Оливер вовсю горланил Here Comes The Sun – с большим рвением, но совершенно мимо нот. Я решила спуститься к нему. Зайдя в гостиную, я увидела Оливера на полу среди моря разбросанных пластинок.
– У твоей бабули фантастическая коллекция винила, – произнес он, заметив меня. В руках он держал копию альбома Abbey Road от Битлз.
– Уверен, некоторые пластинки стоят сейчас немалых денег.
Я пожала плечами.
– Возможно. Вообще в них не разбираюсь.
Я обожала ретро, но не имела ни малейшего представления, сколько все это стоило. До переезда сюда я слушала музыку только на телефоне или планшете.
– Хотя выглядят они очень круто.
Оливер кивнул. Он рассмотрел еще несколько обложек и только потом поднял на меня взгляд.
– А ты, значит, разговаривала с мамой Леей?
– Да. Она объявила крестовый поход за мое возвращение в Калифорнию. Как и следовало ожидать.
– Как и следовало ожидать.
– И еще: она хотела приехать повидать меня как можно скорее.
Оливер скривился.
– Надеюсь, ты отговорила ее от этой затеи? Я очень люблю маму Лею, но она порой слишком себя выпячивает. Даже мне, – он указал на свои фиолетовые джинсы и сногсшибательную розовую футболку, – до нее далековато.
Я улыбнулась.
– Ну твои «выпячивания» мне больше по душе.
Оливер был единственным из моих друзей-актеров, кто нравился маме. Возможно потому, что однажды он добился большого успеха. Я-то, конечно, верила, что когда-нибудь он вернется на вершину. Он просто пока не нашел подходящую роль. Да и не сказать, что искал ее слишком усердно.
Я взглянула на старинные часы с кукушкой над дверью на кухню.
– Кажется, пора принять душ и собираться.
Похороны Клиффа были назначены на четыре часа.
Оливер стал складывать пластинки под проигрыватель, который был, по-видимому, родом из семидесятых.
– Мне немного не по себе. Я ведь никогда раньше не видел мертвого человека.
Как и я. И не горела желанием увидеть.
– Я тоже не в восторге. Но мы отдадим ему дань уважения, а потом поработаем. Поговорим с теми, кто знал Клиффа. Надеюсь, там будет Мак Портер.
– Зачем ему приходить на похороны, если он, как известно, ненавидел Клиффа?
Я пожала плечами.
– Не знаю. Ставлю на то, что город маленький и придут буквально все.
– Может, ты и права. – Оливер встал. – Кто не захочет поглазеть на жертву ламы?
Я сверкнула глазами.
– Я собираюсь вернуть Джеку его честное имя.
Оливер расхохотался.
– Ого, да ты, подруга, – настоящая защитница несправедливо осужденных лам!
Мы поднялись к белоснежной, увенчанной шпилем церкви – красивой, словно с открытки с видами Новой Англии. Я поняла, что интуиция меня не обманула: на лужайке у входа и вдоль дорожки толпились люди в черных траурных одеждах, а к распахнутым дверям в церковь тянулась длинная очередь.
– Народ-то и правда пришел!
Я кивнула.
– Надо понять, здесь ли Мак Портер.
Оливер озадачился.
– Без именных бейджей это проблематично.
Трудно поспорить. Людей было слишком много, хотя некоторых я уже видела раньше в пабе, когда работала официанткой.
– Софи, – раздался женский голос. Я заметила, что сразу несколько гостей обернулись на меня. Мне точно бейдж был не нужен.
Я увидела, как ко мне идет Джессика Грейс. Она выглядела, словно голливудская секс-бомба: на ней было облегающее черное платье, которое всячески подчеркивало ноги и грудь. Тут я снова задалась вопросом, насколько был уместен мой черный комбинезон без рукавов. Глубокий V-образный вырез показался до боли унылым – возможно, потому что мои формы были далеко не такими округлыми. У Джессики же все выглядело как надо. И она не стеснялась это подчеркивать.
Плавной и грациозной походкой она приблизилась к нам, ее шестидюймовые каблуки чувствовали себя уверенно даже на траве.
– Привет, ребятки. А здесь довольно людно.
– Да, – ответила я, не зная, что еще добавить.
Все это, конечно, не сильно напоминало обычные похороны. По крайней мере, как я их себе представляла. Я указала на Оливера:
– Джессика, а это – мой друг Оливер.
– Я знаю. Не такая уж я старая, чтобы не помнить «Тусовку у Хэли и Джека».
Она протянула Оливеру руку, на которой блестел перстень с огромным бриллиантом.
– Безумно рада знакомству. Подумать только, настоящая звезда в нашем городке!
Я догадалась, что мой сериал она никогда не смотрела – меня-то звездой она ни разу не назвала. Правда, сериал был популярен в основном у аудитории старше сорока.
Оливер пожал ее руку.
– Приятно познакомиться.
Джессика улыбнулась, такой хищной улыбке позавидовал бы и самый голодный крокодил.
– А мне приятно вдвойне.
Оливер переглянулся со мной и с трудом высвободил свою ладонь из ее крепкой хватки. Даже если Джессика и почувствовала, что причинила ему какое-то неудобство, то никак этого не показала.
Задержав на мгновение взгляд на Оливере, Джессика обвела глазами толпу на лужайке.
– Многовато народу пришло проводить Клиффа. Даже удивительно для человека с таким количеством врагов.
– А что, его правда многие недолюбливали? – спросила я несколько обескураженно.
