— Но ведь мы больше не шантажисты, — напомнил Томми.
— Ну, не знаю, — загадочно ответила Таппенс.
Они осведомились у портье о мистере Херсхейммере, и их немедленно проводили в его номер. В ответ на деликатный стук рассыльного нетерпеливый голос крикнул: «Войдите», и бой посторонился, пропуская их внутрь.
Мистер Джулиус П. Херсхейммер оказался куда моложе, чем они себе представляли: Таппенс решила, что ему лет тридцать пять. Среднего роста, коренастый, с квадратным подбородком. Вид у него был задиристый, но скорее приятный. В нем сразу можно было узнать американца, хотя говорил он практически без акцента.
— Получили мою записку? Ну, так садитесь и рассказывайте все, что вы знаете про мою кузину.
— Вашу кузину?
— Ну, да. Джейн Финн.
— Она ваша кузина?
— Мой отец и ее мать были братом и сестрой, — педантично разъяснил мистер Херсхейммер.
— А! — воскликнула Таппенс. — Так вы знаете, где она?
— Нет. — Мистер Херсхейммер стукнул кулаком по столу. — Понятия не имею. А вы?
— Мы дали объявление о том, что желаем получить информацию, а не предлагаем ее, — сурово напомнила Таппенс.
— Полагаю, я это понял! Читать я умею! Но я подумал, может, вас заинтересует ее прошлое, а от вас я смогу узнать, где она сейчас.
— Ну, так расскажите про ее прошлое, — осторожно произнесла Таппенс.
Однако мистер Херсхейммер вдруг сделался очень подозрителен.
— Послушайте, — заявил он, — это вам не Сицилия! Не вздумайте требовать выкуп или грозить, что отрежете ей уши, если я откажусь. Здесь Британские острова, так что без шуточек! Не то я кликну того красавца полицейского, что я видел на Пикадилли.
— Мы вашей кузины не похищали, — поспешил объяснить Томми. — Мы сами ее разыскиваем. Нам дано такое поручение.
Мистер Херсхейммер уселся в кресле поудобнее.
— Выкладывайте, — только и сказал он.
Томми изложил ему тщательно проработанную версию исчезновения Джейн Финн, упомянув, что она нагла случайно «вляпаться в какую-то политическую интригу». Себя и Таппенс он величал не иначе как «частными сыскными агентами», которым поручено ее отыскать, и посему они будут рады любым сведениям, какие им может предоставить мистер Херсхейммер.
Тот одобрительно кивнул.
— Что ж, пожалуй, я немного поторопился. Но Лондон меня допек! Я же ничего, кроме старикашки Нью-Йорка, не знаю. Валяйте задавайте свои вопросы, а я отвечу как смогу.
Молодые Авантюристы в первый миг растерялись, однако Таппенс тут же мужественно ринулась на штурм, начав с вопроса, заимствованного из детективов:
— Когда вы в последний раз видели покой… то есть, вашу кузину?
— Я вообще никогда ее не видел, — ответил мистер Херсхейммер.
— Как? — воскликнул Томми.
Херсхейммер повернулся к нему.
— А вот так. Я уже сказал, что мой отец и ее мать были братом и сестрой, ну, вот как вы. (Томми не стал выводить его из заблуждения.) Но они не очень ладили, и когда тетка решила выйти за Эймоса Финна, школьного учителишку где-то на Западе, мой отец взбесился и заявил, что если разбогатеет — а он уже был на пути к этому; — то ей от него ни гроша не обломится. Короче говоря, тетя Джейн уехала на Запад, и мы больше не имели от нее никаких известий. А старик разбогател. Занялся нефтью, потом сталью, поиграл с железными дорогами и, можете мне поверить, здорово тряханул Уолл-стрит! — Мистер Херсхейммер помолчал. — Ну, а потом он умер — случилось это прошлой осенью, и доллары перешли ко мне. И, хотите — верьте, хотите — нет, меня начала грызть совесть. Так и шипела мне в ухо: «А как твоя тетя Джейн там у себя на Западе?» Меня это в общем-то тревожило. Я ведь понимал, что Эймос Финн ничего не добьется. Не из того он теста. В конце концов, я даже нанял сыщика, чтобы найти ее. Выяснилось, что она умерла, и Эймос Финн тоже умер, но у них была дочь… Джейн… и на пути в Париж она чуть не пошла на дно с «Лузитанией», которую торпедировали немцы. Джейн спаслась в шлюпке, но в Англии про нее вроде бы никто ничего не знал. Я решил, что просто до нее никому нет дела. Вот и приехал сюда все выяснить. Для начала позвонил в Скотленд-Ярд и в Адмиралтейство[90]. В Адмиралтействе мне дали от ворот поворот, но Скотленд-Ярд любезно обещал навести справки. И утром ко мне даже явился от них человек за ее фотографией. Завтра сгоняю в Париж поглядеть, что там поделывает префектура. Если я буду гонять то в Париж, то в Лондон да хорошенечко их подстегивать, они зашевелятся!
Энергии у мистера Херсхейммера было хоть отбавляй, и Молодым Авантюристам оставалось только склониться перед ним.
— Ну, а теперь вы! — закончил он. — Вы чего-нибудь ей клеите? Ну, неуважение к суду или еще что-то, до чего можете додуматься только вы, британцы? Независимая молодая американка могла и не посчитаться с вашими военными правилами или инструкциями. Если я угадал и если у вас тут берут взятки, я ее выкуплю.
