– Салли?
– Да? – Она села рядом.
– Я не должна здесь оставаться. Нет, послушай… Ты должна отпустить меня. Позволь мне уйти. Я приношу людям несчастье.
Салли только расхохоталась, но Изабель гневно затрясла головой и схватила ее за руку.
– Нет! Не смейся! Посмотри только, что я уже наделала… с моей квартирной хозяйкой, с тобой… с твоей собакой – это все я, Салли, клянусь тебе! Там, где я, одни несчастья. Я родилась прóклятой. Отпусти меня, предоставь самой себе. Я найду домик в провинции, подальше от всех… буду работать на земле… Мне нельзя оставаться с тобой и твоими друзьями! Я накличу на вас беду…
– Ни единому слову не верю. Слушай, да ты просто подарок для нашего магазина. Там внизу позарез нужен человек, способный заниматься канцелярской работой. Я знаю, что это не твой конек, но если бы ты могла немного помочь нам – хотя бы на некоторое время, ты бы отработала собственный вес золотом, уж поверь. Честное слово, Изабель, я не выдумываю тебе занятие из жалости! Нам действительно нужен сотрудник. Я понимаю, новости о Маккинноне причинили тебе боль… но она пройдет, а ты нужна здесь.
Изабель наконец сдалась, у нее не было сил долго сопротивляться. Она попросила показать ей, что нужно делать, села за стол, бледная и безмолвная, как узница, и приступила к работе. У Салли сердце разрывалось, когда она смотрела на нее.
Однако рассказать об этом Фредерику она не успела: едва он переступил порог, возвратившись от мистера Темпла, как в лавку ворвался Джим.
– Я нашел Маккиннона! – с порога объявил он. – Он в Хемпстеде. Мы должны немедленно его оттуда увезти, Фред. И думаю, тебе стоит взять с собой палку.
Дом номер пятнадцать по Кентон-гарденс оказался опрятной маленькой виллой, стоявшей посреди улочки, обсаженной деревьями. Дверь открыла женщина средних лет, вероятно домохозяйка, и очень удивилась.
– Ну, я не знаю, – протянула она. – Да, мистер Стоун дома, но другие джентльмены велели их не беспокоить…
– Другие джентльмены? – уставился на нее Фредерик.
– Да, двое джентльменов. Прибыли минут пятнадцать назад. Я поднимусь наверх и спрошу…
– Ни в коем случае! – остановил ее Фредерик. – Дело срочное, так что мы поднимемся сами и сами все мистеру Стоуну объясним.
– Ну, я не…
Она все же впустила их и показала выходящую на улицу комнату на втором этаже. Фред и Джим подождали, пока она уйдет, подкрались к двери и прислушались.
Изнутри раздавался голос – густой и сдавленный, словно его обладателю было трудно дышать.
– …отлично, но ты хитрый маленький пройдоха, и доверять тебе нельзя. Так что придется, видимо, сломать тебе палец-другой.
Фред наклонился к двери поближе.
– Если вы это сделаете, я закричу, – ответил Маккиннон. – Явится полиция, и я вас предупреждаю…
– Ах, он нас предупреждает! – воскликнул первый голос. – Как интересно! Я-то думал, это мы тебя предупреждаем. Но насчет криков – это очень хорошая идея. Именно так ты, конечно, и поступишь. А что же сделаем мы? А мы засунем тебе полотенце в пасть, да поглубже, чтоб ты и пикнуть не мог. Тоже отличная идея, согласись? Давай, Саквилль, засунь ему по самые…
Джим и Фред переглянулись, не веря своему счастью. Из-за двери донеслись звуки борьбы и хрип.
– Саквилль и Харрис! – прошептал Фредерик, сияя. – Сегодня наш счастливый день, Джим. Кастет с тобой?
Джим весело кивнул. Чего-то подобного ему как раз сейчас и не хватало.
– Ну, что ж, вперед! – сказал он.
Фредерик тихонько повернул ручку, и они вошли. Маккиннон сидел на камышовом стуле со связанными за спиной руками, выпученными глазами и засунутым в рот полотенцем, конец которого свисал оттуда, как эктоплазма.
Над ним возвышался Саквилль, на его костлявом лице застыло озадаченное выражение. Харрис, который выглядел так, будто его лошадь в лицо лягнула, ахнул и испуганно шарахнулся назад.
Фредерик прикрыл дверь.
– Ах, вы жадины, – ласково сказал он. – Не знаете, когда остановиться, да? Только посмотри на свой бедный нос – я-то думал, ты хоть чему-то научишься. А ты, Маккиннон, сиди, где сидишь. Нам еще надо перемолвиться словечком насчет моих часов.
Харрис вдруг бросился вперед и попытался ударить Фредерика короткой и тяжелой резиновой дубинкой, которую держал в руке. Фред уклонился и как следует врезал ему по запястью тростью, а в следующее мгновение на Харриса, яростно, словно терьер, вихрем кулаков, коленок, головы, ботинок и локтей налетел Джим.
Саквилль отшвырнул стул Маккиннона прочь. Фокусник с приглушенным воем ударился об умывальник в углу и упал лицом к стене, задыхающийся и все еще привязанный к обломкам стула. Саквилль тем временем запустил во Фредерика другим стулом. Не дожидаясь встречи с мебелью, Фред всадил ему под ребра палку, выбил из равновесия, и через секунду они схватились уже всерьез, лицом к лицу, кулак к кулаку.
