Запас провизии, погруженный Набом в пирогу, состоял из копчёного мяса, нескольких галлонов пива и куска рафинированного сахара. Этот запас обеспечивал трёхдневное пропитание. Впрочем, при нужде всегда можно было пополнить его дорогой, а Наб не забыл захватить с собой переносную печурку.
Колонисты взяли с собой два больших топора, для того чтобы прорубать себе дорогу в густом лесу, бинокль и карманный компас. Из оружия были взяты два кремнёвых ружья, более полезных на острове, чем пистонные, так как кремень в них всегда мог быть заменён, тогда как запас пистонов был весьма ограничен. Кроме того, захватили один карабин и патроны.
Пришлось также взять немного пороха из запаса, составляющего всего пятьдесят фунтов. Но инженер собирался изготовить особое взрывчатое вещество, которое могло заменить порох.
Кроме огнестрельного оружия, были взяты пять ножей в кожаных ножнах.
Теперь колонисты могли считать себя хорошо вооружёнными и, углубляясь в неисследованный девственный лес, не бояться за благополучный исход экспедиции.
Не приходится говорить, что Герберт, Наб и Пенкроф были на верху блаженства; однако Сайрус Смит заставил их пообещать, что они не сделают ни одного выстрела без нужды.
В шесть часов утра пирога была спущена на воду. Все сели в неё, включая, конечно, и Топа, и пирога направилась к устью реки Благодарности.
Прилив начался только полчаса тому назад. Таким образом, в распоряжении колонистов было ещё несколько часов подъёма воды, которые следовало использовать, так как при отливе грести против течения реки было бы трудно.
Полнолуние — время особенно сильных приливов; поэтому колонистам почти не пришлось работать вёслами: прибывающая вода несла лодку с достаточной скоростью. В несколько минут лодка доплыла до крутого изгиба реки Благодарности, то есть как раз до того места, где семь месяцев тому назад Пенкроф соорудил первый плот.
За поворотом река, расширяясь, текла к юго-западу под густым сводом вечнозелёных хвойных деревьев.
Вид берегов реки был великолепен. Сайрус Смит и его спутники не уставали восхищаться поразительными эффектами, которые создаёт природа.
По мере продвижения вверх по течению характер растительности менялся. На правом берегу реки росли ряды великолепных вязов, столь ценимых строителями из-за их свойства противостоять разрушающему действию воды. За ними следовали принадлежащие к тому же семейству деревья — каркасы, орехи которых дают отличное масло. Ещё дальше Герберт обнаружил несколько деревьев, чьи гибкие ветви, вымоченные в воде, при плетении дают отличные канаты.
Временами пирога останавливалась и причаливала к берегу. Герберт, Гедеон Спилет, Пенкроф с ружьями в руках, предшествуемые Топом, высаживались и осматривали заросли. Не говоря о дичи, здесь могли встретиться разные полезные растения, которыми не следовало пренебрегать.
Юному натуралисту удалось найти дикий шпинат и многочисленных представителей семейства крестоцветных, в частности дикую капусту, которую можно «цивилизовать» путём пересадок. Далее он обнаружил кресс, редьку, репу и, наконец, невысокое растение ростом в один метр, с ветвистыми стеблями, покрытыми лёгким пушком, со светло-коричневыми семенами.
— Знаешь ли ты, что это за растение? — спросил Герберт у моряка.
— Табак? — воскликнул Пенкроф, видевший своё любимое зелье только в пачках с фабричной этикеткой.
— Нет, Пенкроф, это не табак, а горчица, — сказал юноша.
— Горчица… — разочарованно вздохнул моряк. — Помни, мой мальчик, если ты где-нибудь наткнёшься на табак, не пренебрегай им!
— Найдётся когда-нибудь и табак, — утешил его журналист.
— Правда? — вскричал Пенкроф. — Ну, в тот день я не смогу вам ответить на вопрос, чего недостаёт нашему острову!
Найденные разнообразные растения были осторожно выкопаны и перенесены в пирогу, где сидел Сайрус Смит, погружённый в свои мысли.
Журналист, Герберт и моряк несколько раз высаживались то на правый, то на левый берег реки.
Следя за карманным компасом, инженер констатировал, что, начиная от изгиба у устья, река Благодарности на протяжении трёх миль текла по прямой с северо-востока на юго-запад. Он не сомневался, что выше река повернёт на северо-запад, к горе Франклина, питающей её истоки.
При очередной высадке на берег Гедеону Спилету удалось поймать пару живых птиц. Это были пернатые с удлинённым клювом и шеей, короткими крыльями и без видимых признаков хвоста. Герберт распознал в них тинаму, или скрытохвостых.
Колонисты решили, что эта пара будет первыми обитателями птичьего двора колонии.
До сих пор ружья молчали. Первый выстрел в лесу Дальнего Запада был вызван появлением красивой птицы, похожей на зимородка.
— Узнаю её! — воскликнул Пенкроф и машинально спустил курок.
— Что вы узнали? — спросил журналист.
— Птицу, которая улетела от нас при первой нашей экскурсии!.. Её именем мы назвали лес…
— Это якамара! — вскричал Герберт.
