Наконец-то признаться было приятно. С плеч герцогини как будто свалилась огромная тяжесть. Она встала и выпрямилась в полный рост. Её глаза скользнули по комнате. «Очень хорошо». Все смотрели на неё, даже эти двое на заднем плане, как их там… впрочем, неважно. Герцогиня поправила вуаль и продолжала:
– Понемногу я скопила внушительное состояние. Я считаю это не кражей, а, скорее, займом. По-настоящему крала я только у злых и самодовольных людей, таких, как мэр Уиллоуби – надутый, рвущийся к власти кретин. На последней вечеринке у Амадеусов мы действительно поругались. Я скажу вам из-за чего. Он утверждал, что вилки для фруктов должны быть комнатной температуры. Какая нелепость. Фруктовые ломтики должны оставаться холодными, а значит и вилки, которыми их берут, следует охлаждать. Я узнала это в одной из приёмных семей…
Судья Офелиус постучал тростью по полу.
– Кража есть кража, – заметил он. – Вы признаёте, что вы воровка?
– Конечно, признаю, – запросто ответила герцогиня фон Пельт. – Но только потому, что вы немедленно об этом забудете.
Она отодвинула вуаль, открыв лицо. Остальные уставились на неё. Как только гости встретились взглядом с герцогиней, на их лицах возникло странное безучастное выражение.
– Ну вот, – сказала герцогиня, с улыбкой глядя вокруг. – Почему бы вам, мои дорогие, не принести мне глубочайшие извинения?
Все сидевшие в столовой ответили хором:
– Мы просим прощения, герцогиня.
– За что? – пропела та. – Поточнее, пожалуйста.
– За то, что обвинили вас.
Молчал только один человек. Дьюи, притаившись в дальнем углу, потрясённо смотрел по сторонам. Ему показалось, что глаза у герцогини выглядят как-то странно, и Дьюи решил, что это очки искажают картину. Но, сняв их, он в изумлении понял, что не ошибся: глаза у герцогини были большие и ярко-красные, такого же цвета, как стёкла его очков на свету. Они вращались, словно водовороты, и втягивали смотрящего в глубину…
Но герцогиня фон Пельт не обращала внимания на Дьюи.
– Итак, – сказала она, обведя гостей широким жестом. – Давайте раз и навсегда покончим с тайнами. Я уверена, что Эдди и есть преступница, но раз уж вы здесь… я задам вам ещё кое-какие вопросы. Я бы очень хотела раскрыть некоторые… секреты.
Остальные покорно ждали. Герцогиня фон Пельт начала с правой стороны стола. Пальцем в перчатке она указала на доктора Фузля.
– Держу пари, среди средств в вашей аптеке найдутся и запрещённые, доктор. Я права?
Доктор Фузль вздрогнул под взглядом ярко-красных глаз герцогини. Слова как будто тянули из него клещами.
– Д-да… вы п-п… правы.
– Вы записываете то, что продаёте из-под полы?
– Да… в особую тетрадь.
Герцогиня выжидающе протянула руку. Доктор Фузль неохотно полез во внутренний карман лабораторного халата и вытащил пухлую тетрадь в чёрном кожаном переплёте. Герцогиня фон Пельт схватила её и принялась листать.
– Интересно, – произнесла она. – Вормвуд заплатил вам кругленькую сумму за пузырёк с костяной пылью…
Вормвуд кивком признал правоту этих слов.
– Но вы не превращали Беатрис Уиллоуби в пугало? – поинтересовалась герцогиня у доктора Фузля.
– Нет, я тут ни при чем, – ответил тот. – Я не занимаюсь тёмной магией, после того как двоюродный дядя моего дедушки провёл неудачный эксперимент по оживлению мёртвого тела.
Герцогиня фон Пельт, казалось, была удовлетворена.
– А вы? – спросила она у госпожи Ворон. – В вашей гостинице творится что-то очень странное… со всеми этими чёрными птицами…
– Чтоб мне каркнуться, да я просто люблю ворон, – ответила госпожа Ворон. – С детства люблю. Одна ворона как-то пошпионила по моей просьбе на празднике, на который меня не пригласили. Таким образом, я узнала всё, что говорили обо мне за спиной. С тех пор я полагаюсь на ворон – это мои глаза и уши.
– Понимаю… – Герцогиня фон Пельт взглянула на ворону, сидевшую на плече у госпожи Ворон. – Видимо, вы знакомы?
Госпожа Ворон покраснела.
– Это я принесла её сюда тринадцать лет назад… спрятав в пироге. Когда Беатрис исчезла, дом наводнили сыщики. Я не могла уйти, взяв ворону с собой, вот и пришлось оставить бедняжку здесь.
Один только Дьюи раскрыл рот от удивления, когда услышал это. Остальные сидели неподвижно, не сводя глаз с герцогини.
«Они же загипнотизированы!» – наконец догадался Дьюи. Красные глаза герцогини фон Пельт обладали гипнотизирующей силой… но почему она не действовала на него? Не успев до конца произнести в уме вопрос, Дьюи уже нашёл ответ: очки. Красновато-коричневые стёкла, очевидно, отражали чары герцогини, точно так же, как солнечные очки отражают вредоносные лучи.
Герцогиня фон Пельт повернулась к графу.
– Видеть будущее – это очень удобно, граф, – сказала она. – Интересно, вы когда-нибудь пользовались своим талантом… в бесчестных целях?
Граф Бейнс стиснул в кулаке часы. Казалось, он промолчит. Но под пристальным взглядом герцогини он задвигал губами, как будто слова сами собой рвались наружу. Наконец граф Бейнс неохотно произнёс:
– Это умение помогает… выигрывать.