Саквилль был крупный малый, зато Фредерик отличался быстротой и находился в отличной форме. К тому же у него было преимущество: он не учился боксу, а значит, не был обременен предрассудками вроде: нельзя драться ногами или бить ниже пояса. Джим, тот вообще считал, что в драке нет нечестных приемов: если ты чего-то не сделаешь, сделает противник, так почему бы не опередить его? А поскольку нос Харриса так и напрашивался снова стать мишенью, Джим немедленно им занялся и с размаху ударил Харриса лбом в переносицу, прежде чем тот успел сбить его с ног или пнуть под ребра.
Комната была совсем небольшой: кровать, туалетный столик, умывальник, шифоньер, пара стульев и гардероб – вот и вся мебель, так что места было мало, не развернуться. Харрис и Саквилль так испугались, что терять им было уже нечего, Джим был вне себя от ярости и расстройства; а Фредерик просто вспоминал избитую Нелли Бадд на больничной койке. Не удивительно, что никто из них о мебели не заботился. Вскоре большая ее часть уже валялась на полу, превратившись в обломки. То, что еще уцелело, исправно крошилось об стены, плечи, руки, головы и спины.
Маккиннон выплюнул полотенце и теперь визжал от страха и извивался, пытаясь избавиться от обломков стула, к которому он был привязан. Когда на него свалился Саквилль, крепко пнув в ногу, он завопил, но когда сверху всем своим весом прилетел Джим, сраженный хуком Харриса, и тут же откатился, чтобы избежать следующего удара, из бедного фокусника весь дух вышибло.
Саквилль сбил Фредерика с ног, но тот, хоть и несколько оглушенный, тут же вскочил, заметил рядом удобную ножку от стула и, размахнувшись, обрушил ее на голову противника. Саквилль упал. В комнате вдруг стало очень тихо.
Фред потряс головой и огляделся.
Джим, пошатываясь, стоял на ногах, на стороже, собранный, держась рукой за щеку. Между пальцами у него бежала кровь. Напротив него Фред увидел Харриса. Тот встал в стойку, и в руке у него был нож.
– Следи за ним, Фред, – тихо произнес Джим.
Харрис ногой отшвырнул обломки гардероба, освобождая себе место, и вдруг бросился вперед, целя ножом снизу вверх, в живот. Фредерик хотел броситься наперерез, но Саквилль схватил его за ногу. Фредерик ударил его другой ногой, и упал. Оглушив Саквилля ударом кулака, он отчаянно завертелся на полу и увидел нечто невероятное: Маккиннон, сбросив веревки, пытался перехватить руку Харриса, в которой тот сжимал нож. И что самое удивительное, ему это даже удалось.
Харрис зарычал, вырвал руку, Маккиннон взвизгнул, зато Джим выиграл время. Пока Харрис оглядывался, он с размаху ударил его кулаком прямо в лицо. Пожалуй, это был самый мощный удар, который он отвешивал в жизни. Харрис рухнул как подкошенный – бревно не упало бы лучше.
– А ты молодец, парень, – одобрил он действия Маккиннона и поморщился, когда кровь по щеке побежала сильнее.
Харрис метил ему в глаз и промахнулся буквально на полдюйма.
– Свяжи их, пока они не пришли в себя, – распорядился Фредерик. – Маккиннон, деньги есть? Дай хозяйке десятку за мебель и помоги стащить вниз этих обезьян. А, и скажи кэбмену: пассажиры на подходе.
Пока Маккиннон бегал к перепуганной хозяйке, Фред и Джим сняли подтяжки, ремни и обувные шнурки со своих врагов и связали их туго, как почтовые бандероли. Это оказалось нелегко: хотя сопротивляться Харрис и Саквилль уже не могли, у Фреда кружилась голова, а у Джима распухли обе руки.
В конце концов груз все же удалось спустить вниз и упаковать в кэб. Фредерик даже позаимствовал у кэбмена моток веревки и обвязал врагов еще раз, для надежности. Кэбмен с интересом наблюдал за происходящим.
– Куда везем, начальник? – осведомился он, налюбовавшись. – В Смитфилд?
В Смитфилде находился главный лондонский мясной рынок. Фред расхохотался было, но тут же сморщился от боли.
– В Стретемский полицейский участок, – распорядился он. – Лично инспектору Конвею в руки.
Он вынул из кармана карточку, нацарапал на ней: «За миссис Нелли Бадд: в счет долга», – пришпилил к пиджаку Саквилля и захлопнул дверь.
Джим проводил отъезжающий кэб взглядом.
– Если этот ублюдок захочет пользоваться носом, – удовлетворенно заметил он, – ему придется вычерпывать его из черепа ложкой.
– С хозяйкой расплатился за ущерб? – строго спросил Фред у Маккиннона. – Собирай вещи. Переезжаешь на выходные к нам, на Бёртон-стрит. Заткнись и не спорь. Ах, да – и часы мои захвати!
Глава девятнадцатая. Осада
К половине четвертого они добрались домой, на Бёртон-стрит. Салли тут же вызвала доктора, поглядеть порезанную щеку Джима, заставила Фредерика сесть и хлебнуть бренди, устроила Маккиннону койку в комнате Джима, сбегала в магазин и сообщила Изабель, что он здесь. Изабель побледнела, как смерть, кивнула и, ни слова не говоря, склонилась опять над работой.
Визит доктора настроение Джима не улучшил. Как только рану обработали, он ринулся в студию и попытался затеять ссору с малярами, которых помнил еще по предыдущему разу. Маккиннон, бледный с лица и стушевавшийся, сидел в кухне. Фредерик жизнерадостно рылся в банке с печеньем.