Действительно, это была якамара, или жакамара, красивая птица с жёстким оперением, отливающим металлическим блеском. Несколько дробинок свалили её на землю.
Топ снёс её в пирогу.
Около десяти часов утра путники добрались до второго поворота реки Благодарности, примерно в пяти милях от первого. Здесь, под сенью густых деревьев, был сделан получасовой привал для завтрака.
Ширина реки в этом месте всё ещё равнялась шестидесяти-семидесяти футам при глубине в пять-шесть футов. Инженер обнаружил несколько притоков, но всё это были совершенно несудоходные ручьи.
Лес тянулся кругом, сколько видел глаз. Нигде — ни под сенью чащи, ни на берегу реки — не было заметно никаких признаков присутствия человека. Исследователи не обнаружили ни одного подозрительного следа. Было совершенно очевидно, что топор дровосека не рубил ни одного из этих вековых деревьев, что никогда нож охотника не рассекал эти лианы, переплетавшиеся между стволами соседних деревьев, не оставляя прохода, что никогда нога человеческая не ступала по этой густой траве. Если пассажирам погибшего корабля и удалось добраться до берега, то ясно было, что искать их следовало где-нибудь на побережье, а не здесь, в чаще девственного леса.
Инженер торопил поэтому своих спутников, чтобы скорее дойти до западного берега острова, находящегося, по его расчётам, в пяти милях отсюда. Колонисты снова сели в пирогу и поплыли, хотя теперь река уклонялась от побережья в сторону горы Франклина. Тем не менее решено было следовать по её течению до тех пор, пока под дном пироги будет хотя полфута воды. Это экономило силы и время участников экспедиции, потому что в лесу пришлось бы прорубать каждый шаг дороги.
Вскоре прилив перестал нести лодку — не то наступил уже час отлива, не то на таком расстоянии от океана он терял свою силу. Так или иначе, но колонистам пришлось взяться за вёсла. Наб и Герберт сели на скамейку и стали грести, Пенкроф вооружился кормовым веслом, и плавание продолжалось.
Казалось, на западе лес редел. Деревья стали расти менее густо. Появились даже отдельные группы их, разделённые просветами. Но именно благодаря своей изолированности и обилию воздуха и света они разрастались ещё пышней, ещё величественней.
Какая дивная растительность! Ботаник, лишь взглянув на неё, мог бы с точностью сказать, под какой широтой лежит остров Линкольна.
— Эвкалипты! — воскликнул вдруг Герберт.
Действительно, тут росли эти великолепные деревья, представители субтропической флоры, родичи эвкалиптов[28] Австралии и Новой Зеландии, расположенных под той же широтой, что и остров Линкольна. Некоторые из этих деревьев поднимались в высоту на двести футов. Они имели по двадцать футов в обхвате, и кора их, изборождённая натёками ароматного клея, имела пять пальцев в толщину. Трудно было представить себе более величественное и странное зрелище, чем эти деревья с перпендикулярной к земле листвой, не задерживающей солнечных лучей.
Земля вокруг эвкалиптов поросла густой свежей травой, в которой прыгали целые стаи птичек со сверкающими, как алмазы, крыльями.
— Вот так деревья! — воскликнул Наб. — Годны ли они на что-нибудь?
— Как бы не так! — презрительно ответил Пенкроф. — Эти великаны-деревья, как и великаны-люди, годны только на то, чтобы их за плату показывали на ярмарках.
— Ошибаетесь, Пенкроф, — возразил Гедеон Спилет, — это дерево за последнее время начинает получать всё большее применение в столярном деле.
— А я скажу, — добавил юный натуралист, — эти эвкалипты принадлежат к семейству, насчитывающему много полезных пород: гвоздичное дерево, дающее великолепное гвоздичное масло; гранатовое дерево, дающее вкусные гранаты; eugenia cauliflora, из плодов которого добывают неплохое вино; мирт ugni, его сок — вкусный алкогольный напиток; мирт caryophyllus, кора которого заменяет корицу; обыкновенный мирт, ягоды которого могут заменить перец; eugenia pimenta, из которого добывают ямайский перец; eucalyptus robusta, дающий что-то вроде манной крупы; eucalyptus Gunei, сок которого, перебродив, даёт напиток, похожий на пиво… Впрочем, разве можно перечислить всё применения деревьев этого семейства, насчитывающего сорок шесть родов и тысячу триста видов!
Колонисты внимательно слушали лекцию по ботанике, с увлечением прочитанную юным натуралистом.
Сайрус Смит улыбался, а Пенкроф смотрел на своего воспитанника с непередаваемой гордостью.
— Однако, Герберт, — сказал он после некоторого раздумья, — я готов поклясться, что все эти полезные деревья не такие великаны, как эти!
— Ты прав, Пенкроф, — согласился юноша.
— Значит, я был прав, говоря, что великаны ни на что не годны.
— Вы опять ошибаетесь, Пенкроф, — сказал инженер. — Именно эти великаны, под которыми мы находимся сейчас, полезны человечеству.
— Чем?
— Тем, что оздоровляют местность, где они растут. Знаете ли вы, как их называют в Австралии и Новой Зеландии?