Этот маленький отряд доехал до последнего дома в Калони, повернул налево и направился вверх по течению Шельды. Здесь были расположены 6000 человек. Всюду был образцовый порядок.
— Государь, — говорил маршал, — самым необходимым на войне является план отступления в случае неудачи. На случай поражения полководец должен обеспечить отход и возможность легко собрать рассеянные войска.
— Весьма предусмотрительно, — заметил король.
— Битва произойдет на другом берегу Шельды, — продолжал Мориц. — Река — непреодолимое препятствие, и мы имеем только один мост, по которому можем через нее переправляться. Я приказал обеспечить прикрытие моста. Во время сражения вы будете на том берегу, но в случае опасности вы, ваше величество, и дофин можете без риска отступить по этому мосту.
— Что это виднеется вдали, в конце лагеря на берегу Шельды?
— Это батарея из шести орудий.
— Почему она находится здесь? С той стороны нам нечего бояться неприятеля, а его переход через реку невозможен.
— Да, государь, но, напротив, по другую сторону реки, находится селение Антуань, в которое упирается правое крыло нашей армии. Между этим селением и рекой начинается долина, где неприятель может обойти наше правое крыло. Поэтому я и поставил батарею, которая ему помешает это выполнить.
— Это вами хорошо предусмотрено.
— Теперь, государь, мы переправимся на тот берег и осмотрим Фонтенуа, Антуань и лес Барри.
Маленький отряд повернул и направился к мосту. Приближаясь к нему, король увидел по другую сторону деревни многочисленные огни. Это был бивуак фуражиров армии.
— Государь, вас могут узнать, — предупредил маршал.
Король хотел отъехать, но было уже поздно: к всадникам подошли несколько человек, и около Людовика XV с неимоверной быстротой собралась толпа, намеревавшаяся, как обычно, громкими криками, приветствовать монарха.
— Молчать! — приказал маршал Саксонский, вскинув вверх свою обнаженную шпагу.
Затем, видя, что окружающие недоумевают, почему им запретили приветствовать своего возлюбленного государя, маршал пояснил:
— Друзья, я запретил вам приветствовать его величество, чтобы не привлечь внимания наших неприятелей к его особе.
В эту минуту из толпы выбежала женщина и бросилась на колени перед королем.
— Государь! — сказала она. — Окажите мне милость.
Эта женщина, стоявшая на коленях со сложенными руками, умоляющим взглядом и мокрым от слез лицом, была Арманда Жонсьер. Людовик с удивлением посмотрел на нее.
— Встаньте и скажите мне, какой милости вы просите.
— Для себя ничего. Дело идет об одной молодой девушке, которую ваше величество знает, о дочери Дажé, она теперь в Сент-Амане.
— Помню, Дажé мне говорил.
— Но он не мог сказать вашему величеству того, чего не знает сам. Он не знает, что бедная Сабина очень больна. Между тем она хочет сюда приехать, она знает, что произойдет сражение и что ее брат ищет смерти. Она также хочет умереть, если не приедет в последний раз взглянуть на Ролана.
— Дажé поведал мне о всех своих бедах, — сказал Людовик. — Но что же я могу сделать?
— Я хотела сегодня ехать в Сент-Аман, чтобы привезти Сабину.
— Кто вам мешает?
— Артиллеристы реквизировали наших лошадей, кроме того, в экипаже запрещено выезжать отсюда, потому я прошу вас, государь, разрешить мне съездить за Сабиной.
— Когда вы хотите выехать?
— Немедленно, государь, если позволите.
— Я позволяю и отдам распоряжение.
Слышавший этот разговор Таванн подъехал к королю.
— Государь, — сказал он, — я очень переживаю за эту Сабину Дажé и был бы рад исполнить любые ваши приказания.
— Хорошо, виконт. Пусть сейчас заложат одну из моих карет, и пусть эта дама в нее сядет и под хорошим конвоем немедленно отправится в Сент-Аман. Она привезет дочь Дажé и поместит ее в доме, который я занимаю в местечке Калонь. Комнату Сабине отведет Бине.
— Государь… — Арманда подняла благодарственно сложенные руки к королю.
— Пейрони! — позвал Людовик XV.
— Государь, я здесь, — отозвался хирург, подъезжая к королю.
— Поезжайте в Сент-Аман.
— Простите, но я должен вас ослушаться!
— В чем дело? — спросил государь.
Пейрони оставался бесстрастен.
— Государь, — сказал он просто, — я оставлю вас только после сражения, до того времени я не потеряю вас из виду ни на одну минуту.
— Но девушка больна, — продолжал Людовик, — ей нужен уход.
— Она будет его иметь: я прикажу одному из моих помощников ехать в Сент-Аман с этой дамой.
Король сделал знак одобрения.
— Любезный Таванн, — сказал маршал, — если вы хотите заняться этим делом, потрудитесь выбрать конвой из легкой конницы, которая стоит у входа в Калонь, прибавьте трех лейб-гвардейцев и сержанта, который сядет на запятки кареты, из тех, которые в эту ночь дежурят у дома короля. Сержант знает ночной пароль.
Таванн ускакал галопом. Король сделал рукой дружеский знак окружавшим его, после чего поехал с дофином, маршалом и сопровождавшими его вельможами на улицу, начинавшуюся у моста.
