Казалось бы, ничего хорошего от текста, собранного из трех до дыр затертых мотивов и поверху декорированного китайской экзотикой, ждать не приходится. Однако Ребекке Куанг удается невозможное – превратить набор типовых деталей в полнокровную, ни на что не похожую и захватывающую историю. То, что у любого другого автора обернулось бы вторичной и предсказуемой поделкой, в ее руках становится повествованием одновременно каноничным и неожиданным, логически стройным и эмоционально наполненным. Вливая новое вино в старые мехи, Куанг ухитряется не пролить ни капли.
И это, конечно, лишний раз доказывает, что применительно к литературе знаменитый принцип 10 000 часов осознанной практики, якобы способных обеспечить успех в любой сфере, не работает. Единственное, что отличает Ребекку Куанг от легиона безликих молодых писателей, пробующих свои силы в жанре фэнтези, – это не поддающийся сколько-нибудь точному взвешиванию и обмериванию талант, самобытный и яркий. И, как показывает успех «Опиумной войны», его вполне достаточно.
Таде ТомпсонРоузуотер[21]
Представьте себе, что прямо посреди романа Амоса Тутуолы (или, если угодно, Чимаманды Нгози Адичи) приземляется и пускает корни некая загадочная инопланетная сущность – непостижимая и непредсказуемая. Сущность эта избегает прямого контакта с людьми, исподволь вступая с ними в симбиоз и таким образом шаг за шагом меняя нигерийскую реальность, и без того довольно экзотичную для европейского читателя, под свои еще более экзотичные нужды. Если вам удалось вообразить эту картину, можете считать, что вы неплохо представляете себе сеттинг романа «Роузуотер», лежащего на пересечении великой нигерийской литературной традиции (частью которой, без сомнения, является англо-нигерийский прозаик Таде Томпсон) и классической научной фантастики.
Роузуотер – название города, который вырос вокруг непроницаемого извне инопланетного купола, однажды вздувшегося посреди нигерийской саванны. Купол щедро снабжает своих соседей-людей электроэнергией, а еще раз в год в нем ненадолго образуется отверстие, из которого вылетает субстанция, исцеляющая увечных и – что куда менее приятно – возвращающая из могил мертвецов. Кроме того, в окрестностях купола время от времени рождаются так называемые сенситивы – люди, наделенные способностями, которые в другую эпоху назвали бы паранормальными или экстрасенсорными.
Главный герой романа Кааро – из их числа. Он работает в службе безопасности банка и отвечает за его защиту от атак других сенситивов, однако эта работа – лишь прикрытие: на самом деле Кааро – сотрудник секретной спецслужбы, задействующей его уникальные способности в своих (далеко не всегда гуманистических и благородных) целях. Однажды Кааро получает задание, имеющее самое непосредственное отношение к его собственной судьбе: кто-то (или что-то) последовательно уничтожает других сенситивов, и похоже, их смерти связаны с тем самым куполом, которому они обязаны своим таинственным даром.
В пересказе роман Таде Томпсона выглядит, увы, существенно более логичным и стройным, чем в действительности. Повествование в «Роузуотере» выстроено нелинейно – едва ли не половину текста занимают пространные и несколько путанные флешбэки, рассказывающие о мятежной юности Кааро, о его прежних профессиональных достижениях и провалах, иногда имеющих отношение к магистральному сюжету, а иногда связанных с ним лишь по касательной. Как результат, на собственно развитие интриги места остается разочаровывающе мало: некоторые линии обрываются, некоторые разрешаются утомительной скороговоркой, а некоторые отсылают ко второй и третьей частям цикла («Роузуотер» – первый том заявленной трилогии).
Однако сюжетные изъяны романа с большим запасом компенсируются его достоинствами, главное из которых – упомянутый уже сеттинг. Таде Томпсон выбирает рискованную, но в его случае предельно эффективную стратегию: ничего не объясняя и не комментируя, предоставляя читателю самостоятельно догадываться, что обыденно для сегодняшней Нигерии, что возможно на уровне допущения, а что возникло как результат проникновения инопланетного разума, он конструирует реальность одновременно убедительную и волнующе многослойную. Под стать романному антуражу и герой – сложный, нарочито лишенный всего героического, почти отталкивающий, но при всём том (и несмотря на свои необычные способности) поразительно живой, человечный и обаятельный.
Впрочем, сводить «Роузуотер» к банальному фантастическому аттракциону в диковинных декорациях было бы несправедливо. В многократно обкатанный и в литературе, и в кинематографе сюжет ползучего вторжения Томпсон вводит новые – и весьма нетривиальные – черты. Так, в его версии инопланетяне не представляют собой гомогенной массы, как это бывает обычно, но обладают разнонаправленными (хотя и равно не постижимыми для людей) устремлениями. Так же и людская реакция на их присутствие не сводится к полюсам сопротивления или коллаборационизма, что делает «Роузуотер» текстом если не реалистичным (применительно к научной фантастике это слово всегда преувеличение), то во всяком случае оригинальным и психологически достоверным. Ну, а если прочесть «Роузуотер» как роман о колонизации, где место белых поработителей занимают выходцы из иной вселенной (или, вернее, где две последовательные и равно травматичные колонизации накладываются друг на друга), то в нем откроется еще и третье, и четвертое дно.
