– Галки принадлежат к тому же семейству, что и вороны, – сообщил Дьюи растерявшимся взрослым.
Госпожа Ворон нервно улыбнулась.
– Где вы слышали эту историю?
– Я её тоже слышала, – вмешалась герцогиня фон Пельт. – Фон Пельты знакомы со всеми высокопоставленными семьями в мире. Этот пекарь, наверно, уже стар, где бы он ни был…
– Да, да… он, – пробормотала госпожа Ворон, кашлянула и ласково погладила мёртвую птицу. – Что ж, из ворон, сорок и галок действительно выходят отличные шпионы. У них исключительная память.
Все снова посмотрели на мёртвую ворону.
– Ну, она вряд ли что-то помнит. Это тоже реквизит ко Дню всех святых, – сказала герцогиня, по-прежнему зажимая нос.
Она повернулась и направилась к двери.
– Мне надоело. Я ухожу.
Один за другим, гости последовали за ней. Но госпожа Ворон осталась. Она посмотрела через плечо и, убедившись, что никто за ней не наблюдает, осторожно коснулась птичьего клюва.
– Что вы делаете? – спросил господин Г, который не ушёл вместе с остальными.
Хозяйка гостиницы застыла на месте. Она даже не заметила, что сапожник стоит рядом.
– Ничего… просто подумала…
Поняв, что выхода нет, госпожа Ворон вздохнула и призналась:
– Я хочу её воскресить.
Остальные остановились на пороге и уставились на госпожу Ворон.
– Но это невозможно, – медленно произнёс доктор Фузль.
Прежде чем аптекарь успел договорить, голова вороны дёрнулась. Крылья затрепетали.
Гости замерли.
Ворона открыла глаза.
– Что… – в ужасе начала герцогиня фон Пельт.
Ворона бодро каркнула.
– Вы умеете… воскрешать ворон? – спросил судья Офелиус.
Он с недоумением смотрел на скромную старушку, не зная, что и думать.
Госпожа Ворон вздохнула.
– Я обычно об этом помалкиваю… но я происхожу из рода некармантов.
– Кого-кого?
– Некармантов. Это некроманты, которые воскрешают ворон. Сами понимаете, это не тот навык, который требуется каждый день… – И госпожа Ворон быстро добавила: – Клянусь, я к нему прибегаю довольно редко. Только в крайних случаях. Если ворона погибла преждевременно… например, попала под машину или её убило молнией…
Ожившая ворона несколько раз каркнула и взлетела, хлопая крыльями. Птица явно была полна жизни.
«Невероятно», – подумали гости. Все внимательно посмотрели на хозяйку гостиницы. Не действовала ли она заодно с Амадеусами?
– Если эта ворона была в доме во время вечеринки тринадцать лет назад, – сказал Дьюи, – мы можем… э… её допросить…
Он смутился и замолчал.
– Ты шутишь? – с громким смехом спросила герцогиня. – Как можно допросить птицу?
– Вообще-то бывали случаи, когда животные выступали в суде, – заметил судья Офелиус. – Однажды собака опознала грабителя. Её подвели к подозреваемым, и она залаяла, почуяв преступника.
– Животные очень умны, – сказал Вормвуд с ноткой гордости.
Госпожа Ворон погладила чёрное крыло. Ворона издала дружелюбное «кар».
– Знаю, знаю, – проворковала госпожа Ворон. – Много времени прошло, да?
Ворона склонила голову набок и снова каркнула.
– Вы объясните нам, что происходит? – спросила госпожа Г, возникая словно из ниоткуда. – Мы, в отличие от вас, не умеем говорить с птицами.
– Да, да, чтоб мне каркнуться, – виновато проговорила госпожа Ворон и покраснела. – Некто действительно принёс её с собой на вечеринку тринадцать лет назад. Какое-то время она пряталась в доме, умница моя. Спустя несколько лет – она не знает в точности, сколько, ведь в лесу темно днём и ночью – её поймали…
Голос госпожи Ворон дрогнул, и она с горечью добавила:
– …и сунули в ледник.
И вновь судья Офелиус подозрительно взглянул на Вормвуда.
– Нечего на меня смотреть, ваша честь, – сказал управляющий.
«Птицы не попадают в дома сами собой», – хотел сказать судья, потом взглянул на Чосера и закрыл рот.
– Эта ворона знает что-нибудь про Беатрис Уиллоуби? – спросил Дьюи.
Госпожа Ворон и птица заговорили, обмениваясь хриплым карканьем. Некоторое время хозяйка гостиницы молчала.
– Ну? – воскликнул кто-то.
– Она говорит… что кто-то отозвал девочку, одетую принцессой, в сторонку от гостей. Они вместе пошли наверх… а когда этот человек вернулся, Беатрис с ним не было. Её превратили… – голос госпожи Ворон задрожал, – в пугало.
В погребе настала мёртвая тишина. Все уставились на госпожу Ворон, открыв рты.
Чосер подскочил и возбуждённо произнёс:
– Вот видите! Я же говорил!
– Кто это сделал? – стальным голосом спросил судья Офелиус. – Преступник находится среди присутствующих?
Ворона, склонив голову набок, внимательно изучала бисерными глазками гостей. Все стояли, затаив дыхание. Дьюи посетила неприятная мысль. «А вдруг ворону подведёт память?» Он много раз читал о людях, которых сажали в тюрьму по ложному обвинению. Когда ворона повернулась и взглянула на него, у Дьюи оборвалось сердце.
