— Может быть. Но я люблю тебя, кем бы ты ни был. И он — тоже, — она прикоснулась к сонному личику. — Ведь он — частичка тебя.
Джейк нервно сглотнул, прежде чем ответить. Для него было непривычно признаваться в любви и говорить о ней открыто и свободно. Но ему это нравилось. Очень нравилось.
— Думаю, я правильно поступил, когда передал моим заместителям часть моих полномочий, — пробормотал он. — Теперь все будет намного проще. Время от времени мне придется уезжать, но, по крайней мере, я буду дома по вечерам и в выходные.
— Джейк!
— Ты удивлена? Я же сказал — я люблю тебя. Какой же я муж и отец, если не бываю дома?
— Но твоя работа…
— Моя работа — не главное для меня. — Он поцеловал ее. — Главное — это ты.
— Мы будем устраивать пикники, — прошептала она, не до конца веря в свое счастье. — И вместе праздновать дни рождения Джошуа.
— И его братьев и сестер, — добавил он серьезно.
Морин затаила дыхание.
— Джейк, дорогой! — шепотом воскликнула она.
— Есть лишь одна загвоздка, — сказал он так мрачно, что Морин на мгновение стало не по себе.
— Что такое? — обеспокоенно спросила она.
— Пожалуйста, попроси миссис Кэндлз, чтобы она перестала готовить куриные отбивные.
— Но это же твое любимое блюдо! — удивилась Морин.
— Да, но не каждый же день в течение месяца, — пробормотал он сквозь зубы.
— Не беспокойся, я спасу тебя, — расхохоталась она. — Она больше не будет их готовить.
— Вот и замечательно.
— Теперь она будет делать говяжьи отбивные
Джейк попытался что-то сказать, но в этот момент маленький Джошуа пошевелился и от крыл глазки. И их игривое настроение как-тс незаметно сменилось восхищением двух молодых родителей, с нежностью смотрящих на своего ненаглядного малыша…