У меня уже и так был целый набор подозреваемых. Если придется вовлечь в расследование половину жителей города, на это уйдут годы.
– Клиффа можно было только любить или ненавидеть. Но сегодня, кажется, добрые жители Бухты Дружбы простили ему все выходки. Чего только не случается после смерти!
Я кивнула, разглядывая толпу. Как и подобает, у всех собравшихся был траурный вид. Тут я заметила высокого статного мужчину с седеющей бородой. На таком расстоянии я, конечно, не могла слышать, о чем он говорил, однако жесты и сверкающие от гнева глаза выдавали, что он на взводе. Потом я увидела его собеседницу. Это была Франсес Робишо.
– А вон – Милли Холл, – сказала Джессика, вновь обращая на себя внимание.
– Простите, кто? – переспросила я, краем глаза наблюдая за размашистой жестикуляцией мужчины.
– Милли Холл, – повторила Джессика, кивнув в сторону невысокой грузной женщины, с которой мы столкнулись в библиотеке. – Вы, наверное, еще не встречались? Она ни на шаг не отходит от матери. Я уже много лет им помогаю. Убираю. Вожу мать по врачам, когда Милли работает. Эта Элеанор Холл – настоящий дракон, а не женщина.
– А мы встречались пару дней назад. Я тоже заметила, что мать у Милли довольно сурова.
– Мягко сказано, – съязвила Джессика. – Но сегодня Милли явно играет роль скорбящей вдовушки.
Я, честно говоря, не сразу сумела обнаружить Милли. Под широкополой шляпой с черной вуалью лица было не разглядеть. На Милли был удлиненный пиджак-туника из черного траурного крепа и черная юбка до колен. В своем торжественном наряде она сошла бы за королеву Елизавету и как-то слишком выделялась на фоне остальных. Вряд ли бы она так вырядилась, если бы пришла на похороны едва знакомого человека.
Она и правда была похожа на скорбящую вдову. Объединяло ли Милли и Клиффа нечто большее, чем формальное «привет-пока» в супермаркете?
– А Милли хорошо знала Клиффа?
– Неизвестно. Но вот что я скажу: у Милли полно денег. Наследство от отца. У него была собственная верфь, и он сколотил целое состояние. Потому Клифф не мог не проявить интереса к этой старой деве.
Я еще раз пристально посмотрела на Милли. В руке она сжимала белый носовой платок на случай слез. Однако в тот самый момент она спокойно разговаривала с какой-то неизвестной мне женщиной. Затем Элеанор окликнула ее своим скрипучим, не терпящим возражений голосом, который не спутаешь ни с каким другим. Милли легким кивком извинилась перед собеседницей и отошла куда-то с матерью.
– Послушай, в этом городе настолько тоскливо, что даже похороны претендуют на статус главной тусовки сезона, – Джессика вздохнула, всячески давая понять, что ее достала рутина и предсказуемость всего происходящего.
Я улыбнулась. Надеюсь, у меня получилось изобразить сострадание. Но все мое внимание снова обратилось к человеку-глыбе рядом с Франсес. По его угрюмому лицу и скрещенным на груди рукам было видно: он все еще раздражен. Франсес практически прильнула к нему и что-то тихо нашептывала. Впрочем, ее слова никак его не успокаивали.
– Я отлучусь на минутку? – спросила я. – Хочу уточнить у Франсес Робишо насчет поминок.
– Да, конечно! – обрадовалась Джессика. – А я пока с удовольствием поболтаю с Оливером.
Во взгляде Оливера читалась мольба не оставлять его. Я сочувственно улыбнулась, но все же направилась на другую сторону лужайки. С Джессикой он справится и сам. Я видела, как он с легкостью отбивался от целых армий фанаток Хэйли и Джейка. А значит, у любвеобильной провинциальной дамочки с отчаянным стремлением к гламурной жизни не было ни единого шанса.
Прежде чем подойти к Франсес, я прошлась среди толпившихся вокруг нее людей, стараясь при этом казаться расслабленной и не привлекать внимания. В нескольких футах от Франсес и здоровяка я остановилась. Повернувшись к ним спиной, я вытащила из сумочки телефон и сделала вид, будто копаюсь в нем. Группа людей передо мной шумно болтала, но я пыталась сосредоточиться на разговоре интересующей меня парочки.
– Не могу понять, зачем тебе это, – пробормотал здоровяк.
– Я просто думаю, это правильно. Дань уважения, – тихим, спокойным голосом ответила Франсес.
– Разве он тебя уважал? – прорычал мужчина.
Наступила пауза, а затем Франсес произнесла:
– Мак, то, что было между Клиффом и мной, не имеет значения. Он был еще и отцом Карен.
Я прекратила делать вид, что кому-то пишу. Это был Мак. Не оборачиваясь, я сделала шаг назад, чтобы подойти к ним поближе.
– Карен сказала, что она против. Она видела, как он поступил с тобой. Как поступил со мной.
Франсес снова на мгновение замолчала, а затем что-то ответила, но ее слова я так и не расслышала. Я сделала еще один шажок назад и в этот момент каблуком сандалии провалилась в ямку. Отчаянный взмах руками – и мой телефон взлетел в воздух. Я попыталась было устоять на ногах, но поняла, что это бесполезно и нужно приготовиться к жесткой посадке на пятую точку. Однако прямо перед столкновением с землей из ниоткуда возникла сильная рука, которая подхватила и прижала меня к чьему-то твердому мускулистому телу.