Ольга ФиксУлыбка химеры[22]
То, что вся современная русская фантастика вышла из шинели братьев Стругацких, даже повторять неловко – и так все знают. Тем ценнее выглядят тексты, формально лежащие в рамках этой традиции, но при этом ею не исчерпывающиеся и способные вступить с ней в осмысленный диалог. Именно таков роман Ольги Фикс «Улыбка химеры», поначалу прикидывающийся милой книжкой для подростков, а потом внезапно и коварно оборачивающийся пугающей антиутопией.
Действие «Улыбки химеры» разворачивается то ли в недалеком будущем, то ли в какой-то альтернативной вселенной победившего коммунизма. Люди живут в достатке и мире, реализуя свои природные таланты на благо общества. Для того, чтобы позволить детям вырасти в максимально гармоничных и ответственных взрослых, в десять лет они в обязательном порядке отправляются в интернаты, откуда возвращаются домой, к родителям, лишь на несколько недель в году. Впрочем, в интернатах жизнь устроена очень хорошо и разумно: к ученикам относятся с уважением, начиная с четырнадцати лет они могут практиковаться в интересующей их профессии и заниматься сексом, а с шестнадцати им, в принципе, позволено заводить семью и рожать детей. И хотя теоретически правила запрещают подросткам покидать территорию школы, на практике администрация сквозь пальцы смотрит на их недалекие отлучки и неопасные приключения, которые, в сущности, тоже готовят ребят к самостоятельной жизни в будущем.
«Улыбка химеры» начинается как типовой «школьный» роман. Девочка Маша горячо (и, похоже, небезответно) влюблена в молодого учителя обществознания Макса. Макс тяжело переживает недавний развод и не чувствует себя готовым к новым отношениям. Машина подруга отличница Аня готовится стать врачом. Будущая закройщица Лера ждет ребенка от будущего механизатора Сережи. Мальчик Саша, мать которого вопреки закону пыталась удержать сына при себе, тихо бунтует против интернатских правил… Романы, размолвки, ночные вылазки за ограду, трудности профессионального самоопределения, сложности с родителями, чуткие и понимающие наставники, – словом, нормальная, добрая подростковая проза.
Однако понемногу школьная идиллия начинает трескаться и проседать. Неподалеку от школы обнаруживают зловещий засекреченный объект с диковинными обитателями. Невинная игра, в которую Маша играет на крыше своего дома, оборачивается форменным колдовством, причем не самого светлого толка. Всерьез занявшись медициной, Аня выясняет неприятные подробности про страшную болезнь – вторичный сколиоз, от которого страдают многие подростки. Мрачные недомолвки, темные секреты множатся, да и вообще грань реальности оказывается неприятно зыбкой, а мрак будущего – по-настоящему непроглядным. Интернат, поначалу казавшийся Хогвартсом, при ближайшем рассмотрении оказывается школой для клонов из романа Кадзуо Исигуро «Не отпускай меня», а то и чем-то похуже.
Не дайте себя обмануть нарочито незатейливой манере авторского письма и юности главных героев: не все книги про детей являются одновременно книгами для детей, и в данном случае глянцевая оболочка прозы young adult таит в себе нечто совершенно иное. Принимая за основу, обживая и детализируя солнечный мир «Полудня» (именно оттуда родом и Дон Румата из «Трудно быть богом», и Максим Каммерер из «Обитаемого острова»), автор «Улыбки Химеры» в то же время вступает в содержательную полемику с братьями Стругацкими, обнажая темную изнанку и неизбежные издержки абсолютного добра в их понимании.
Однако, как уже было сказано, полемикой со Стругацкими книга Ольги Фикс не исчерпывается – более того, ее можно читать, вообще не подозревая об этом контексте. Отсылая к другим «школьным» повестям – от «Гарри Поттера» до «Дома, в котором», Фикс сознательно и умело деконструирует канон, наполняя его новым – сумрачным и неожиданным – смыслом, сразу и актуальным, и вневременным.
Эдуард ВеркинОстров Сахалин[23]
В постапокалиптическом мире, погибшем в результате ядерных ударов, чудесным образом уцелела только Япония. Вся Евразия охвачена эпидемией «мобильного бешенства» – жуткой болезни, заживо превращающей людей в зомби. Сахалин же и Курилы служат своего рода фильтрационным лагерем – местом, где в ужасной тесноте, антисанитарии и убожестве прозябают миллионы китайцев, чудом сбежавших с континента, японские каторжники и ссыльные, а также небольшое количество корейцев – самого презренного и дискриминируемого меньшинства (ядерную войну развязала Северная Корея, и теперь ее уцелевшие сыны и дочери расплачиваются за грехи отцов).