Птица вновь каркнула. Госпожа Ворон покачала головой и перевела:
– Она не помнит.
Гости разочарованно (а может быть, облегчённо) вздохнули.
– Неудивительно, – пробормотал граф Бейнс, вытирая лоб. – Столько лет прошло…
Госпожа Ворон, впрочем, была озадачена. Вороны – исключительно умные птицы с превосходной памятью. Дьюи, который об этом читал, предположил:
– Может быть, преступник замаскировался.
– На празднике не было гостей в маскарадных костюмах, – напомнил Вормуд. – У Амадеусов всегда действовали жёсткие правила… только для дочери мэра мы неохотно сделали исключение.
– Лично я думаю, что ворона не годится в свидетельницы, – проговорила из-под вуали герцогиня фон Пельт.
– В любом случае нужно обратиться в полицию и сообщить то, что видела ворона, – сказал судья Офелиус и повернулся к Вормвуду: – В доме есть телефон?
– Неважно, – ворчливо ответил управляющий. – Полиция не успеет начать официальное расследование, ваша честь. Меньше чем через три часа истечёт срок давности. Когда это произойдёт, уже ничего нельзя будет сделать.
Глава 14
Два часа до полуночи
Часы наверху пробили десять. До полуночи оставалось два часа.
Герцогиня фон Пельт заявила, что не желает больше оставаться в тесном погребе («Здесь душно, мои милые, а у меня чувствительный нос»). Гости вернулись в столовую. Они, как в тумане, уселись вокруг стола, вытирая пот со лба. Большинство ещё не оправилось от увиденного. Говорящая ворона, зачарованное пугало… Что это всё значило?
«Отвратительный вечер. И ненормальные хозяева с извращённым чувством юмора».
Госпожа Ворон выпила пятую чашку чая, мечтая вновь оказаться в своей тёплой, уютной гостинице. Она дала ломтик тыквы вороне, сидевшей у неё на плече.
– Какой ужас, – пробормотала она.
Госпожа Ворон не стала бы превращать ребёнка в пугало, даже очень неприятного ребёнка… Ну, разве что он испортил бы одно из её драгоценных чучел. Этого бы она не простила.
Чосер обвёл взглядом собравшихся.
– Я слышал, в городе исчезают дети, – сказал он. – По крайней мере, один ребёнок в год, и в основном накануне Дня всех святых.
– Да, ситуация необычная, – признал граф Бейнс, переводя взгляд с карманных часов на Чосера. До сих пор он думал, что этот бродячий сказочник просто дурачок, но, видимо, Чосер был в курсе происходящего…
– Ничего особенного, – сказала герцогиня фон Пельт, стряхивая с перчаток крошки от печенья.
Призрачная собака энергично попыталась слизнуть упавшие на пол крошки, но её язык проходил сквозь них. Герцогиня взглянула на неё, поморщилась и отодвинулась.
– Наверно, дети просто заблудились в этом ужасном лесу, – добавила она.
– Инквудский лес – не лабиринт, – твёрдо возразил Вормвуд. – Если бы дети заблудились в лесу, рано или поздно они бы выбрались.
– Если только они кому-нибудь не попались, – заметил доктор Фузль, поправляя очки.
– Вы хотите сказать, что Амадеусы похищают детей? – поинтересовался Вормвуд.
Герцогиня небрежно отмахнулась.
– В конце концов, Морта осудили за похищение Беатрис Уиллоуби, любезный, – сказала она. – Даже если он невиновен, Морт и его родственники – главные подозреваемые.
Тук-тук-тук.
Судья Офелиус постучал палкой, кладя конец спорам.
– Довольно бессмысленных обвинений. Мы не знаем, виноват ли негодяй, похитивший Беатрис Уиллоуби, также и в исчезновении других детей.
– Если так, в городе, наверно, были бы их чучела? – спросил Чосер, кладя в рот ломтик тыквы.
Несколько человек украдкой переглянулись.
– В городе полно соломенных чучел, особенно осенью, – медленно произнесла госпожа Г.
– Это традиционные украшения в канун Дня всех святых, – согласилась госпожа Ворон, нервно прикусывая губы. – Ничего странного…
Гости подумали о безобидных пугалах, мимо которых ходили годами – одни торчали в полях, другие на улочках, полускрытые в тени деревьев. Неужели это всё были напоминания об исчезнувших детях?
Дьюи, устроившись в уголке, молча делал заметки. Настроение у него было скверное. По пути в столовую он наконец пересказал отцу разговор между Марибель и Вормвудом, но Чосер просто отмахнулся. «Не сейчас, сынок. Я хочу поговорить с госпожой Ворон об её удивительных способностях!»
Дьюи подчеркнул слова «госпожа Ворон» и вписал: «Очень любит птиц. Может много знать про пугала».
Он перечитал свои записи. Вопросы в основном оставались без ответов. Происходящее только запутывалось. Дьюи задумчиво закрыл глаза и что-то забормотал себе под нос.
– Эй, в чём дело? – спросил Вормвуд.
Дьюи испуганно вскинул голову. Он и не знал, что рядом кто-то стоит. Закрыв записную книжку, он ответил:
– Э… я просто размышлял, с какой стати кому-то каждый год воровать ребёнка. Как будто человек выполняет план.
Судья Офелиус, до которого донеслись слова Дьюи, произнёс:
– Иногда так работает магия. Она подчиняется циклам.