— Да здравствует король! — тихо повторила толпа.
Арманда и Урсула радостно бросились друг другу на шею.
— Вы едете?
— Не теряя ни минуты! Сегодня утром, когда я покидала Сабину, я встретила там человека такой подозрительной наружности, с таким порочным лицом, что испугалась, потому что этот тип не спускал глаз с дома Сабины.
— К счастью, вы едете в карете короля, опасности нет.
— И притом у меня будет конвой.
— Которым буду командовать я, — сказал громкий голос.
— Ах, господин Тюлип!
Это действительно был сержант, вышедший из-под деревянного навеса, где он до сих пор скрывался.
XII. Ночной осмотр
Король со своим конвоем переехал через мост.
— Государь, — сказал маршал, — мои сведения точны. У неприятеля 55 000 человек, в том числе 20 батальонов и 26 эскадронов англичан, 5 батальонов и 16 эскадронов ганноверцев под начальством герцога Кумберлендского. Затем корпус голландцев, под начальством принца Вальдека, состоящий из 4 эскадронов и 26 батальонов и, наконец, 4 эскадрона австрийской конницы и 4 эскадрона венгерских гусаров под начальством генерала Кенигдека.
— Следовательно, у нас на 9000 меньше? — спросил король.
— Но они французы! — воскликнул дофин.
— И притом ими командует полководец, покрытый лаврами побед, — сказал король. — Я предпочту иметь армию на 9000 меньше, но во главе этой армии — Морица Саксонского.
Правый рубеж леса Барри был защищен двумя редутами. Фонтенуа также прикрывали многочисленные редуты.
Маршал показывал дорогу королю. Они ехали среди спящих солдат. Офицеры и солдаты спали в мундирах, в полном вооружении, не снимая рук с ружей и шпаг, кавалеристы лежали на траве, их лошади были привязаны к пикам, воткнутым в землю. Артиллеристы храпели на лафетах пушек, ядра лежали у их ног. Саперы, пионеры — словом, все солдаты инженерного корпуса, который Вобан основал шестьдесят лет назад, спали на земле, в вырытых накануне траншеях. Там и сям виднелись палатки генералов. Вдруг в лесной тишине раздался легкий шум.
— Кто идет? — послышался голос.
Дуло мушкета чернело в полумраке. Маршал сделал знак королю и дофину оставаться неподвижными, не отвечать и сделал два шага вперед.
— Кто идет? — повторил тот же голос.
Послышался звук взводимого курка. Маршал, все не отвечая, ехал вперед…
— Кто идет? — спросил голос в третий раз.
Дуло мушкета быстро опустилось и застыло на уровне груди маршала.
— Офицер, — ответил Мориц Саксонский.
— Стойте! Если вы сделаете еще шаг, будь вы сам маршал, я пошлю вам пулю в лоб.
Не опуская ружья, грозное дуло которого было направлено в маршала, часовой громко крикнул:
— Сержант!
Сержант явился с четырьмя солдатами, которые держали ружья наготове.
— Езжайте сюда! — скомандовал сержант.
Маршал подъехал и распахнул свой плащ.
— Монсеньор! — вскрикнул сержант и отдал честь.
— Если бы я не ответил в третий раз, ты бы выстрелил?
— Да, монсеньор, — ответил гренадер без сомнений.
— Как тебя зовут?
— Ролан Дажé.
— Ролан Дажé! — повторил король.
Молодой гренадер вздрогнул и прошептал:
— Король.
Людовик XV подъехал к нему со словами:
— Вы сын моего верного слуги. Ваши горести приводят в отчаяние вашего отца. Ваша сестра находится в сильном отчаянии, и я приказал привезти ее из Сент-Амана. Приходите завтра в Калонь повидаться с отцом и сестрой.
— Государь, — ответил Ролан, — моим утешением станет смерть за вас!
— Если вас сразит пуля, если вы будете убиты в сражении, то вы умрете так, как должен умереть солдат.
Ролан печально опустил голову.
— Месье Ролан, — продолжал Людовик XV. — Если вы не будете ни убиты, ни ранены, явитесь ко мне вечером после сражения — я приказываю вам.
Ролан низко поклонился.
«Король нарочно запрещает мне позволить себя убить», — подумал Ролан, опираясь на свой мушкет.
Объехав все редуты и центр армии, король достиг деревни Антуань, справа от которой также расположились войска. Антуань была укреплена еще лучше, чем лес Барри и Фонтенуа. Многочисленные пушки защищали редуты. Когда король осмотрел все, он протянул руку маршалу и сказал просто:
— Благодарю.
— Я исполнил свой долг, — ответил маршал, — теперь армии предстоит сделать все остальное.
— Она сделает.
— Я в этом не сомневаюсь, государь.
Всадники отправились обратно. На мосту король встретил Таванна, ожидавшего его.
— Ну что? — спросил король.
— Все приказания отданы и исполнены, государь, — ответил виконт.
Король продолжал свой путь. Доехав до двери дома, который был у самого моста, он опять поклонился Морицу и сказал:
— Любезный маршал, этой ночью вы снова превозмогли ваши страдания, я на это согласился, но завтра — другое дело, я приказываю вам оставаться в постели целый день.