– И вот улика, – подхватила госпожа Г, протягивая руки.
На ладонях у неё лежало деревянное веретено. Его кончик светился тёмно-красным.
Веретено медленно обошло всю компанию. Большинство гостей не понимали, что такое они видят, но судья Офелиус, покрутив веретено между пальцев, со свистом втянул воздух сквозь зубы.
– Несомненно, на нём злые чары, – подтвердил он и, прищурившись, взглянул на учительницу. – Вы забрали это веретено у Эдди?
– Да, когда она отвернулась, – сказала госпожа Г. – Она не заметила, потому что прялка у неё всё время накрыта простынёй.
Остальные с тревогой воззрились на судью Офелиуса.
– Что же это значит, судья? – спросил доктор Фузль.
Судья Офелиус встал, опираясь на трость.
– Это значит, – негромко произнёс он, – что мы, вероятно, арестовали не того члена семьи Амадеусов.
В столовой вдруг стало холодней, чем раньше.
– Ну и чего же мы ждём? – воскликнула герцогиня, первой нарушив молчание. – У нас меньше двух часов до истечения срока давности! Вызовем полицию, пусть Эдди арестуют!
– Минутку, – вмешался Чосер. – Мы знаем только то, что зачарованное веретено нашли у Эдди. Это не значит, что именно она превратила Беатрис Уиллоуби в пугало.
– Пугало стояло в её комнате, милейший, – отрезала герцогиня. – Я не знаю, какие ещё вам нужны доказательства.
Чосер покачал головой.
– И это тоже не значит, что она виновна! Любой из нас мог в тот вечер заманить Беатрис Уиллоуби в комнату Эдди!
«Если этот дурень не заткнётся, чего доброго, мы все окажемся за решёткой», – подумал граф Бейнс.
– Я считаю, что нужно арестовать Эдди, – сказал он и добавил, взглянув на Чосера: – Осторожней, не пролейте чай через полминуты.
Чосер отодвинул стоявшую перед ним чашку.
– Я просто хочу сказать, что тут что-то не складывается. Я хорошо помню Эдди, она такая милая старушка. Не бывает преступления… как это… без мотива. У преступления всегда есть причина. Но у Эдди нет причины похищать и заколдовывать детей!
Дьюи был с ним не согласен. Доктор Фузль сказал, что детское сердце способно увеличить продолжительность жизни, а Эдди, несомненно, уже прожила дольше среднего.
– Веретено – это доказательство, не так ли? – спросила госпожа Ворон и залпом осушила очередную чашку. – Чтоб мне каркнуться… вот так думаешь, что знаешь человека…
Тук-тук-тук.
Судья Офелиус призвал присутствующих к порядку, постучав тростью.
– Настало время нашему управляющему объясниться, – сказал он, повернувшись к Вормвуду.
До сих пор тот стоял у стены, неподвижно, как статуя. Под пристальным взглядом судьи управляющий неуклюже заёрзал.
– Вы… неужели вы правда так считаете, ваша честь? – запинаясь, спросил он.
– Тогда как вы объясните веретено?
– Понятия не имею… – Вормвуд вдруг указал на господина и госпожу Г. – Они его сами подбросили! Это фальшивая улика!
Герцогиня фон Пельт презрительно рассмеялась.
– Вероятно, вы с самого начала выгораживали Эдди, – сказал доктор Фузль, вытирая очки полой халата. – Почему я раньше этого не понимал? Вы надеялись освободить Морта, повесив преступление на одного из нас, ведь так?
– Ерунда! – возразил Вормвуд. – Просто… Просто… Эдди подставили!
К сожалению, чем энергичней он заступался за Эдди, тем подозрительней всё это звучало.
Герцогиня фон Пельт торжествующе улыбнулась.
– Вы абсолютно правы, доктор. Очевидно, они пригласили нас, надеясь свалить на кого-нибудь преступление Эдди! Может быть, даже не одно! Я не удивлюсь, если она все эти годы похищала детей!
«Она, похоже, считает, что Эдди виновна», – подумал Дьюи. И более того – герцогиня даже не сомневалась, что Эдди и есть преступница.
Судья Офелиус выпрямился.
– В свете новых улик, обнаруженных сегодня вечером, у меня нет другого выбора, кроме как арестовать Эдди Амадеус.
Он повернулся к Вормвуду.
– Если вам больше нечего добавить…
Не Вормвуд, а Чосер преградил судье дорогу.
– Судья, прошу вас, подождите. Вы совершаете большую ошибку, – умоляюще заговорил он. – Эдди невиновна. Все Амадеусы невиновны.
«Кажется, он твёрдо уверен, что Эдди ни при чем», – подумал судья Офелиус.
Госпожа Ворон подошла к Чосеру и ласково положила руку ему на плечо.
– Вы ведь не из наших мест, – негромко сказала она. – Многим горожанам Амадеусы казались подозрительны. Исчезновение Беатрис Уиллоуби потрясло всех.
– Тогда почему вы пришли сегодня на вечеринку? Значит, вы сомневались? – поинтересовался Чосер.
– Н-ну… никто не знает правды, – смущённо признала госпожа Ворон. – Мы питали подозрения, вот и всё… а вечеринки у Амадеусов всегда были восхитительны…
– Вот именно, – сказал Чосер, складывая руки на груди. – Вполне вероятно, что Амадеусы невиновны!
Герцогиня фон Пельт была не настолько деликатна, как хозяйка гостиницы. Терпение у неё лопнуло.
– Хватит тянуть время, – резко сказала она. – Вызовите полицию, пусть арестуют Эдди, и покончим с этим делом!
