— Что, например?
— Ну, скажем, выступление Лоренса Кэвендиша.
У меня стало легче на душе!
— А, вы говорите о Лоренсе? Но ведь он всегда отличался излишней впечатлительностью.
— И тем не менее, вас не удивило его предположение, что причиной смерти миссис Инглторп могло быть лекарство, которое она принимала?
— Нет. Хотя врачи и отвергли такую возможность, но для человека неискушенного подобное предположение было вполне естественным.
— Но мосье Лоренса трудно назвать неискушенным, вы же сами мне говорили, что он изучал медицину и даже имеет врачебный диплом.
— А ведь действительно! Мне это не приходило в голову. В таком случае его слова действительно кажутся странными.
Пуаро кивнул.
— С самого начала в его поведении было что-то непонятное. Из всех обитателей дома он единственный должен был сразу распознать симптомы отравления стрихнином, но случилось наоборот — лишь он один до сих пор допускает возможность естественной смерти; если бы это предположение выдвинул Джон, я бы не удивился. Он не специалист и к тому же немного тугодум по натуре. Но Лоренс — это совсем другое дело. Тем не менее он выдвинул предположение, абсурдность которого должен был понимать лучше других. Mon ami, тут есть над чем подумать!
— Да, странно.
— А миссис Кэвендиш! Она ведь тоже не рассказывает всего, что знает. Как вы это расцениваете?
— Для меня ее поведение совершенно непонятно… Не может же она выгораживать Инглторпа? Хотя внешне это выглядит именно так…
Пуаро задумчиво кивнул.
— Согласен. В одном лишь я не сомневаюсь. Сидя у раскрытого окна, миссис Кэвендиш слышала гораздо больше, чем те несколько фраз, о которых говорила.
— И в то же время трудно поверить, что Мэри могла намеренно подслушивать чужой разговор.
— Правильно. Но ее показания все-таки дали мне кое-что. Я ошибался, Гастингс, и Доркас была права, ссора действительно произошла около четырех.
Я удивленно взглянул на Пуаро — дались ему эти полчаса!
— Да, сегодня выяснилось много странных фактов, — продолжал мой друг. — К примеру, доктор Бауэр-стайн, что он делал среди ночи возле усадьбы? Странно, что никого это не удивляет.
— Кажется, у него бессонница, — неуверенно ответил я.
— Объяснение и хорошее и плохое одновременно, — заметил Пуаро. — Оно оправдывает многое, но не объясняет ничего. Надо будет присмотреться к нашему умному доктору Бауэрстайну.
— Еще какие-нибудь огрехи в показаниях? — шутливо спросил я.
— Mon ami, — хмуро ответил Пуаро, — если вы обнаруживаете, что люди говорят неправду, будьте осторожны. Либо я очень сильно заблуждаюсь, либо из всех выступавших лишь один, от силы два человека ничего не утаили.
— Пуаро, вы увлекаетесь! Допустим, что Лоренс и миссис Кэвендиш не были до конца искренни, но уж Джон и мисс Говард, без сомнения, говорили только правду.
— Оба? Ошибаетесь, друг мой, только один из них!
Я даже вздрогнул от этих слов. Мисс Говард, хотя и говорила всего пару минут, произвела на меня такое сильное впечатление, что я бы никогда не усомнился в ее искренности. С другой стороны, я очень уважал мнение Пуаро, за исключением, правда, тех случаев, когда он проявлял свое дурацкое упрямство.
— Вы так думаете? Странно, мне мисс Говард всегда казалась на редкость честной и бескомпромиссной, порой даже чересчур.
Пуаро бросил на меня какой-то странный взгляд, значение которого я так и не понял. Он хотел что-то сказать, но передумал.
— А мисс Мердок, — продолжал я, — уверен, что и она ничего не скрывала.
— А вам не кажется странным, что она не слышала, как в соседней комнате с грохотом упал столик, в то время как миссис Кэвендиш в другом крыле здания слышала это отчетливо?
— Ну, она молодая и спит крепко.
— Что верно, то верно! Соня каких мало.
Я не успел ответить на эту бесцеремонную реплику, поскольку в этот момент во входную дверь постучали, и, выглянув в окно, мы увидели, что двое детективов поджидают нас внизу.
Пуаро взял шляпу, лихо завернул кончики усов и смахнул с рукавов несуществующие пылинки. Потом мы спустились вниз и вместе с детективами отправились в Стайлз.
Появление полицейских из Скотленд-Ярда вызвало некоторое замешательство среди обитателей усадьбы. Особенно это касалось Джона, хотя после объявления присяжными приговора, он должен был ожидать всего.
По дороге Пуаро о чем-то тихо беседовал с Джеппом, и, как только мы оказались в усадьбе, инспектор потребовал, чтобы все обитатели дома, за исключением прислуги, собрались в гостиной. Я сразу понял, в чем дело: Пуаро всегда был неравнодушен к внешним эффектам.
Меня мучили сомнения по поводу того, что затеял мой друг — он может сколько угодно утверждать, что Инглторп невиновен, но Саммерхэй не из тех, кто поверит ему на слово, и я опасался, что Пуаро не сможет предоставить достаточно веские доказательства.
