масло
сахар
соль
толстая проволока (трудно гнётся)
тонкая проволока (легко гнётся)
чёрные нитки
мёртвые птицы.
Однако её мысли занимали вовсе не покупки. Её тоже пригласили к Амадеусам, хоть герцогине она этого и не сказала.
Как и герцогиня, госпожа Ворон удивилась, обнаружив в почтовом ящике приглашение. К нему прилагался не розовый букет (госпожа Ворон терпеть не могла колючие цветы), а блестящее чёрное перо. В последний раз хозяйка гостиницы была у Амадеусов тринадцать лет назад. Поскольку госпожа Ворон отличалась острой, как у хищной птицы, памятью, тот вечер она прекрасно запомнила.
Праздник шёл своим чередом. Огромный особняк наполнился гостями в лучших нарядах. Никаких дурацких маскарадных костюмов. Праздник у Амадеусов был строго официальным мероприятием – как и подобает кануну Дня всех святых. Госпожа Ворон, разумеется, принесла свой знаменитый пирог, который пекла к празднику каждый год.
Она помнила, как бродила в толпе. Помнила, как столкнулась с шумным и крикливым мэром Уиллоуби, хваставшимся новеньким бассейном, который он построил летом у себя на заднем дворе.
Госпожа Ворон помнила, как герцогиня поссорилась с мэром из-за вилок для салата. Помнила полного энергии путешественника, у которого на каждый случай была «точно такая же» история (иногда слишком длинная). Гости и хозяева, вежливо улыбаясь, ждали, когда он закончит.
Обычно на вечерах у Амадеусов не было детей, но в том году мэр Уиллоуби привёл с собой шестилетнюю дочь, Беатрис. Госпожа Ворон помнила, как взрослые вдруг обнаружили, что Беатрис Уиллоуби пропала. Особняк наводнили сыщики. Госпожу Ворон, как и других гостей, засыпали вопросами, и в общей сумятице она еле успела унести ноги.
И вот тринадцать лет спустя она размышляла над необычным приглашением.
«А я думала, Морт ещё в тюрьме, – подумала госпожа Ворон, разглядывая лоток с перезрелыми яблоками. – Наверное, они устраивают праздник в честь того, что его выпустили…»
Странно. Она ни слова не слышала об освобождении Морта. У госпожи Ворон были свои способы добывать информацию – она знала, например, что герцогиня носит перчатки, потому что у неё липкие руки… или что судья Офелиус принимает взятки редкими книгами, назначая взамен более мягкие наказания.
Повернув за угол, госпожа Ворон увидела доктора Фузля, который беседовал с покупателем на пороге своей аптеки. До госпожи Ворон донеслись отдельные фразы, и она тут же остановилась.
– …то есть эта штука убивает, не оставляя следа? – поинтересовался клиент.
На нем были серое пальто до пят, надвинутый на лоб цилиндр и шарф, намотанный до ушей.
– Это одно из немногих веществ в мире, присутствие которых практически невозможно обнаружить, – подтвердил доктор Фузль.
Госпожа Ворон вздрогнула, узнав голос покупателя. Это был не кто иной, как Вормвуд, загадочный управляющий Амадеусов. Он поступил на службу вскоре после исчезновения Беатрис Уиллоуби и выполнял всякие хозяйские поручения. В последние годы его то и дело можно было встретить в городке, одетого в этот причудливый костюм.
Госпожа Ворон придвинулась ближе.
– Это вещество не имеет цвета и запаха, – продолжал доктор Фузль. – Очень сильный яд. Один глоток способен убить взрослого человека. Через несколько часов настой будет готов.
– Превосходно, – отозвался управляющий. – Принесите его на званый вечер. Я им распоряжусь как надо.
Аптекарь произнёс что-то неразборчивое. Управляющий рассмеялся, но вовсе не весело.
«Нет-нет-нет». У госпожи Ворон возникло неприятное ощущение, что ей вовсе не стоило подслушивать этот разговор. Она быстро ускользнула прочь, прежде чем её успели заметить.
Вормвуд и доктор Фузль замолчали.
– Тут кто-то есть, – сказал управляющий, окидывая взглядом узкую улочку.
Он был долговяз и двигался порывисто, как на шарнирах. Когда он повернулся, цилиндр съехал набок, а руки взметнулись сами собой, чуть не заехав аптекарю по лицу.
Доктор Фузль увернулся и тоже посмотрел в обе стороны. Улица была пуста.
– Ничего откровенно противозаконного мы не обсуждали, – нервно заверил он, но всё-таки решил сменить тему. – Слышали последнюю сплетню? Восьмилетний мальчик, который приехал с семьёй на каникулы, пропал в гостинице «Никогда».
– Да, голландские туристы, – подтвердил Вормвуд. – Говорят, в последний раз ребёнка видели на крыльце гостиницы. Родители обшаривают округу.
– Ну, вряд ли они его найдут, – негромко произнёс доктор Фузль.
В городке регулярно пропадали мальчики и девочки в возрасте от шести до двенадцати лет, и это всегда происходило незадолго до Дня всех святых. Как правило, исчезали дети туристов, и общее мнение гласило, что они просто сами терялись по неосторожности. Конечно, казалось немного странным, что они пропадали в одно и то же время, но странные события в городке никого не удивляли.
– Если хотите знать, – добавил доктор Фузль, – вполне закономерно, что в гостинице пропадают дети.
– Почему?
– У хозяйки есть ключи от всех помещений. Ей ничего не стоит запереть где-нибудь противного ребёнка.
