Владимир ДанихновТварь размером с колесо обозрения[81]
Первое и главное, что нужно знать о книге ростовского фантаста Владимира Данихнова – она совершенно точно не о «победе над раком». При всём автобиографизме и документальной – вплоть до имен, дат и названий препаратов – точности, в «Твари размером с колесо обозрения» нет ни комфортной параболической сюжетной структуры («один человек жил да жил, покуда ему не поставили страшный диагноз, но человек этот был храбрец, он боролся, а близкие ему помогали, ему было трудно и больно, но вот он вышел в стойкую ремиссию и живет себе дальше, обогащенный новым опытом»), ни позитивного настроя. А это значит, что читать ее для психологической поддержки или в надежде на обнадеживающую историю исцеления (именно так обычно читают подобного рода книги) ни в коем случае не стоит.
И дело тут не в том, что Данихнов вовсе не «победил рак», а в том, что авторская интенция изначально была принципиально другой. Главное для Данихнова – не честный рассказ о борьбе с раком, а исследование материй куда более глубоких и таинственных: он пишет о соотношении ада внешнего, реального, обусловленного болезнью, и ада внутреннего, изначально укорененного у человека в голове, об их темной взаимосвязи и взаимозависимости.[82]
Впрочем, начинается «Тварь размером с колесо обозрения» вполне реалистично и буднично: операция по удалению полипов в носу, биопсия, диагноз. С этой точки для автора (и его героя – очень похожего на автора, но, хочется верить, всё же не вполне ему идентичного) начинается стандартный путь онкологического больного: отчаяние, поиск оптимального лечения, сбор денег, бесконечность очередей и кабинетов, боль, отчуждение, страх, надежда и снова страх.
Однако понемногу в тексте начинает проступать второй, мистический слой: из полузабытых детских кошмаров, из невидимого провала за ковром на стене, из мрачных «заброшек», по которым автор бродит в компании друзей в поисках острых ощущений и материала для новой книги, к нему начинают тянуться бесплотные руки с острыми, как карандаши, пальцами. Высокая тонкая длинношеяя тварь, одновременно крошечная и гигантская, – не то Безликий призрак из фильма Хаяо Миядзаки, не то Слендермен из городских легенд, не то просто плод больного воображения, – скребется в окна, тяжко дышит на лестничной клетке, прячется в углах, постукивает на балконе. Иногда ее видит кто-то из близких – маленькая дочка автора или его друг, но по большей части она не зрима ни для кого, кроме своей жертвы. Когда приходит болезнь, тварь исчезает, но возвращается, стоит только начаться ремиссии. Тварь эта – воплощение внутреннего ада, в то время как рак – воплощение ада внешнего, и в конечном счете, весь выбор, который остается герою, – это выбор между двумя пожирающими его сущностями.
Данихнов намеренно уснащает свое повествование на первый взгляд избыточными медицинскими деталями, перегружает текст именами реальных людей, названиями мест, описаниями монотонных перемещений из онкодиспансера в онкоинститут, в аптеку, в поликлинику… Однако именно эта блеклая, в мельчайших деталях узнаваемая реальность большого провинциального города, такая уютная, скучная и предсказуемая, служит максимально эффектным фоном для глубинного зла, таящегося где-то рядом, ускользающего от взгляда и при всём том неприятно материального. Из собственных боли, страха и отчаяния, из тоски квот, анализов, обследований и рецидивов, Владимир Данихнов творит морок такой стивен-кинговской плотности и густоты, что рука читателя невольно тянется к выключателю – зажечь свет, защититься от темноты и таящегося в ней ужаса. И, поверьте, рак на фоне всего этого трансцендентального кошмара начинает казаться едва ли не симпатичным.
Шамиль ИдиатуллинГород Брежнев[83]
Те, кто запомнил Шамиля Идиатуллина по удивительно качественному подростковому хоррору «Убыр», будут разочарованы: «Город Брежнев» – это не хоррор, да и вообще не фантастика, а сугубый реализм – чтобы не сказать, соцреализм. КамАЗ, Афган, литейные цеха, семейная драма, помноженная на драму взросления, «першинги» у советских границ, синие курицы на прилавках и прочая «Пионерская зорька» – «Город Брежнев» Идиатуллина ловко прикидывается крепкой позднесоветской прозой со всем ее слегка припыленным ретро-очарованием.
Прикидывается, но, разумеется, не является. «Город Брежнев» – не ностальгически-умиленная попытка вернуться в «школьные годы чудесные», но очень хитро устроенный музей того времени, любовная и насквозь интеллектуальная попытка вычленить, засахарить и разместить под стеклом все главные феномены того времени – от порядка передач по телевизору воскресным утром («Будильник», «Здоровье», «Утренняя почта», «Служу Советскому Союзу» – все помнят, да?) до порядка оплаты покупок в магазине и прагматики «садового участка». Перебрасывая фокус с одного героя на другого, ловко разворачивая камеру под таким углом, чтобы в объектив попало максимальное количество явлений и вещей, Идиатуллин организует для читателя захватывающую 3D-экскурсию по затопленной Атлантиде восьмидесятых.