– Хм-м… интересно, – произнёс граф Бейнс.
Все посмотрели на него. Он, подняв бровь, изучал свои карманные часы.
– Похоже, хозяева всё-таки говорят правду, – добавил граф.
– Вы что имеете в виду? – спросил судья Офелиус.
– Так, пустяки. – И граф Бейнс убрал часы в карман. – Я только что видел будущее.
Настало неловкое молчание.
– Что вы видели? – наконец спросила госпожа Ворон.
Голос графа Бейнса, как обычно, звучал скучающе.
– До полуночи одного из нас арестуют. Но не Эдди.
У гостей глаза полезли на лоб.
– Не… Эдди? – переспросила госпожа Г.
Граф Бейнс кивнул.
– Тогда кого? – нетерпеливо спросил судья Офелиус.
Граф Бейнс пожал плечами.
– Герцогиню.
Глава 17
Час с четвертью до полуночи
С улыбкой на губах герцогиня обвела взглядом встревоженные лица вокруг.
– Вы, наверное, шутите, милейший, – произнесла она. – Разве мы не выяснили, что именно Эдди принадлежит заколдованная прялка? Не говоря уж о том, что пугало обнаружили в её комнате!
– Но… но за что ещё могут арестовать вас? – спросила госпожа Ворон, хватаясь за сердце. Ворона у неё на плече каркнула.
Остальные стали требовать у графа Бейнса объяснений. Тот раздражённо вздохнул. «Идиоты, все до единого». Откинувшись на спинку стула, граф нетерпеливо произнёс:
– Я знаю только, что герцогиню уведёт полиция… – он посмотрел на часы, – …ровно через двадцать минут.
– Насколько точны ваши предсказания? – спросил судья Офелиус.
– Они всегда сбываются.
– Значит, герцогиня фон Пельт – преступница! – изумлённо воскликнула госпожа Г.
– Подождите, – потребовал Дьюи. – Он предсказал всего лишь, что герцогиню арестуют. Если мы теперь решим, что она виновата, то только из-за предсказания графа Бейнса! У нас нет реальных улик против герцогини!
Он обвёл комнату взглядом, ожидая поддержки.
– Это же логично! Неужели вы не понимаете?
– Но улики у нас есть, – заметил доктор Фузль. – Помните рисунки Беатрис? На одном из них была женщина с зачёркнутым лицом… как бы под вуалью.
Судья Офелиус достал из кармана блокнот и открыл нужную страницу. Он посмотрел на рисунок, на герцогиню, снова на рисунок.
– Да, доктор, вы правы, – пробормотал он.
– Кстати… – добавила госпожа Г, не сводя тусклых глаз с герцогини, – Эдди сказала, что мэр крупно поссорился с какой-то гостьей в тот самый вечер. По описанию Эдди выходит, что это герцогиня фон Пельт.
– Ах, чтоб мне каркнуться, да, я помню эту ссору, – подхватила госпожа Ворон, и Чосер, стоя рядом с ней, кивнул.
Настроение в комнате изменилось. Предсказание графа Бейнса вывело герцогиню в центр внимания. Всё, что про неё был известно, как будто подтверждало её вину. «Нет, этого не может быть». Герцогиня фон Пельт, в расшитом цветами платье и в элегантных перчатках – похитительница и убийца? Конечно, она обидчива и любое слово принимает на свой счёт… а вдруг из мести мэру Уиллоуби она заколдовала Беатрис…
– Какую чушь вы все несёте, – непреклонно заявила герцогиня. – И не надо на меня так смотреть. Вы думаете, что я, герцогиня фон Пельт, из рода фон Пельтов, заколдовала Беатрис и съела её сердце?
– Но ваша настоящая фамилия – не фон Пельт, не так ли? – негромко спросил судья Офелиус.
Герцогиня уставилась на него так, как будто судья дал ей пощёчину.
– Что?..
– Девочка, которая убедила знатную семью отдать ей всё своё богатство… это ведь были вы?
– Да как вы смеете… ну, знаете… это просто немыслимо.
– Вы загипнотизировали герцога фон Пельта и его семью, а потом отняли всё их имущество, – спокойно продолжал судья Офелиус, не обращая внимания на гнев герцогини. – Послушав Чосера, я вспомнил, как разбиралось в суде это дело…
– Да, истории пробуждают память, – сияя, подтвердил Чосер.
Герцогиня фон Пельт дрожащими руками налила себе чая. Прошло несколько мгновений, прежде чем она сказала:
– Превосходно. Вы первый, кто раскрыл моё прошлое.
Все ахнули.
Герцогиня оглядела гостей. Когда она заговорила вновь, в её голосе звучала горечь.
– Я была нежеланным ребёнком, – сказала она. – Родители оставили меня в ящике стола в пустом доме. В приюте мне сказали, что моя фамилия Калигари. Я была одна-одинёшенька на свете и без гроша в кармане. Но, подрастая, я поняла, что могу быть очень… убедительна. И я научилась внушать людям любовь…
Она сделала паузу, чтобы глотнуть чая. Гости переглянулись. Никто не понимал, куда она клонит.
– Я всегда завидовала детям из богатых семей, – продолжала герцогиня фон Пельт. – У меня было столько талантов – и пустые карманы. Тем временем другие дети, ничем не примечательные, невыносимо тупые, получали всё, что хотели. Какая несправедливость. Вот я и решила исправить положение. Одного за другим я убеждала богатых, уважаемых в обществе людей меня удочерить. Я усваивала их повадки, прежде чем двинуться дальше.