Я вздохнула, погладила напоследок Джека и закрыла калитку стойла. Оливер выключил воду.
– Понятия не имею. Мы даже не знаем, кто обнаружил тело.
– Ты думаешь, это не Карен?
Я пожала плечами.
– Может быть, Карен. Но может, и кто-то другой.
– Как по мне, Карен убьет и глазом не моргнет, – произнес Оливер, разглядывая свои грязные от шланга ладони.
Он повертел головой, а затем, поморщившись, вытер руки о старую тряпку, которая висела на гвозде над вентилем.
– Надо бы заказать в этот сарай пару полотенец для рук. Меня мутит от тряпок.
– Я бы могла узнать у шерифа Пеллетье, кто обнаружил труп Клиффа, – продолжала я.
На самом деле, мне не очень хотелось звонить ему с этим вопросом. Он считал дело закрытым и точно не будет рад, если я начну совать туда свой нос, пытаясь возобновить расследование.
– А что насчет матери Карен? И этого Мака?
Оставалось еще довольно много людей, с которыми предстояло разобраться. Я даже планировала накопать сведений о Милли Холл. Уж слишком странно она отреагировала, когда мы заговорили о Клиффе.
– Возможно, мне удастся выяснить что-то на этих поминках. Думаю, туда придут все.
Оливер кивнул.
– Согласен. Или же в итоге в твоем списке просто появятся новые персонажи, которые от всей души желали старине Клиффу откинуть коньки.
С этим трудно было поспорить. Похоже, почти у всех в этом городе была причина желать смерти Клиффу Робишо.
VII
– ПОВЕРИТЬ НЕ МОГУ, что ты решила остаться в этом задрипанном городишке!
Я вздохнула в трубку, представив себе перекошенное от ужаса лицо мамы.
– Мама, это прелестный городок, а вовсе не задрипанный. Ты говоришь так, будто я уехала в какую-то глухомань и вокруг вообще ни души.
Я присела на скамейку у окна в комнате, которую решила сделать своей спальней. После того как я узнала, что мой таинственный ночной нарушитель спокойствия – это Ханна, необходимость спать на диване отпала. Но я не могла пока решиться переехать в бабушкину спальню. Мне все еще казалось, что там ее личное пространство, в которое не стоит бесцеремонно вторгаться. Да и выбранная комната была довольно уютной: наклонные стены, карниз под потолком, фиолетово-розовые обои с узором в виде сирени.
– Здесь, конечно, на многие мили вокруг не найти приличного торгового центра, так что о шопинге можно забыть. И, конечно, никакого «Старбакса», – я ясно увидела, как маму в этот момент передернуло.
– Но зато полно магазинчиков. Например, есть один с классными глиняными поделками.
– Глиняные, о боже! Что дальше, купишь себе стеганое одеяло? Или, того хуже, сама сошьешь?
Я бросила взгляд на кровать, застеленную стеганым одеялом в цвет обоев. Ну хотя бы это не я его купила.
– Мама, ты же сама говорила: мне пора поменять что-то в своей жизни. Вот я и поменяла.
– Мы с отцом имели в виду настоящую работу. А ты поменяла актерство на паб. С тем же успехом могла бы остаться в Лос-Анджелесе, ходить на кастинги и подрабатывать официанткой.
Ее слова укололи меня.
– Нет, здесь совсем другое. Я владею пабом. И еще этим домом.
– Тем домом, – раздраженно поправила меня мама. – Тем старым домом, забитым всяким барахлом. Даже представить не могу, сколько хлама нанесла туда мать с моего последнего приезда.
В голове не укладывалось, что мама тут выросла. Она всегда предпочитала все чистое, минималистичное, современное. Пожалуй, я была единственным дошкольником в США, у кого была полностью белая детская комната в стиле американского модерна середины века.
– Здесь много потрясающих вещиц, – пыталась оправдаться я.
Бабушка и правда собрала у себя дома массу интересных вещей, которые мне были по душе. В этой коллекции было что-то личное – в отличие от интерьеров, в которых прошло мое детство. У каждого предмета была своя история.
– А ты знала, что бабушка есть на обложке вудстокского[3] альбома?
На стене одной из спален в рамке висела обложка пластинки. На ней были изображены размытые фигуры людей. Одна из них была обведена кружком, а сверху нее – пририсована стрелочка.
– Ты имеешь в виду мутный силуэт, который валяется посреди мусора укрытый грязным одеялом?
Я, конечно, любила маму, но иногда она меня страшно бесила.
– А по-моему, круто, что она там побывала. И на обложке, кстати, тоже.
– Никто точно не знает, она ли это, – презрительно фыркнула мама. – Твоя бабушка всегда считала, что правда только портит красивые истории.
Я была не в настроении ругаться. В конце концов, я не знала бабушку – во всяком случае лично, – пусть и стала к ней ближе за последние несколько дней, исследуя дом. Однако что-то, очевидно, произошло между ней и ее двумя дочерями, что навсегда изменило их отношения. И что-то явно изменило ее отношения с местными. Я не знала, стоит ли расспрашивать об этом маму, ведь она и так уже была на взводе. Но любопытство все же взяло верх. Впрочем, как обычно.
– Кстати, о красивых историях. Слышала тут от местных пару комментариев насчет бабушки. Что не все было гладко и что я сама недалеко от яблони упала. Ты, случайно, не знаешь, что они имели в виду?
