Боже даже подпрыгнул на месте. Пронзительный ум епископа докопался до истины. Оставалось узнать одно: отлучался ли Мишель из замка. Боже вскочил и чуть не бегом выскочил из кабинета. Когда он вернулся, магистр с Зедором о чем-то разговаривали.
– Ну что? – повернулся епископ к графу.
– Вы правы! Его не было больше суток!
Епископ улыбнулся. Но эта улыбка была волчьим оскалом. Магистр был уже в курсе и только спросил:
– Тогда… как обычно?
Зедор согласно кивнул, и они посмотрели на Боже. Теперь от него зависела жизнь этого человека. Скажи он «Да», виновнику никто не будет предъявлять требований. Его просто пошлют за чем-нибудь в Дальнюю штольню. В нее ходят многие. И многие возвращаются. Но… не все. Приговоренного ждет ужасная смерть. Там имелось такое место, где был оборудован специальный люк. Когда обреченный наступал на него, он внезапно открывался и тот летел вниз. А там его ждали вертикально установленные короткие копья. Человек умирал не сразу. Он долго мучается. Потом открывался шлюз, и сильный поток воды, разрывая человеческое тело на части, уносил его в реку. Попробуй, найди виновника. Правда, местные рыбаки иногда вытаскивали из своих сетей чьи-то кости… Боже об этом знал. Долго раздумывать не стал. На другой день Мишеля послали за солью.
А на следующий день к вечеру из Парижа пришло страшное сообщение: девушка похищена и там объявился епископ с племянником. Боже стало плохо. В этом он увидел небесную кару. Магистр, не видя его несколько дней, зашел в его келью. Граф лежал без движения лицом к стенке. Жак присел рядом и положил руку на его голову. Но он даже не пошевелился.
– Боже, – тихо позвал он.
Граф продолжал лежать, не подавая признаков жизни. Магистр поднялся и пошел к себе. По дороге приказал позвать к себе епископа.
Они о чем-то тихо поговорили. Епископ кивнул ему головой и вышел из кабинета. Вскоре он очутился у изголовья Боже. Прочитав над ним какую-то молитву, он запустил свои костлявые пальцы в шевелюру Боже и начал ощупывать голову. В ведомых только ему местах он долго тер, усиливая давление. Чем энергичнее он это делал, тем сильнее потел. Но и Боже начал подавать признаки жизни, зашевелился, открыл глаза.
– А, это ты, – тихо сказал он и хотел было снова повернуться к стене.
Но Зедор не дал ему это сделать.
– На, глотни! – он подставил к его губам пузырек, который достал из-под сутаны.
– Не отравишь?
– Пей и возродишься.
– А… все едино, – сказал Боже и сделал несколько глотков.
Действительно, средство подействовало моментально. Он почувствовал прилив сил и ощутил голод. Зедор хорошо знал его действия, поэтому сказал:
– Поешь и приходи к Жаку.
Через некоторое время Боже вошел в кабинет. Выглядел он, как обычно: на его лице играла легкая полупрезрительная улыбка. В глазах глубокое, затаившееся недоверие. Магистр, видевший почти труп, был весьма удивлен таким изменением. Не сдержался и посмотрел на Зедора. Епископ ответил ему торжествующим взглядом. Жак, стараясь показать к Боже дружеское расположение, спросил мягким, участливым тоном:
– Как чувствуешь себя?
– Нормально, – ответил граф, выдвигая из-под стола кресло.
Магистр, когда Боже уселся, сказал:
– Не надо каждую неудачу так близко принимать к сердцу. Жизнь не может состоять только из одних успехов. Ибо тогда она была бы неинтересна.
При этих словах Зедор хохотнул. Но магистр, бросив на него строгий взгляд, продолжил:
– Я думаю, Боже, что ты со мной согласен: это дело так оставлять нельзя.
– Да, – коротко бросил тот.
– Тогда… поезжай в Париж. Что делать – знаешь. Епископ подскажет своим людям, они будут помогать.
Зедор закачал головой. Поглядев на его тонкую, как у гуся, шею, Боже вдруг подумал: «Осторожней, братец, а то она у тебя отвалится», – и улыбнулся. Жак заметил:
– Как только наш Боже чувствует предстоящее сражение, он весь преобразовывается.
Сборы были недолги. Кошель, набитый деньгами, брошен на заднее сиденье кареты. Загремели ворота, застучали копыта, и упряжка понеслась на север. На этот раз ее сопровождало несколько десятков переодетых рыцарей. Глядя со стены, можно было подумать, что какой-то местный барон отправился к дальнему соседу с визитом.
ГЛАВА 42
Удивление девушки, что она находится в Париже, вызвало у Раймунда еще большее желание выяснить, кто она такая и что с ней случилось. Но ее упорное нежелание открыть свою тайну как-то оскорбляли юношу.
– Если вы мне не доверяете, я уйду. Тем более, что погони больше нет.
Не успел он произнести эти слова, как девушка пошатнулась, и Раймунд едва успел схватить ее, чтобы она не упала.
– Что с вами? – участливо спросил он, стараясь в темноте рассмотреть ее лицо.
Но девушка молчала, безвольно повиснув на его руках. Бросать ее в таком состоянии он не решился. Желание узнать, кто она такая, не оставило его.
– Кто вы? Что с вами случилось? – сыпал он вопросы.
Она, высвободившись из его невольного объятия, продолжала молчать. Тогда Раймунд возмутился:
– Опасность для вас миновала, и теперь вы вправе самостоятельно выбирать дорогу.