Таппенс поспешила его успокоить.
— Что ж, тем лучше. Значит, мы будем действовать совместно. Может, перекусим? Закажем в номер или спустимся в ресторан?
Таппенс предпочла ресторан, Джулиус не возражал.
Разделавшись с устрицами, они приступили к палтусу, и в этот момент Херсхейммеру принесли карточку.
— Инспектор Джепп, уголовная полиция. Опять Скотленд-Ярд. Еще один полицейский! Чего ему надо? Я ведь уже все рассказал первому. Надеюсь, хоть фотографию они не потеряли! Негативов нет — сгорели при пожаре в фотоателье. Так что это единственная ее фотография. Я раздобыл ее у директора тамошней школы.
Таппенс почувствовала смутную тревогу.
— А… а как была фамилия того, кто к вам приходил утром, вы не помните?
— Помню, конечно… Да, нет… погодите! Он тоже прислал карточку… А, да! Инспектор Браун. Тихий такой, ненавязчивый.
Глава 6План кампании
О том, что происходило в следующие полчаса, лучше вообще умолчать.
Достаточно упомянуть, что «инспектор Браун» Скотленд-Ярду известен не был. Фотография Джейн Финн, без которой розыски ее полицией крайне затруднялись, исчезла без следа. Вновь победа осталась за «мистером Брауном».
Однако эта неприятность невольно стала поводом к raprochement[91] Джулиуса Херсхейммера и Молодых Авантюристов. Все барьеры разом рухнули, и Томми с Таппенс почувствовали, будто знакомы с молодым американцем всю жизнь. Оставив благопристойную сдержанность «частных сыскных агентов», они поведали ему всю историю совместного предприятия и услышали от своего собеседника вдохновляющее «Нет, я сейчас умру от смеха!».
Потом он повернулся к Таппенс и объявил:
— А я-то думал, что английские девушки какие-то пресные. Старомодные, благовоспитанные и шагу не сделают без лакея или оставшейся в старых девах тетушки. Видно, я отстал от жизни.
В конечном итоге Томми и Таппенс тут же переселились в «Ритц», чтобы — как сформулировала Таппенс — находиться в постоянном контакте с единственным родственником Джейн Финн.
— При такой формулировке, — добавила она, обращаясь к Томми, — никто и пикнуть не посмеет из-за расходов!
Никто и не пикнул, и это было прекрасно.
— Пора за работу, — заявила юная барышня на следующее утро.
Мистер Бирсфорд отложил «Дейли мейл»[92] и принялся рукоплескать с таким энтузиазмом, что партнерша любезно попросила его не валять дурака.
— Черт побери, Томми! Мы же должны что-то делать, раз нам платят деньги!
— Да, боюсь даже наше милое правительство не пожелает вечно содержать нас в «Ритце» в роскоши и безделье.
— Ты меня слушаешь? Поэтому мы должны взяться за работу.
— Вот и берись, — ответил Томми, возвращаясь к «Дейли мейл». — Я тебе не препятствую.
— Понимаешь, — продолжала Таппенс, — я долго думала…
Ее перебили новым взрывом аплодисментов.
— Ну, хватит, Томми. Тебе тоже не помешало бы напрячь извилины.
— А что скажет мой профсоюз, Таппенс? Он строго-настрого запрещает мне приступать к работе до одиннадцати.
— Томми, ты хочешь, чтобы я в тебя чем-нибудь запустила? Мы должны немедленно составить план кампании.
— Вы только ее послушайте!
— Ну, так начнем!
В конце концов Томми пришлось отложить газету.
— В тебе, Таппенс, есть что-то от непосредственности гениев. Не томи, выкладывай. Я слушаю.
— В первую очередь, — начала Таппенс, — посмотрим, какие данные есть в нашем распоряжении.
— Никаких, — весело отозвался Томми.
— Неправда! — Таппенс энергично погрозила ему пальцем. — Кое-что у нас есть!
— Это что же?
— Во-первых, мы знаем одного из членов шайки в лицо.
— Виттингтона?
— Вот именно. Я его ни с кем не спутаю.
— Хм-м, — с сомнением отозвался Томми, — тоже мне данные. Где его искать, тебе не известно, а надеяться на случайную встречу глупо: тысяча шансов против одного.
— Ну, не знаю, — задумчиво ответила Таппенс. — Я часто замечала, что совпадения, стоит им только начаться, следуют одно за другим, тут действует, вероятно, какой-то еще не открытый закон природы. Но ты прав: полагаться на случай нельзя. Тем не менее в Лондоне есть места, где человек рано или поздно просто не может не появиться. Пикадилли-Серкус, например.
Я буду дежурить там каждый день, буду продавать флажки с лотка.
— Без обеда и без ужина? — осведомился практичный Томми.
— Чисто мужской вопрос! Как будто нет ничего важнее еды.
— Это ты сейчас так рассуждаешь, умяв прямо-таки чудовищный завтрак. У тебя, Таппенс, такой здоровый аппетит, что к пяти часам ты примешься за флажки, булавки и что тебе там еще подвернется под руку. Но, если серьезно, мне эта твоя идея не нравится. Ведь Виттингтон мог вообще уехать из Лондона.
— Верно. Зато у нас есть еще одна зацепка, и, по-моему, более надежная.
— Ну-ну?
— В сущности, тоже немного. Женское имя «Рита». Его упомянул Виттингтон.