На том конце повисла тишина. Затем мама спросила:
– Ты-то тут вообще при чем? Ты же ни капельки на нее не похожа.
Вот в этом я была вовсе не так уверена. Находясь в ее доме, в окружении ее вещей, я определенно ощущала нашу связь. Мне даже начинало казаться, что бабуля мне была роднее мамы. Но маме я, конечно, об этом сказать никак не могла. Ее все еще грела надежда, что я когда-нибудь возьмусь за ум, буду выглядеть безупречно и следить за дизайнерскими трендами. Я посмотрела на свои поношенные чулки, винтажную футболку с надписью «AC/DC» – нет, маминым мечтам сбыться точно не суждено.
– Ну? – напомнила о себе мама.
– Возможно, притом что я попала на первую полосу местной газеты. Потому что моя лама случайно кое-кого убила. Ну на самом деле Джек никого не убивал. Так просто думает большинство жителей города. Хотя я уверена, что не убивал.
Снова повисла тишина.
– У тебя лама?
Я чуть было не рассмеялась. Это единственное, на что она обратила внимание? Что ж, можно было догадаться, что появление у меня питомца заинтересует ее куда больше, чем история про то, как кто-то погиб.
– Да, у бабули была лама. Его зовут Джек Керуак.
В трубке раздался тяжелый вздох, преисполненный страдания.
– Ах да, как я могла забыть. И про ламу, и про то, как его зовут.
– По правде сказать, он очень милый, – я почувствовала, что обязана была как-то его защитить.
– Ну конечно. Когда никого не убивает.
Я сжала зубы.
– Я же сказала, он никого на самом деле не убивал.
Мама вздохнула. Мне представилось, что она, вероятно, тоже сжала в этот момент зубы.
– Ладно, верю тебе на слово. Но дела у тебя, вижу, не очень. Уверена, ты можешь продать дом и купить небольшой коттедж здесь. Мы с отцом поможем тебе вернуться в колледж и получить диплом, который пригодится тебе явно больше, чем твой диплом по театральному искусству.
Я закрыла глаза и сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться и не взорваться в ответ на ее излюбленный упрек – мое бесполезное театральное образование. А оно ведь было совсем небесполезным. Я пять лет проработала актрисой.
– Мама, я останусь, – произнесла я спокойно и твердо. – Мне нравится это место и здесь мне намного лучше.
Снова пауза, потом вздох.
– Хорошо. Но тогда я приеду к тебе погостить в ближайшее время.
Я любила свою маму, но совсем не была готова к ее приезду. Особенно сейчас, когда я с головой погрузилась в детективную деятельность. Ведь если она не одобряла мое актерство, то, узнав про расследование, точно решит, что мне пора лечиться. Нет, про эту часть моей жизни я ей рассказывать не буду.
– Конечно, будет классно, – выдавила я, изобразив радость. – Но у меня сейчас так много работы. Может, чуть попозже, когда я вникну в работу паба? Короче говоря, работы действительно много.
– Что ж, наверное, это неплохо, – нехотя согласилась мама.
Было бы неплохо, если бы было правдой. На самом же деле, я приходила в паб каждый день на укороченную смену и просто работала официанткой. Хотя я постоянно просила Дина научить меня, как вести дела. Как заказывать товар, составлять график, вести учет рабочего времени и выплачивать зарплату. Каждый раз он отвечал, что обязательно научит, но чуть позже, когда появится время. Но обязательно научит.
Конечно, учить он меня и не собирался. Но я не люблю конфликты. И меньше всего мне хотелось раздражать человека, который жил у меня во дворе и управлял моим бизнесом.
– Неплохо, – соврала я. – Очень даже неплохо. Отлично. Замечательно. Великолепно.
Я осеклась. Кажется, я перестаралась.
– Ну и славно. Твой отец будет рад узнать, что все у тебя нормально. По большей части.
Да, по большей части.
– Все, мне пора бежать. У меня встреча со стилистом Эллен Дедженерес, буду показывать ей домик в долине. Не самая большая сделка, но кто знает, вдруг она порекомендует меня Эллен.
– Ух ты, это было бы круто. Желаю удачи. Перезвоню тебе чуть позже на неделе.
– Спасибо, лапуль. Люблю тебя.
– Я тоже тебя люблю, мама. – Я повесила трубку и откинулась на лежавшие на скамейке подушки.
Я очень скучала по маме, но мне несказанно повезло, что она решила пока не приезжать. Сначала мне нужно было разобраться с пабом. Получше освоиться. И наконец раскрыть загадочную смерть Клиффа.
А после этого можно и маму встречать.
Оливер внизу подпевал «Битлз». Я собралась с мыслями. Мне на ум пришла моя любимая цитата про маму: «Нельзя стать идеальной матерью, но есть миллион способов, как стать хорошей». Стоит всегда помнить, что мама с папой желают мне только самого лучшего.
Я улыбнулась – все-таки хорошо, что мы поговорили. Весь наш разговор в итоге только сильнее замотивировал меня наладить свою жизнь здесь. Неисповедимы пути, которыми уходишь от чересчур назойливой материнской опеки. И я, конечно, не могла не подметить, как ловко мама увильнула от ответа насчет странных отношений бабушки с местными. Что-то с этим было не так.