На дворе осень 1983 года, у власти умирающий Андропов, разрядка сменяется очередным витком холодной войны, Америка вводит новое эмбарго против СССР, в Афганистане четвертый год тлеет война вполне себе горячая, десять лет как построенный «КамАЗ» из отраслевого лидера постепенно превращается в вечного отстающего, источник перманентного начальственного недовольства, а на незастроенных городских пустырях города Брежнева собираются для разборок банды подростков. Главный энергетик камазовской «литейки» Вазых Вафин так поглощен работой, что почти не замечает ни того, что с его сыном, четырнадцатилетним Артуриком, творится неладное, ни того, что жена Лариса неважно выглядит, а по утрам надолго запирается в туалете. Здоровяк Артурик (к слову сказать, вылитый Наиль из «Убыра») связался с дурной компанией, неудачно влюбился, да и вообще, похоже, влип в очень скверную историю. Молодой красавец-каратист Виталик, Виталий Анатольевич (Витальтолич, как называет его Артурик, у которого тот был вожатым в лагере) возвращается из Афгана и пытается по мере сил строить карьеру на Камазе. Возлюбленная Виталика и по совместительству учительница Артурика Марина вселяется в новенькое, пахнущее краской и цементной пылью общежитие и начинает выстраивать отношения со своими изрядно одичавшими без родительского пригляда учениками. И над всеми ними (а равно и над всем трехсоттысячным Брежневым) темной тучей висит грядущая авария на одной из сталелитейных печей, неумолимо надвигающаяся и грозящая разрушить сразу несколько жизней и навеки разбить узы доверия, дружбы, любви. А еще дальше, в туманной дымке будущего, маячат не видимые пока героям, но совершенно очевидные для читателя перестройка, ускорение, гласность, а за ними – катастрофа в Чернобыле, распад Союза, крушение моногородов…
Сконструированный Идиатуллиным сюжет неплохо справляется со своей функцией – изредка пробуксовывая на особо дорогих автору деталях, роман довольно бодро катится к почти детективной развязке. Стостраничное описание быта и нравов пионерского лагеря в самом начале могло бы, пожалуй, быть покороче, но в целом 700 страниц «Города Брежнева» совсем не кажутся избыточными. Но роль сюжета здесь примерно такая же, как у игровых сценариев в телесериале «Westworld»: как и там, сюжет у Идиатуллина призван в первую очередь обеспечить читателя удобными тропками по созданному им «Парку советского периода». Этим объясняются и некоторый схематизм героев, и их стремительные, не всегда психологически оправданные метаморфозы, и многочисленные сюжетные ответвления, главный смысл которых – проложить маршрут к очередной важной достопримечательности, будь то прием в комсомол или очередь за апельсинами.
Однако эти самые достопримечательности, эти подсохшие и чуть заплесневевшие мадленки, которыми «Город Брежнев» забит буквально под завязку, эта изумительно точно пойманная атмосфера изначально потрескавшейся, неудобной и громоздкой советской «нови», – всё это без труда вытягивает служебную механистичность сюжета. Если вы родились, ну, скажем, между 1968 и 1982 годами, если словосочетание «субтитры Ээро» звучит для вас как пароль и если вы успели побывать пионером (окей, хотя бы октябренком), приготовьтесь к тому, что у вас будет сладко и стыдновато щемить сердце на каждой странице. Если же вы родились раньше или позже, тоже не отказывайте себе в удовольствии отправиться на предложенную Шамилем Идиатуллиным экскурсию – не всякий день удается прогуляться по Атлантиде с гидом высочайшей квалификации.
Бывшая Ленина[84]
«Бывшая Ленина» Шамиля Идиатуллина – прямой ответ на многочисленные читательские и критические мольбы о русском романе, который рассказывал бы, наконец, не о прошлом, но о живом и горячем «здесь и сейчас». В самом деле, трудно представить себе что-то более актуальное, чем сеттинг «Бывшей Ленина»: 2019 год, районный центр Чупов в богом забытой поволжской глубинке, коррумпированная неэффективная власть и – смысловым центром романа – огромная, отравляющая воздух и воду свалка, с которой непонятно что делать, но которая, очевидно, со дня на день начнет убивать людей… На драму социальную наслаивается драма человеческая: рушится брак мелкого муниципального чиновника Даниила Митрофанова и его жены Лены, самородного мастера пиар-технологий. В борьбе за власть, разворачивающейся на фоне зловонной свалки, бывшие супруги оказываются по разные стороны баррикад.
Начало романа – плавное и неспешное, полное уютных бытовых деталей, – отчетливо напомнит читателю первую треть «Города Брежнева», принесшего Идиатуллину премию «Большая книга». Герои так же обсуждают незначительное, пустыми, выхолощенными словами маскируя внутреннее напряжение. Так же обстоятельно едят неслучайную еду (мать главного героя, с застолья у которой начинается роман, – обрусевшая татарка, и на столе у нее – ностальгический фамильный пирог-белиш), во много проходов, до зуда осмысляют и переосмысляют собственные желания и чувства, так же мечутся на стыке коллективной и индивидуальной повестки.