– Вы имеете в виду пожилую даму, которая держит гостиницу «Никогда»? – усмехнувшись, спросил Вормвуд. – Чушь. Её, кажется, ничего не интересует, кроме ворон.
Доктор Фузль поправил очки.
– Но большинство семей, у которых пропали дети, жили в гостинице.
– Это ведь самое популярное место у туристов, доктор, – сказал Вормвуд, помедлил и поинтересовался: – А что, власти будут искать пропавшего мальчишку?
– Нет, наверное, – ответил доктор Фузль, пожимая плечами. – Вы представляете, сколько путешественников пропадает в горах? Кто хочет оставаться целым и невредимым, пусть сидит дома.
– Ну, знаете, много людей давится насмерть во время еды, но никто не советует перестать есть, если хочешь остаться в живых… – возразил Вормвуд, неопределённо мотая головой.
Доктор Фузль предположил, что это жест неодобрения.
Вормвуд выпрямился.
– Примечательно, что исчезновение Беатрис Уиллоуби всё-таки расследовали как полагается, – сказал он. – Однако другие пропавшие дети как будто никого не интересуют. Это несправедливо, вам так не кажется?
– Беатрис была дочкой мэра, вот и всё, – с некоторым смущением отозвался доктор Фузль.
Мэр Уиллоуби обладал большой властью и не стеснялся ею пользоваться. Если бы он выпустил указ, регламентирующий высоту травы на газоне, то не поленился бы достать линейку и лично измерить каждую травинку, а найдя ту, что на сантиметр превышала указанную длину, наложил бы на владельца газона солидный штраф. Отчасти именно поэтому мэр оставался у власти гораздо дольше обычного. Никто из горожан не смел бросить ему вызов.
И всё же исчезновение Беатрис Уиллоуби, несомненно, было трагедией. Об этом доктор Фузль напоминал себе каждый месяц, когда приходилось платить мэру огромные налоги.
Вормвуд досадливо цокнул языком.
– Не понимаю я людей.
Доктор Фузль вздохнул.
– Я нашёл прекрасный способ предотвратить пропажу детей. Если бы только не вмешались эти тупые бюрократы из отдела здравоохранения…
Некоторое время доктор Фузль продавал особое снадобье. Тот, кто его принимал, становился ярко-розовым. Дети, таким образом, не терялись в толпе. К сожалению, сам собой эффект не проходил, и местный департамент здравоохранения запретил средство доктора Фузля. До сих пор в мире есть бедолаги, чья кожа сияла розовым цветом.
– Ну, мне пора, – сказал управляющий. – Есть ещё кое-какие дела. А вы не забудьте, принесите эту штуку сегодня.
– Договорились.
Вормвуд повернулся и на негнущихся ногах зашагал по улице. Полы пальто волочились следом. Доктор Фузль посмотрел ему вслед и вернулся в аптеку.
Снаружи она выглядела тихо и скромно. Однако из трубы шёл фиолетовый дымок, а на вывеске над дверью был нарисован котелок, из которого вылетали зеленые пузыри. Блестящая надпись на табличке над почтовым ящиком гласила: «Доктор В. Франкенштейн IV Фузль». (Как вы понимаете, гораздо проще было называть себя просто «доктор Фузль».)
Войдя, вы бы живо поняли, что это не обычная аптека. В ней не было ни белых пластмассовых баночек с таблетками, ни флаконов с сиропом от кашля. Повсюду стояли разноцветные колбы и бутыли. Одни содержали солнечный свет (он используется для того, чтобы выращивать цветы в темноте), другие – свет звёзд, третьи – молнии. В некоторых ёмкостях что-то искрилось и переливалось.
Доктор Фузль отправился в заднюю комнату, где держал самые ценные ингредиенты. На столах лежали травы, какие-то порошки, кости, глазные яблоки, улыбающиеся губы и другие ингредиенты. Он взял цилиндрическую стеклянную колбу, полную мелкого белого порошка. Если поднести её к свету под нужным углом, порошок блестел, как алмаз.
Костяная пыль – очень редкая вещь. Вы, наверное, думаете, что достаточно лишь смолоть какие-нибудь кости – например, куриные, если на обед подавали суп – но каждому алхимику известно, что это далеко не так просто. Доктору Фузлю пришлось не только найти особые кости (в том числе череп змеи и заднюю лапу крокодила), но также выдерживать их при лунном свете двадцать одну ночь, поместив в специальный состав, который содержал слюну единорога.
– Почти готово, – с волнением пробормотал аптекарь, разглядывая блестящее содержимое колбы.
Впопыхах он случайно перевернул одну из бутылок с громом. В аптеке раздался оглушительный грохот. Доктор Фузль поспешно воткнул пробку обратно.
Костяная пыль была запрещённым веществом. Она обладала некоторыми магическими свойствами, в том числе позволяла незаметно совершить убийство – достаточно было растворить ложечку порошка в чашке чая. Если бы бюрократы из местного отдела здравоохранения узнали, что доктор продаёт здесь костяную пыль, то его аптеку закрыли бы навсегда. Но управляющий хорошо ему заплатил, поэтому игра стоила свеч.
Уж тем более стоило заглянуть в резиденцию Амадеусов, особенно после Того Случая. На столе у доктора Фузля красовалась высокая бутылка, в которой кружились разноцветные хлопья, похожие на конфетти. Приглашение от Амадеусов прибыло в этой самой бутылке, заодно с пухлым конвертом, в котором лежали деньги за костяную пыль.