович!
Звонил дядя Володя, который жил в университетском городке и где-то здесь неподалеку имел огород. Он возвращался из леса и решил заглянуть к ним. Марина, конечно, пригласила его, как всегда, радостно, хотя и смутилась слегка про себя. Как вести беседы о любви при дяде?
В это время она среди подруг находилась на лужайке неподалеку от ворот. Там показался черноволосый с сильной проседью и с такой же черной бородкой - не скажешь - старик, а высокий мужчина, стройный, с легким шагом, широкоплечий, как атлет.
- Это наш сосед. Я знаю его с детства и зову дядя. Хороший приятель моего отца. Это он нашел это место с полузаброшенным домом. Папа купил его, построили здесь дачу, а дом, настоящий дом, по тем временам нельзя было строить.
- С приходом новых времен вы возвели коттедж!
Владимир Иванович, помахав издали Марине, прошел к калитке в сторону лугов и моря. Очевидно, он не хотел вступать в контакт с ее гостями.
- Старик, а походка - какая легкость и сила, будто в бег сейчас пустится, - проговорила Наталья, вообще жадная до мужчин, но больше платонически
- Он был атлет еще со школы, и бегун, и пловец, и тяжелоатлет, а школу кончил с золотой медалью. Он приехал с Украины, учился на химическом факультета Университета, сразу аспирантура, ушел весь в науку, ну и преподаванием занимался, профессор, и вдруг, когда начался развал, остался ни с чем. То есть еще читает лекции. Его жена все болела, относительно недавно умерла. Дети выросли. Остался один бобылем, говорит, не теряя шутливой веселости хохла. Его фамилия Сергеенко. Надо накормить его чем-нибудь повкуснее, - и Марина, а взялись ей помочь подруги, ушла с ними в дом.