И тут он услышал ее голос:
– Вы хотите меня оставить одну?
– Если мне нет доверия, то зачем нам дальше продолжать путь?
Девушка подняла голову:
– Не сердитесь, пожалуйста, я вам все…
И вдруг она напряглась:
– Тссс, – произнесла она шепотом, приложив пальчик к губам. – Стойте тихо, – попросила она и повернула назад голову, прислушиваясь. – Слышите?
Напрягая слух Раймунд услышал далекий лошадиный топот.
– Слышите? – переспросила она.
– Да.
– А вы говорите, я в безопасности. Они ищут меня! – почти трагически прошептала она. – Уходите!
– Ну уж нет! – воскликнул он, – давайте спрячемся!
Между тем топот быстро нарастал.
– Да, да, – торопливо она поддержала его и показала на темнеющую гряду кустов, – бежим туда.
– Туда нельзя, – почти крикнул Раймунд, – там они будут искать в первую очередь. Я вижу ямку, заляжем в нее.
Приближающий топот заставил их броситься в ямку. Для выбора времени не оставалось.
Вскоре подскакала группа всадников. Они остановились невдалеке.
– Чего здесь смотришь, – раздался чей-то недовольный голос, – они, поди, чешут уже около Нотр-Дама.
– Будешь так болтать, Боже тебя почешет, мало не покажется. Марш в те кусты!
«Опять Боже, – мелькнуло у Раймунда, – ну навязался». Они лежали, затаив дыхание.
Двое всадников ринулись к кустам. Один поехал напрямую, другой – в обход. Было слышно, как всадник ломился сквозь ветви. Вскоре они вернулись:
– Я же говорил, что их здесь нет, – нудно проговорил один из них.
– Вперед! – и они пришпорили лошадей.
Когда стих конский топот, Раймунд с таинственной незнакомкой поднялись. Отряхнувшись, Раймунд спросил:
– Есть ли у вас здесь жилье?
– Да. Но дорогу к нему не знаю.
– Я тоже не знаю дороги к моему жилью, – печально сказал Раймунд.
Девушка поняла, что спасена, и настроение ее поднялось.
– Тогда начнем поиск. Чье первое жилье найдем, там и остановимся. Вы согласны?
Раймунд кивнул, и они отправились на поиски.
Чутье подсказывало ему, что его жилье должно быть где-то рядом. И он не ошибся. Вдали мелькнул церковный силуэт. Он показался ему знакомым. Только почему-то оказался справа, а когда они ехали, был слева.
– Ты постой, я кое-что проверю, – сказал он незнакомке.
Когда он вернулся, девушка увидела на его лице радостную улыбку. Еще бы! Сам того не ожидая, он нашел свой дом.
– Идем! – обрадовано произнес он, беря ее за руку. – Мой дом совсем рядом.
Он вел ее уверенно, широко шагая. И если бы не тянул ее за руку, она бы далеко отстала.
Вначале она шла не сопротивляясь. Потом стала оглядываться, что-то рассматривать, порой даже пытаясь остановиться.
– Вот и пришли. Это мой дом! – сказал он, показывая на ворота.
Они выделялись среди других тем, что столбы венчали женские головки. Девушка тоже обратила на них внимание. Их очертания четко вырисовывались на фоне лунного света, пробившегося сквозь толщу облаков.
– Так это и… мой дом, – неуверенно произнесла она.
– Твой? – переспросил юноша.
– Да… мой! – повторила она.
– Как тебя звать?
– Констанция!
– Констанция?!
– Да. А тебя?
– Раймунд.
– Раймунд? Так ты… мой брат? – она даже отступила назад. – Откуда ты взялся? Ты же… погиб.
– Как видишь, сестренка, жив, здоров. Вот так встреча! Но пошли. Меня дядя заждался. Как он будет рад!
– Он здесь?
– Да.
– Вот здорово! Брат!
– Сестренка! – они обнялись.
Затем Раймунд пяткой стал стучать в ворота.
– Кто там? – раздался голос.
– Раймунд. Открывайте, – отозвался он.
И услышал громкие крики:
– Раймунд нашелся! Святой отец, Раймунд нашелся!
Когда ворота открылись, то они увидели, что двор был заполнен людьми. Стояли оседланные лошади. Все говорило о том, что люди явно собирались куда-то отъезжать.
Услышав голоса, на крыльцо выскочил де Буа.
– Дядя! – раздался до боли знакомый радостный девичий крик.
Услышав его, де Буа схватился за сердце и опустился на пол.
– Лекаря, лекаря, – завопили кругом.
– Тихо! Тихо! – произнес де Буа, поглаживая грудь. – Сейчас все пройдет.
Не в силах поднять руку, он поднял глаза:
– Господи! Как я благодарен тебе за моих дорогих детей!
Высокий, крепкий деревянный забор спасал дом от постороннего взгляда. А то бы многим показалось странным, что среди ночи он вдруг засиял огнями. А опасаться надо было. В церковной сторожке невдалеке от дома поселились двое странных людей. Кюре разрешил им там жить, так как они бесплатно согласились поддерживать вокруг чистоту и порядок.
Не то радость такой нечаянной встречи, не то настои лекаря подействовали, но де Буа поднялся и, взяв под руки племянника и племянницу, повел их к себе. Они сели на его кровать, а он, не выпуская их из своих объятий, слушал, как те поочередно рассказывали о своих злоключениях.