Через некоторое время все наконец собрались в гостиной, и Джепп плотно прикрыл дверь. Пуаро суетился, усаживая собравшихся, в то время как в центре внимания были, естественно, люди из Скотленд-Ярда. Думаю, только сейчас все окончательно поняли, что это был не кошмарный сон, нет, убийство произошло на самом деле. Мы сами были участниками событий, о которых раньше читали только в книгах. Завтра, наверное, все газеты Англии выйдут с сенсационными заголовками:
ЗАГАДОЧНОЕ УБИЙСТВО В ЭССЕКСЕ ОТРАВЛЕНИЕ БОГАТОЙ ЛЕДИ
Появятся фотографии Стайлз и родственников, выходящих из зала суда (местный фотограф не терял времени даром). Сколько раз собравшиеся читали леденящие заголовки, касающиеся кого-то. И вот убийство совершено в их собственном доме. Теперь перед ними «детективы, ведущие следствие»… Все эти газетные трюки овладели моим воображением, но Пуаро очень скоро вернул меня к действительности.
Думаю, все были несколько удивлены, что он, а не представитель Скотленд-Ярда будет говорить первым.
— Дамы, господа, — произнес Пуаро, низко поклонившись, как некая знаменитость перед началом публичной лекции, — я созвал вас сюда не случайно. Дело касается мистера Альфреда Инглторпа.
Инглторп сидел немного в стороне; наверное, каждый инстинктивно стремился сесть подальше от предполагаемого убийцы. Альфред чуть заметно вздрогнул, когда Пуаро произнес его имя.
— Мистер Инглторп, — обратился к нему Пуаро, — над этим домом нависла мрачная тень, тень убийства.
Инглторп печально кивнул и пробормотал:
— Моя несчастная жена… бедняжка… как это ужасно!
— Я полагаю, мосье, вы даже не подозреваете, насколько это ужасно для вас!
Инглторп никак не отреагировал на эти слова, и Пуаро пояснил:
— Мистер Инглторп, вы находитесь в большой опасности.
Оба детектива нервно заерзали в своих креслах. Мне казалось, что Саммерхэй уже готов был произнести официальную преамбулу: «Все, что вы скажете, может быть использовано против вас».
Пуаро снова обратился к Инглторпу:
— Вы меня понимаете, мосье?
— Нет. О какой опасности вы говорите?
— Я говорю о том, — отчетливо произнес Пуаро, — что вы подозреваетесь в убийстве собственной жены.
При этих словах присутствующие замерли.
— Боже мой, — вскочив, воскликнул Инглторп, — что за чудовищное предположение! Я убил несчастную Эмили!
Мой друг пристально взглянул на него.
— Мне кажется, вы не совсем понимаете, в каком невыгодном свете вы предстали во время дознания. Итак, учитывая то, что я сейчас сказал, вы по-прежнему отказываетесь сказать, где вы находились в шесть часов вечера в понедельник?
Инглторп застонал и, опустившись в кресло, закрыл лицо ладонями.
Пуаро подошел к нему вплотную и вдруг угрожающе крикнул:
— Говорите!
Инглторп медленно поднял глаза и отрицательно покачал головой.
— Вы не будете говорить?
— Нет. Я не верю, что меня можно обвинить в таком чудовищном преступлении.
Пуаро задумчиво кивнул, словно решаясь на что-то.
— Будь по-вашему… Тогда я скажу это сам!
Инглторп снова вскочил:
— Вы?! Откуда вы можете знать? Я же… — Он неожиданно замолчал.
Пуаро повернулся к собравшимся.
— Дамы, господа. Говорить буду я, Эркюль Пуаро! Я утверждаю, что человек, покупавший стрихнин в шесть часов вечера в понедельник, не был мистером Инглторпом, так как в это время он провожал домой миссис Райкес, возвращавшуюся с соседней фермы. Есть по меньшей мере пять свидетелей, видевших их вместе в шесть и даже немного позже. Как известно, Эбби Фарм, дом миссис Райкес, расположен в двух милях от Стайлз-Сент-Мэри, поэтому алиби мистера Инглторпа сомнений не вызывает.
Глава 8Новые подозрения
От изумления никто не мог вымолвить ни слова. Первым нарушил молчание Джепп, видимо меньше других склонный к эмоциям.
— Потрясающе! Вы просто великолепны, мистер Пуаро, надеюсь, ваши свидетели надежны?
— Voila[47]. Вот список с именами. Можете встретиться с каждым из них лично. Но, поверьте, я отвечаю за свои слова!
— Не сомневаюсь в этом. — Джепп понизил голос. — Весьма благодарен вам, мосье Пуаро. Действительно, арест Инглторпа был бы величайшей глупостью.
Он повернулся к Инглторпу.
— Сэр, почему же вы не могли сказать об этом во время дознания?
— Я вам отвечу почему, — перебил его Пуаро. — Кое-кто распускает слухи, что…
— Совершенно необоснованные и гадкие, — негодующе прервал его Альфред Инглторп.
— И мистер Инглторп не хотел дать новую пищу для сплетен. Я прав?
— Вы совершенно правы. Сейчас, когда Эмили еще не предали земле, я делал все возможное, чтобы не дать пищу для этих оскорбительных и лживых слухов.
— Сэр, — сказал Джепп, — честно говоря, я бы предпочитал несправедливые слухи несправедливому аресту по обвинению в убийстве. Уверен, что, будь миссис Инглторп жива, она бы вам сказала то же самое. Не окажись здесь вовремя мосье Пуаро, вас бы, как пить дать, арестовали!