– Выигрывать? – повторила с улыбкой герцогиня фон Пельт. – Значит, вы регулярно жульничаете в играх? В каких же?
– Карты… шахматы… шашки… Любая игра становится проще, если предвидеть ход противника.
– Шахматы? – переспросила герцогиня. – Кажется, Беатрис Уиллоуби играла в шахматы с кем-то из гостей…
Граф Бейнс коротко кивнул.
– Со мной. Я выиграл три раза подряд.
Герцогиня рассмеялась.
– Да вы шутите! Вы, взрослый человек, сжульничали, играя с шестилетним ребёнком?
– Она была очень умна для своих лет! Гораздо умнее отца.
Пока герцогиня фон Пельт допрашивала графа, Дьюи подобрался к столу, за которым сидел Чосер.
– Папа, как ты себя чувствуешь? – шёпотом спросил он.
Чосер несколько раз моргнул, прежде чем ответить.
– Превосходно, сынок! Теперь мы знаем, что герцогиня ни в чём не виновата.
– Но…
Дьюи замолчал и съёжился, когда герцогиня взглянула на них.
– А вы? – спросила она, немигающими красными глазами глядя на Чосера и Дьюи.
– М-мы просто путешествуем, – пискляво выговорил Дьюи, притворяясь загипнотизированным. – Нас не надо подозревать, потому что на сегодняшнюю вечеринку мы пришли без приглашения.
Чосер помотал головой.
– Я получил личное приглашение по почте, – бодро сообщил он. – Меня позвали не просто так!
Дьюи уставился на папу. Может, герцогиня подменила ему воспоминания?
– Нет, нет, – сказал он. – Папа, ведь Вормвуду пришлось просить для нас разрешения остаться, помнишь?
– Это всё входило в наш замысел, – уверил сына Чосер. – О нём знали только Морт и Марибель.
«Как интересно», – подумала герцогиня фон Пельт. Жаль, что никто из присутствующих этого не запомнит… в расследованиях она такой же ас, как и во всём остальном!
– И почему же вас пригласили? – поинтересовалась она, глядя на Чосера. – Вы журналист? Или… – тут глаза герцогини сверкнули, – …вы сообщник того, кто похитил сердце Беатрис Уиллоуби?!
Сердце у Дьюи бешено забилось. Он вспомнил то, что Вормвуд повторил неоднократно: «Каждый из гостей приглашён не без причины». Допустим, его папу действительно пригласили… но хозяева дома почему-то держали это в секрете от всех, включая Дьюи. Нужно было отвлечь гостей, пока папа не сказал что-нибудь ужасное!
Он взял со стола чашку и швырнул её на пол. Осколки фарфора полетели во все стороны, чай разлился.
От треска гости подскочили и отвлеклись от герцогини фон Пельт. Чары спали.
– Дьюи! – сердито воскликнул Чосер, качая головой.
– Ничего страшного, – вздохнув, произнёс Вормвуд. – Сейчас принесу тряпку.
Герцогиня преградила ему путь.
– Никуда вы не пойдёте, – сказала она. – Мне любопытно, какова ваша роль в этом заговоре.
Вормвуд замер.
– В каком смысле?
– Вы требуете, чтобы мы вам доверяли, а сами даже не показываете своего лица?
Конечно, странно было слышать это от герцогини, которая скрывала собственное лицо вуалью, но гости промолчали.
Герцогиня фон Пельт отвела вуаль и устремила взгляд на управляющего.
– Что именно вы прячете под шляпой и шарфом, милейший?
Вормвуд застыл, как будто прикованный к месту незримыми цепями. Он задёргался, упал и замер. А потом, к общему изумлению, взмыл над полом. Призрачная ищейка забегала кругами под парящим в воздухе телом, беззвучно лая. Кто-то испуганно взвизгнул.
Оказалось, что у Вормвуда нет ни рук, ни ног. На пол с лязгом упали деревянные костыли и железные крючья. Следом упало пальто, из которого торчали бечёвки. Цилиндр скатился с головы Вормвуда, шарф размотался.
Перед гостями предстала огромная летучая мышь.
Глава 18
Час до полуночи
– Что ж, вы меня раскрыли, – сказал Вормвуд, хлопая крыльями и глядя на изумлённых гостей. – Впрочем, двигаться в одежде всё равно было очень неудобно.
Ни одно событие этого вечера не потрясло гостей так, как известие о том, что управляющий Амадеусов – летучая мышь. Напольные часы пробили одиннадцать, но никто не обратил на это внимания. Герцогиня фон Пельт в полуобмороке опустилась в кресло, и вуаль накрыла её лицо. Госпожа Ворон дрожащими руками налила себе девятую чашку чая. Судья Офелиус тяжело навалился на трость, чтобы не упасть. Даже граф Бейнс, казалось, был потрясён.
– Ну, хватит, – сказал Вормвуд неодобрительно – он бы нахмурился, если бы летучие мыши это умели. – Успокойтесь все. Да, я летучая мышь. Кровь я, между прочим, не пью. Она отвратительна на вкус.
– Вы умеете разговаривать? – прошептала герцогиня фон Пельт.
Доктор Фузль трясущимися руками поправил очки.
– Очевидно, ему дали несколько капель «вавилонского эликсира», особого зелья, которое позволяет животным разговаривать с людьми. Его очень сложно приготовить, и оно стоит целое состояние. Только короли и богатые аристократы могли так потратиться на своих домашних питомцев.